— Так вот! Пролистывал я, значит, старые электронные блокноты, и вдруг такую обнаружил там запись: «Зато я вижу облака».
— И чего это значит?
— Понятия не имею.
— И зачем ты мне об этом, в таком случае, рассказываешь?
— Затем, что это должно быть что-то важное.
— Ты видишь облака? Ну, а лошади кушают овёс и сено. А у моего кота изо рта пахнет кошачьей едой. Нет, ну то есть это всё важно, конечно, но...
— Это было в разделе для важных идей.
— А, ну тогда, конечно, совсем другое дело! Табличка «Сарказм».
— Мне пришла в голову какая-то важная идея, но на тот конкретный момент времени у меня не было возможности записывать подробно...
— Так времени не было, или возможности не было у тебя?
— Ничего не было, кроме смартфона и нескольких секунд. Так что я наскоро черканул ключевой момент, рассчитывая потом восстановить по нему всю идею. Но не восстанавливается!
— Сочувствую. Ну, а от меня-то ты чего в связи с этим хочешь? Сочувствия? Так тебе прекрасно известно, что я на него не способен. Ну то есть да, я только что сказал «сочувствую», но это просто вежливое слово. В данном случае. Потому что сам смотри. Если ты так торопился — значит, тебя ждало нечто более важное, чем твоя идея. Ну или ты думал, что тебя ждёт нечто более важное. Так что или оно того стоило, или — сам виноват!
— Хмм. Ну, а если я ждал на остановке, и тут как раз автобус подошёл?
— Значит, сам виноват.
— А если ждал зимой, на остановке в Ново-Александровке, в лёгкой куртке, и тут как раз последний автобус?
— Значит, оно того стоило. Замёрз бы ты насмерть — идея в любом случае пропала бы вместе с тобой. Хотя, может, и не пропала бы, а понеслась бы по воздуху ещё в чью-нибудь голову...
— А если в жаркий летний день, тогда сам виноват?
— Верно улавливаешь.
— А если я к тебе на день рождения торопился?
— Значит, оно того стоило! Хотя стоп, у меня ж день рождения в феврале. Ну, тем более, значит, стоило.
— А если с пустыми руками?
— Ой, ну да ладно тоже мне!
— Ну да.
— Ну вот. И вообще, ты не те вопросы задаёшь. Надо было спросить что-то типа: «А что, если сам виноват, то, значит, уже и недостоин сочувствия, так, что ли?!».
— Да на хрен мне сочувствие вообще сдалось! Мне помощь нужна.
— А ты на запись на свою важную посмотри. Это разве крик о помощи? Да ничуть! Это ж явное взывание к сочувствию. «Зато я вижу облака». ЗАТО. Это, типа, кругом сплошное жеипэ...
— Чего кругом?
— Же и Пэ.
— Животные и птицы?
— Жтрадания и Песпросветность. А птицы тоже животные, вообще-то, по классификации.
— Ну ОК, допустим, птицы и в самом деле не рыбы. Так и что «зато»?..
— Зато над этой удалью скорбей...
— Над юдолью.
— Над долиной, ОК?! Если каламбуров не осиливаешь. Над долиной печалей безмятежно плывут облака...
— У которых, как писал Лермонтов, нет ни Родины, ни изгнания.
— У которых, как говорят англоговорящие, даже у самых свинцово-грозовых есть серебренная окантовка. И пусть всё, на что бы ни упал твой взгляд в окружающей чугунной действительности, повергает тебя в угольно-чёрную бездну уныния...
— В шахту. Уныло-угольную.
— Ну пусть в шахту. Но зато, — ЗАТО! — Стоит лишь тебе поднять взгляд...
— Тогда уж «выдать взгляд на-гора».
— Как тонкий сверкающий лучик надежды протягивается с небес прямо к твоему трепещущему сердцу...
— Ты правда считаешь, что моё сердце ещё способно трепетать?!
— Хмм. И в самом деле.
— Моё сердце способно только биться!
— Ну да. Причём об стену.
— Причём головой.
— Ну так а чем же ещё биться сердцу? Головой. Зато ты видишь искорки из глаз!
— А облака?
— А при чём тут облака?..
