- Простите.
В темноте раздался детский голос, в голосе этом читалось волнение, возможно даже некоторые нотки страха, и это не могло не привлечь внимание к источнику этого самого голоса. Ни один ребенок не станет начинать разговор с человеком, которого он боится. Раздался щелчок, и свет в комнате включился, вернее сказать в небольшой коморке, по размерам примерно метров пять на четыре. Из мебели в коморке были верстак, вернее школьная парта, использовавшаяся в качестве верстака, стул, бесчисленное множество раз отремонтированный количеством деталей, которых с лихвой хватило бы ещё на два-три таких же стула, и светорежиссёр Борис, не просто так зачисленный в ряд мебели. Борис был тем человеком, который не просто жил театром, в котором работал. Борис жил в театре, в котором работал. Заработной платы ему хватало на рыбу и пиво, которые он потреблял каждодневно и в достаточно большом объеме. Каждый новый день его жизни был неотличим от предыдущего, в целом, такой расклад более чем устраивал Бориса. Он не испытывал наслаждения, размышляя о своем социальном статусе, но вместе с тем, он не испытывал и ненависти к самому себе, а это, как казалось Борису, уже неплохо.
- Табличку, - в полудреме выдохнул Борис.
- Что? – переспросила Кристина, однако, весьма тщетно, потому как Борис снова уснул, лежа на верстаке.
- Простите, – вновь попыталась разбудить его Кристина.
- Ты не видела табличку, висящую на двери?
Кристина посмотрела на табличку: «Инвентаризация, просьба не входить и не отвлекать».
- Что такое «инвентаризация»? – поинтересовалась Кристина, встретив незнакомое слово.
- Сам не знаю, но видимо что-то важное, раз просьба не входить, и не отвлекать.
- Зачем же вы его написали?
- Это не я, я нашел эту табличку пару месяцев назад, и с тех пор она очень мне помогает.
- Вы никогда не хотели узнать, что это за слово?
- Нет.
- Я ищу Сурика, он светорежиссер.
- Сурик уволился.
- Как так?
- Ну, он взял и уволился. Это ведь так происходит.
- Как жаль… он был хорошим собеседником… тогда мне очень нужен светорежиссер.
- Ну, он перед тобой.
- Вы светорежиссер?
- По крайней мере, был им вчера вечером.
- А сегодня утром?
Борис крепко задумался, он попытался взвесить и припомнить все причины, по которым его могли уволить сегодня утром, вместе с тем, в сознании, он начал накидывать причины, согласно которым он был бы незаменимым сотрудником, но, осознав тотальное доминирование первого числа над вторым, решил прервать размышление.
- Так! Не грузи меня! Чего тебе нужно?
- Мне очень нужно, чтобы вы направили свет на зал, когда я буду играть.
- Нахрена?
- Только не очень ярко, чтобы зрители тоже могли меня видеть.
- Хэй! Остановись, подожди.
Кристина замолчала, Борис приблизился к ней, и, дополняя вопрос, волнующий его в эту минуту неким жестом, понятным, как правило, только человеку, этот жест применяющему, вымолвил:
- Нахрена?
Девочка попыталась начать ответ, однако Борис перебил её:
- Все, кто сегодня будут выступать, очень любят, когда свет направлен на сцену, так они могут не видеть людей в зале, и сосредоточится на игре, или своем номере, не бояться сцены, окей?
- Но ведь это неправильно.
- Почему?
- Люди придут послушать, как я играю, я должна видеть их лица, они ведь не просто приходят послушать, каждый из них словно общается со мной, и очень тяжело общаться с человеком, которого не видишь.
Бориса восхитила смелость маленькой девочки, ни секунды не сомневаясь в своем решении, он вымолвил:
- Не.
- Но я… - залепетала девочка.
- Нет. И не мешай работать, инвентаризация идет! Давай, выйди вон!
Щелчок, свет выключается.
_______________________________________________