Берег.

Я всегда верил, что со мной может случиться всё что угодно, так было всегда. Внутренне я уже свыкся с этим, в некоторых случаях даже не обращал внимания на неожиданные обстоятельства, встречи, те, что происходили в моей жизни. Например, находясь на лечении в госпитале, услышал знакомый женский голос, конечно же, я его узнал, но не удивился. Не узнать голос хохотушки Нины, моей одноклассницы, было невозможно, он отличался от всех женских голосов, мне так казалось. Она не узнала меня, а когда я назвал фамилию и имя нашей первой учительницы, очень удивилась. Мы оба оказались очень далеко от дома, оба воевали, она медсестрой в госпитале, я пулемётчиком, хотя, какой с меня сейчас пулемётчик?! В одном из боёв, совсем рядом разорвался снаряд, несколько мелких его осколков попали мне в лицо, повредив правый глаз, а один, побольше, вошёл прямиком под правое колено. Если верить врачу, выходило так: осколок они удалили, лицо почистили, а вот хромота и плохое зрение на правый глаз – неизбежность. Перед самой выпиской меня вызвал к себе главный врач госпиталя, поинтересовался моим самочувствием, и как бы, между прочим, спросил, что я собираюсь делать дальше? Его вопрос оскорбил меня! В течение пяти минут я доказывал ему, что прибыл на фронт не для того, что бы после небольшого ранения быть комиссованным, я бы и дальше продолжал, но он указал на, вначале мною не замеченного, мужчину. Его форма мне была не знакома, хотя я догадался, что он моряк, весь в чёрном, на фуражке огромная кокарда.
***
Вот так и случилась очередная неожиданность в моей жизни, сугубо сухопутный человек оказался на флоте. Единственный населённый пункт, который был мне знаком со школьной скамьи, из тех, что встретились на моём пути к новому месту службы, был город Мурманск, хотя и его мы миновали быстро, даже не огляделся. На причале встретились с моряками, по сухопутному солдатами, нас всех разместили в трюме небольшого корабля, и целых двенадцать часов нас болтало в море, к своему удивлению, и удивлению окружающих, морской болезни у меня не обнаружилось. Разместившись на узкой полке, пытался задремать, но чувство опасности, а именно свалиться лицом на «пол», не дало мне такой возможности. Наконец, послышалась команда подняться на палубу, волнение моря стало чувствоваться меньше, я понял что мы «приехали». Ожидая увидеть близкую и родную сушу, был разочарован, нет, она была, но в километрах трёх от нашего корабля, к нам направлялась лодка.
Разместили нас в небольшом бараке, выстроенный из небрежно обтёсанного дерева, он одиноко высился на скалистом берегу. Выйдя курить, заметил, что угол барака имеет повреждения, как, будто кто-то большой кувалдой выбил несколько брёвен, их поставили на место, но всё равно было заметно.
- Снаряд немецкий прилетел, хорошо хоть не взорвался, а так бы вам пешком километров семь топать, и это ночью! Рядом со мной стоял мужчина, пожилой, толи форма на нём, толи спецовка, но, что фуражка морская, я понял, хотя кто здесь ещё может быть?!
- А нам дальше надо идти? Я не видел его знаков различия, которые бывают у военных людей, поэтому обратился как к гражданскому.
- Утром на моём катере пойдём, ночью нельзя, опасно. Иди спать, боец! Я уже ощутил пренебрежительное отношение к себе, связывал это с тем, что я не моряк. Утром юный матрос, его называли юнгой, разложил нам в миски кашу, она была холодной и сухой, большой камень каши, а вот чай был горячий и сладкий, даже очень сладкий.
***
Во время утренней морской прогулки мне удалось уснуть, места было больше, да и, ни так качало, остальные были на палубе, дышали морским воздухом. Место, куда мы прибыли, было освоено людьми гораздо больше, чем тот барак на скалах. Маленький, но аккуратный причал, большая лодка стояла возле него, ни на нашей, ни на той я вооружения не заметил, хотя видел в капитанской рубке пулемёт Дегтярёва. Встречающие нас моряки, определив во мне человека не связанного с морем, морщили носы. По узкой тропе мы добрались до жилья, шесть длинных, низких бараков с узкими окнами, хоромы, наверное, в здешних местах?! Когда я попытался рассмотреть зенитные орудия правее бараков, меня вежливо дёрнули за рукав шинели, доходчиво показали, что смотреть в ту сторону не нужно, я даже обиделся.
***
Как-то быстро матросы, те, что прибыли со мной, пропали, в штабе я остался один. Со мной никто не разговаривал, да я и не нуждался в общении, впечатлений и так было хоть отбавляй. Кто-то вошёл в двери, я услышал голос:
- Боцман, принимай пополнение! Радостная улыбка слезла с лица того кого назвали боцманом, ничего, я уже привык.
- Пошли пехота! Мы прошли к тем самым зениткам, аж шесть штук, ещё три я сразу не заметил, они были ниже других. Между скалами была вода, и там стояли три лодки, для меня лодки, хоть и большие. Боцман провёл меня на борт одной из них, я прочитал её название – «Искра». Мне показали моё место, показали, где можно поесть, где находится капитан этого корабля, и где его сердце – мотор, а так же познакомили с матросами. Сопровождающий меня всю дорогу боцман сыпал морскими терминами, он говорил на своём языке, пока для меня не очень понятном.
***
Что-то прокричали наверху, боцман заторопился, видимо пришёл капитан судна. Я вышел на палубу и, теперь уже к своему разочарованию, не заметил враждебности и недовольства на лице капитана.
- Егоров, - он представился, протянув мне руку, я ответил крепким рукопожатием. Уверенный в себе, довольно ещё молодой капитан.
- Разрешите вопрос?
- Да.
- Для чего я здесь?
- Боцман покажи матросу его хозяйство, и переодень его, а то немцы засмеют! Нет, он не отличался от других, он просто ждал момента, чтобы поддеть меня. Через несколько минут я осматривал свой боевой пост, а именно два пулемёта «Максим», какой-то местный умелец соединил их друг с другом, была видна неаккуратная сварка несущей рамы.
- Вечером выходим в море, осмотрись, боеприпасы проверь. Твоя главная задача самолёты, больше ни на что не отвлекаешься, ясно?
- Так точно. Осмотрелся на корабле, пять человек матросов, боцман и капитан, было видно, что это судно не военное, переделали его под боевой корабль, а именно установили на носу сорокапятку, а на корме мой пулемёт. Хоть работа и была топорная, но было видно, что всё учли, первый бой покажет как сработали.
***
Ближе к вечеру мы кому-то отдали швартовые и «поплыли», боцман почти всегда находился возле меня, я понял, что он за мной присматривает.
- А куда…?
- Идём!
- Да, куда идём?
- К острову одному, лётчики видели там немецкую подводную лодку, нужно провести разведку.
- Так море кругом, они, конечно же, здесь плавают!
- Ходят, по морю ходят!
- Так почему этому удивляются?
- Глубины маленькие, подлодке не пройти, а вот для чего она здесь, нам и нужно выяснить. За небом смотри, это твоя задача. За небом смотрели все, кто был свободный от вахты, я тоже крутил головой разглядывая серое, всё в тучах небо.
- А чего мы так медленно идём?
- Течение встречное сильное, это хорошо ещё ветер попутный, так бы почти на месте стояли. Я «проглотил» сказку про течение, снова меня разыгрывают! Какое в море может быть течение, море это много воды?! Около трёх часов мы были в открытом море, потом показалась суша, это и был тот самый остров. Со слов боцмана он не обитаем, людей там нет, и вроде как ничейный, ни немцы там не закрепились, ни наши, на нейтральной полосе он был, если можно применить этот термин к морю.
***
На палубу вышел матрос, я удивился его виду. За спиной ППШ, аж два подсумка с дисками на ремне, да ещё и немецкий штык нож.
- Чего он так вырядился?
- Ты ещё не видел, как он на берег сходит! Весь гранатами увешается, не матрос, а …! Боцман хотел сказать «пехота», но постеснялся, была всё-таки совесть у человека. Видимо, наш капитан хотел обогнуть остров с правой стороны, мы сменили направление движения, и шли в опасной близости от его скалистого берега.
- Чего мы так к камням жмёмся?
- Если самолёт вражеский появиться, то спрятаться можно, так идти будем. Накаркал боцман! Несмотря на шум нашего двигателя, я услышал его! Повернувшись на звук, увидел приближающийся к нам самолёт, нет, он не пролетал мимо, он летел именно на нас, и он был немецкий. Наведя на него стволы своих пулемётов, ждал, когда он приблизится, кто-то спустился во чрево корабля, а тот самый матрос с автоматом занял позицию рядом со мной, оружие своё он нацелил на врага. Тот, кто управлял нашим судном, прижался ещё ближе к берегу, мне казалось, что очередная волна бросит нас на камни, мы прятались, хотя был ли в этом толк?!
***
Я видел каждую свою полю, которою выпускал в самолёт, мне так казалось, враг не отворачивал, видимо с нервами у лётчика было всё хорошо. Рядом короткими очередями стрелял матрос, но его автомат бессилен на таком расстоянии, выждать ему надо было. Совсем близко самолёт, я не снимал пальца со спуска, не сбить, так напугать, не дать ему в упор нас расстрелять! Сделав две горизонтали, навёл прицел в сам самолёт, отчётливо видел его точку, не отворачивает, летит прямо на нас. Чувствуя, что вот, вот закончатся патроны, увидел, как от самолёта отделилась точка – бомба! Чуть задрав стволы пулеметов, наконец, попал, пошёл дым, а к нам приближалась смерть! Взрыв под нашим судном, мне показалось, что мы приподнялись, а потом я полетел. Когда упал в воду, то благодарил морского бога, слышал, как про него шептались матросы, упал буквально в сантиметрах от камней, повезло, что набегала волна, но свою больную ногу снова заставил ныть противной болью, весь мокрый выбрался на берег. Несколькими волнами к моим ногам выбросило что-то деревянное, нет больше нашего корабля, лодки, катера, я так и не узнал, как он правильно называется. Вспомнил про самолёт, я подбил его, это точно, где он упал, или смог лететь дальше?!
***
Очнулся, когда уже было темно, полная луна, нарисовав на воде жёлтую дорожку, светила прямо в глаза, даже отметил для себя эту красоту. Холодно, как же мне холодно! Как ни пытался отжать свою одежду, она всё равно оставалась сырая, а значит, я замерзал. Обхватил себя руками, прижал ноги к телу, может хоть так удастся сохранить тепло?! В детстве я читал про моряков, которые попадали в шторм, кораблекрушение и оказывались на острове, но там было тепло, росли деревья, а значит, были их плоды, а здесь что?! Камни, мох и вода! Больше всего меня пугало то, что воды много, я даже пытался её пить, но нет, морская вода не для питья. Разглядывая камни в лунном свете, заметил что-то, что никак не могло здесь быть. Мне показалось, что на камне что-то лежит, даже ощутил что это что-то мягкое. С трудом справляясь с дрожью тела, пробрался по камням к большому валуну, так и есть, лежит человек! Стащил его вниз, тот самый матрос, что помогал мне с самолётом, Бравада, так кажется, назвал его прозвище боцман. На его плече автомат, это уже хорошо, я вооружён, вытащил тело на берег и упал от усталости, ныла раненая нога, ныло сердце от горечи потери боевых товарищей, с которыми только, только познакомился.
***
Ещё ночью я переоделся в сухую одежду того матроса, это помогло мне скоротать ночь хотя уснуть так и не удалось. Как только рассвело, я похоронил погибшего, нашёл расщелину, уложил тело и часа два собирал и носил к этому месту камни, землёй ведь не присыпать. Разложил на камнях всё что имел: пол пачки папирос и спички, один диск с патронами к ППШ, второй на его ремне оказался пустым, штык-нож и граната «лимонка» с вкрученным запалом. Удивило, что не было при нём его документов, даже простой бумажки с его данными, странно получается. Решил взобраться на место, которое выше, осмотреться. Нашёл большую скалу, здесь можно подняться, оставив автомат на камнях, взобрался, одно только море и дальний край острова. Напившись воды из ниши в камнях, хорошо хоть она была не солёная, побрёл по берегу. Слышал несколько раз гул самолётов, но они были очень далеко, а один даже пролетел прямо над головой, но он был немецкий, мне пришлось спрятаться.
***
Ночь прошла плохо, удалось собрать полусухие палки, корни деревьев, невесть какой, но костёр получился, удалось согреться, снова бессонная ночь. Утром проверил автомат, даже один раз выстрелил, всё исправно, надеялся подстрелить хотя бы чайку, попробовал бы её на вкус, но вспомнил, что за прошедший день я, ни одной птицы не видел, стало страшно. Собирал ещё зелёный мох и вталкивал себе его в рот, хоть чем-то набить желудок! Сколько было времени, я не знаю, день был, проходя вдоль моря, услышал звук, мотор работает, спрятавшись за грядой, прокрался ближе. Возле большой скалы стоял немецкий катер, пушки, пулемёты – всё было, ни то, что на нашем судне. Несколько немецких солдат ходили по берегу, курили, всматривались в море, я понял, что ждут кого-то. Устроившись между камнями, они хоть защищали от морского ветра, стал наблюдать. На палубе немецкого катера стояли ящики, всяких размеров, даже покрашены были в разные цвета, что же они привезли, а главное для кого?! Послышался другой звук, мотор на катере уже не работал, а тут урчит и свистит что-то. В метрах трехстах что-то поднималось из воды, я никогда не видел подводную лодку, а тем более как она всплывает, сейчас это зрелище меня завораживало, было в нём что-то красивое и страшное одновременно.
***
Солдаты на берегу засуетились, двое уже поднялись по трапу на палубу своего корабля, когда я решил действовать. Пользуясь тем, что я находился выше их, я со всего размаху бросил свою единственную гранату. Целился между двух больших камней, именно там они находились, но либо затекла рука, либо что-то случилось с моим глазомером и силою из-за двух дневного голодания, но я попал в камень. Я видел, как граната отлетела от него, полетела в сторону катера, чья-то голова высунулась из люка в палубе, вот ей и прилетела болванка, а ещё что самое интересное, она упала в тот самый люк! Раздался взрыв, находившие на берегу, немцы обернулись, выставив свои автоматы вперёд, оглядывали берег, но я не дурак, чтобы им показаться! Из катера повалил дым, немцы бегали по палубе, они не знали, что произошло, а я удивлялся случаю, вот так в моей жизни всё и происходит. Не успел я налюбоваться делу рук своих, имеется в виду делу правой руки, как раздался мощный взрыв, все, что было на палубе, свалилось в воду, немецкий катер разваливался пополам. Первой затонула его передняя часть, «нос» так кажется, называется по морскому, корма ещё держалась на плаву, когда я пошёл в атаку. Почти не глядя под ноги, бежал и кричал, кричал ругательства всякие, все которые знал, а многие и по четыре раза произнёс. Немцы сначала принялись стрелять, потом двое, а затем ещё четверо бросились вдоль берега, там отмель каменистая была, струсили, отступили! Показавшиеся на подводной лодке люди, укрылись в ней, она стала погружаться, не до неё мне сейчас.
***
Трое немецких солдат лежали на берегу, один был ещё живой, я не знал немецкого, допрашивать не мог, пристрелил. Там, где-то вдалеке, слышались выстрелы немецкого автомата, но мне сейчас важно было другое – рядом с берегом плавал прямоугольный ящик, до этого он стоял на катере. Отбросив автомат, и не снимая одежды, я бросился к нему, подводной лодки уже не было видно, ушла в свою стихию. Ухватившись за выступающий брусок, пытался подтянуть ящик к берегу, волны мешали, приноровился к ним, нашёл такой способ, чтобы они в помощь были, удалось, стою на твёрдой почве, возле меня ящик напоминающий гроб. Открыв его, увидел оранжевые жилеты, попытался окунуть один в воду, не тонет, выталкивает его вода, это как раз то, что мне нужно. Пули вошли в воду прямо возле моих ног, вернулись трусы! Устроив ящик за камнем, вышел на берег, подобрал автомат. «Боя хотите, будет вам бой?!» - думал я, стараясь экономить патроны, отвечал на вспышки немецких автоматов. Через несколько минут понял, что меня окружают, сориентировались враги, поняли, что я один. Столкнул ящик в воду, запрыгнул на него, в спешке натянул на себя жилет, ещё два закрепил на руках, несколько пуль ударили в ящик. Ответил двумя короткими очередями, не целясь, волны сами вынесли в море.
***
Через два дня меня подобрал сторожевой катер, кто-то заметил странный предмет, плавающий напротив нашего берега. Мне потом рассказывали, что на катер меня погрузили вместе с ящиком, не смогли оторвать мои руки от него, за жилеты я получил отдельную благодарность от командования, у нас таких не было. Три дня потребовалось моему организму, чтобы окрепнуть хотя бы для простого разговора, много было желающих меня расспросить. Когда окончательно поправился, написал рапорт о переводе меня в сухопутную часть, пусть на береговые зенитки, но только не в море. Вкус солёной воды ещё много лет стоял у меня на губах.