Летописи неудобочитаемы и скучны, так как повествуют, в основном, о какой-то политической прозе. Один князь, другой, воюют. Понятно, но кто все эти люди, и какая теперь разница, чем кончилось дело? И все же иногда свиток повествует о чудесных, загадочных, необъяснимых событиях. Например, вторая Новгородская летопись сообщает о массированной атаке на горожан, совершённой в 1581 году неизвестными современной науке крупными хищниками.
«В лето 7090. Поставиша город Земляной в Новгороде. Того же лета изыдоша коркодили лютые звери из реки и путь затвориша, людей много поядоша, и ужасошася людие и молиша Бога по всей земле; и паки спряташася, а иных избиша...»
Что можно узнать из этой заметки? Если читать правильно, то в ней содержится обширнейшая и чрезвычайно важная информация. Ибо, во-первых, из сообщения о «коркодилах» следует, что летопись подлинная, не подвергавшаяся поздним правкам. Ведь, такие правки имели бы цель. Неважно какую, поскольку доверие читателя к источнику, в любом случае, является условием достижения этой цели. Соответственно, редактор обязательно удалил бы записи странные, сомнительные и, тем самым, — доверие подрывающие.
Кстати, из этого следует, что и остальные русские летописи не являются позднейшей подделкой, призванной, как это утверждает целый зверинец новомодных теорий заговора, скрыть истинное прошлое нашей страны и даже всего мира. Ведь было бы странным, если бы все летописи подделывались, а для данной летописи было бы сделано исключение.
Второй секрет летописей (как и любого, практически, текста) в том, что информация, в них отсутствующая, говорит больше, чем наличествующая. Автор, не желая казаться скучным и просто экономя буквы, не сообщает о том, что читатель, вероятно, знает и так. В данном случае, например, слово «коркодилы» оставляется без разъяснения. С точки зрения автора, читатель уже располагает информацией о коркодилах, об их численности, образе жизни и даже об уровне опасности, который эти звери представляют. В противном случае он выразился бы более конкретно. Ведь, «многих поядоша», с равным успехом может значить и «сотни были съедены», и «несколько человек укушено».
По факту автор пишет: «В лето 7090 коркодилы лютовали паче обычного». И всё. Остальное читатель легко поймёт и представит. Сообщение отсылает к обширной и общедоступной (хотя, возможно, и передающейся устно) базе данных о коркодилах и обычном для них уровне лютости. То есть, думая, что обращается к потомкам, каждый летописец всё же представляет читателя как своего современника. А значит, сообщение не могло появиться в эпоху, когда знания о волховских коркодилах были уже утрачены.
Третий смысловой слой заметки раскрывает информацию и о самом авторе. Он тоже много знает о коркодилах, и нисколько не удивлён их набегу. В частности, не считает его событием небывалым, чудесным, могущим вызвать удивление и недоверие. Если бы он допускал это, то непременно попытался бы как-то сообщение подкрепить. Летописец уверен, что фиксирует на пергаменте подлинное событие и отнюдь не собирается запускать в полёт утку. Ведь, оперяется эта птица шокирующими деталями, создающими иллюзию достоверности и привлекающими внимание читателя. Здесь нет деталей. Автор не намерен кого-либо убеждать в существовании коркодилов. Для него это не имеет значения.
...В данном случае, добросовестность автора кажется обстоятельством незначительным. Но есть же и другие летописи. Принцип везде один: где автор хочет убедить, он именно убеждает. И это всегда не просто заметно, а бросается в глаза. Однако, например, в «Повести временных лет» ясно читается, что с точки зрения автора этническая принадлежность руси и самого Рюрика не является чем-то важным (что, собственно, и естественно для человека средних веков). Тем более, Нестор не пытается доказывать норманнское происхождение Рюрика читателю - современнику, которому такие детали также не могут казаться существенными.
Наконец, четвёртый факт, раскрывающийся при чтении заметки о новгородской беде, заключается в том, что летописные сообщения — ни разу не исторические факты. И строить какие-то гипотезы, касающиеся фауны северной Руси позднего средневековья лишь на основании строчек нацарапанных неким монахом — просто смешно. Даже самые отчаянные энтузиасты не рискнут утверждать, что каждое написанное на пергаменте слово — правда. А если не каждое, то с какой стати доверять данному? Особенно данному, ибо на правду это вообще не похоже. По умолчанию, пока археологические находки не докажут иного, «коркодилы» — легенда Новгородских земель. Вымысел.
То же касается и любых других летописей. Упомянутые в них странные и чудесные события не требуют выдвижения гипотез для объяснения. Всё, что может объясняться вымыслом, — объясняется вымыслом.
...И да. О 7090 годе. Это не «славянский допетровский календарь», а «Константинопольская эра» — византийское летоисчисление «от сотворения мира», принятое некогда во всех православных странах.