У нашего дома на клумбах много цветов, даже есть роскошные лилии, хотя мне больше всего нравится душистый табак. Выйдешь вечером из дома уставший, изнуренный летней жарой, сядешь около куста табака, будто в рай попал или на экзотические гавайские острова. Весь вечерний воздух напоен удивительным ароматом.
Однажды, блаженствуя, отдыхая на скамеечке у цветника, я даже задремал и увидел странный сон. Будто гулял я около наших цветов и вижу: напротив какое-то строение, похожее на беседку, и на крыше этого садового сооружения сидит молодая девушка. Присмотрелся: это же моя знакомая, колдунья Серафима! В белом платье, беленькие туфельки, и такая она грустная! Молча, печально смотрит на меня.
- Здравствуй, Серафима! – крикнул я, желая подбодрить ее. – Я тебя уже полгода не видел! Спускайся вниз! Иди сюда! Посмотри, сколько вокруг цветов!
- Не могу! – вздохнув, ответила мне девушка. – Мне нельзя ходить по земле!
На следующий день я свой странный сон долго обдумывал, потом жене рассказал, Василию позвонил.
- Не знаю, - сказал мой приятель. – Давно я ее не видел.
- Съезди, - предложила жена.
- Может, и ты со мной прокатишься?
- Я не готова с ведьмами общаться.
- Тогда сорви для нее самых лучших цветов.
- Нет, сам это сделай. Настоящая колдунья сразу поймет, что не твоими руками букет собран.
Выехал я во второй половине дня. И так путь не близкий, но мне он еще длиннее показался. Только ближе к вечеру я подкатил к дому Серафимы, постучался и вошел в дом. С букетом лилий я, наверное, был похож на жениха.
Никого. Но, боже мой, старый знакомый! Трудно узнаваемый, и все-таки Его Величество Рамзес Второй присутствовал на своем месте.
- Ваше Величество! А где ваша роскошная черная мантия? Вы, извините, слегка облезли и подурнели.
На этот раз кот и ухом не повел и глаз не открыл.
В дверях другой комнаты появилась Мансура. Она тоже изменилась, но в отличие от кота в лучшую сторону: постройнела и даже немножко, кажется, подросла. Девушка, явно узнав меня, приветливо улыбнулась и жестом пригласила войти в «святая святых», комнату Серафимы.
Моя знакомая лежала на кровати поверх одеяла, укрывшись легким пледом. Все черты ее лица как-то резче обозначились, особенно глаза меня впечатлили: они стали больше и строже.
- Здравствуй, Серафима! – сказал я и протянул ей букет лилий. – Ты меня позвала. Ты разрешила мне приехать.
Она взяла цветы обеими руками и, закрыв глаза, несколько раз вдохнула их аромат:
- Странно. У меня столько друзей было, знакомых, а цветы мне впервые подарили. Значит, я не ошиблась.
- Что случилось, Серафима? Что у тебя болит?
- Ничего. Я здорова. У меня просто закончился отпущенный мне срок. У нас так бывает.
Мансура взяла цветы из рук Серафимы и поставила их в вазу на маленький столик около кровати. Потом для меня тут же поставила стул и вышла, плотно закрыв за собой дверь.
- Серафима, про срок я ничего не понял!
- Ухожу я … Ухожу туда, откуда не возвращаются.
- Подожди! Подожди! Все равно я ничего не понял! Какой срок? Почему закончился?!
- Растратила я всю себя. Никого не виню: сама такую жизнь для себя выбрала.
- А мама твоя? Бабушка? Они ведь немало прожили.
- Мама не приняла дар от бабушки, не согласилась.
- А бабушка?
- Бабушка тоже берегла себя, она не тратила свои силы на всех, так и говорила: «Я не солнышко, всех не обогрею».
- Серафима! Нет, я не согласен! Нет! Можно ведь жить как все! Не знаю, грибы собирать, тыквы какие-то сажать, цветами любоваться!
- Мне так нельзя! Я и перед тобой повиниться хочу, поэтому и позвала. Помнишь последний сеанс? Слукавила я. Помечтала тогда, как бы я была твоей невестой, как бы мы гуляли по весеннему саду, какие детки у нас с тобой народились. Поняла: нет, невозможно. Наши звезды не сошлись! Прости меня!
- Серафима! Родная ты моя девочка! Давай я найду тебе лучших врачей! Всё поправимо! Это ты устала. Давай я побуду рядом с тобой. Я каждый день буду дарить тебе цветы, стихи буду читать.
Серафима закрыла лицо ладонями. Я осторожно взял ее руки и осторожно их поцеловал.
…Потом я уехал домой, твердо пообещав Серафиме (она так потребовала) не приезжать к ней, пока она меня сама вновь не позовет. Если позовет.
Не помню, как я жил два месяца. Вроде на рыбалку ездил, что-то в огороде делал, о чем-то с друзьями разговаривал. Но всё это как бы, не я, а кто-то другой.
Осенью, в конце сентября, позвонил нам Василий. Он разговаривал с моей женой Таней, а уж она сказала мне:
- Давай съездим к Василию, он очень просил. Пора и мне там побывать.
И мы поехали. Ни Василий, ни Таня мне ничего не сказали, но я и так обо всем догадался. Таня всю дорогу в руках держала букет темно-красных, почти черных георгинов.
Вася уже ждал нас. Он сразу сел в свою машину и махнул рукой - за мной поезжайте.
Конец сентября - самый пик золотой осени. Все березы старого сельского кладбища были сплошь покрыты еще не потускневшим золотом.
Мы шли мимо могил, заброшенных, ухоженных, с крестами, без крестов, и вдруг прямо перед нами предстал последний приют Серафимы: белый мрамор с ее портретом. Совсем еще девочка, она смотрела на нас с участием, с состраданием, зная, что только она могла бы помочь каждому из нас.
- Сегодня сороковой день, - сказал Вася, - она уже перед Богом предстала.
Мы все трое перекрестились, Таня цветы в вазе поставила у основания памятника.
- Хоронили Серафиму ее сестры. Они и памятник заказали, все сами сделали.
- А это Серафима незадолго … просила тебе передать. Она сказала, что ты знаешь, как им пользоваться, - и наш приятель протянул мне тот самый из голубого стекла шар.
Я его взял двумя руками, чтобы случайно не уронить.
- Ты останься здесь, побудь, предложил мне Василий. – А мы с Таней доедем до меня, надо и ей побывать на моей фазенде, познакомиться с котом Серафимы Рамзесом, он теперь у меня живет. Ой, такой котяра! Я его Рамсиком зову. Участник всех кошачьих разборок. К кошкам почти равнодушен, но любит подраться с конкурентами. Уже оба уха в клочья изодраны, но огонь отваги в нем не утихает. Ты его не узнаешь.
Они уехали.
Я подошел к портрету Серафимы и обнял холодный мрамор обеими руками.
- Прости меня, Сима! Живые всегда виноваты перед теми, кто умер. Может, в другой жизни наши звезды сойдутся. Ты не хотела, чтобы я еще раз приехал – боялась, что, не контролируя себя, позовешь и меня с собой. Золотое у тебя сердце, вот и сгорела так быстро. Я знаю: ты меня слышишь. Теперь не запретишь мне к тебе приезжать.
… И еще мне захотелось навестить домик Серафимы. Сначала я побродил по саду, прошел мимо бани, колодца, гостевого домика. В саду осень была уже полновластной хозяйкой: желтые и красные листья лежали повсюду.
Всё мне казалось пустым, брошенным, засыпанным осенней листвой.
Двери самого дома были не заперты, и я вошел внутрь. А вот в доме все было по-прежнему. Какое-то странное волнение меня охватило, сердечко стало работать с перебоями. Я почувствовал острую боль в области груди, даже глаза на секундочку закрыл. А когда открыл – передо мной стояла Мансура! Она была в фиолетовом халате, расписанном магическими знаками. Мансура приблизила ко мне вплотную свое лицо и заглянула черными с едва заметной косинкой глазами прямо мне в душу. Горячее дыхание девушки прямо обожгло меня!
Мансура обеими руками обхватила меня, посадила на диван, и я услышал:
- Не пугайся … сейчас всё пройдет … вот так я подержу мою руку … и твое сердце … уже успокоилось … боль ушла … ты дышишь ровно, легко … глаза у тебя закрыты … ты слышишь только меня … теперь я о тебе буду заботиться … запомни … теперь я ... Мансура … единственная твоя королева!
Когда я по-настоящему пришел в себя, боли не было и волнения не было. Наоборот, мне было легко, даже комфортно. Мансура сидела рядом, устало откинувшись на спинку дивана.
- Мансура! Спасибо тебе! Ты молодец, многому научилась у своего учителя. Знаешь, Серафиму я боготворил за ее дар, за ее доброе сердце, но ты многое поняла неправильно: единственной королевой для меня была, есть и будет моя жена. Мне пора к ней. Прощай!
… Таня сидела на пруду и наблюдала за поплавками. Рядом с ней на траве лежал Его Величество Рамзес Второй.
- А не соблаговолите ли, Ваше Величество, поехать к нам на житие? Здесь Вам коты не только ухи, но хвост и прочее оторвут.
- И нам, Таня, пора. Что-то мне домой захотелось.
Мы пошли с Таней рядышком по тропинке к дому Василия. Было тепло, солнечно. Казалось, лето вернулось.
(Щеглов Владимир)
Ведьма злая. 1 часть по ссылке
Ведьма злая. 2 часть. Серафима по ссылке