— Хочешь, я расскажу тебе тайну? — спросила Ника. Легкая улыбка тенью загадки лежала на ее губах.
Роман смотрел слегка завороженно. Ника знала, что он по уши влюблен в нее. Ее саму влекло к этому серьезному парню с всклоченной темной шевелюрой. Казалось, они понимают друг друга без слов. Все эти напыщенные слова про родство душ вдруг обрели ощутимый смысл.
— Какую? — чуть хрипло спросил Роман.
— Стра-а-а-а-шную! — проказливо улыбнулась Ника. И пошла, продолжая вполоборота смотреть Роману в глаза — будто загипнотизировав и не разрывая визуальный контакт.
— Пойдем-пойдем, трусишка, — и теперь, уже полностью развернувшись, пошла по алее, легкая и стройная.
Роман ухмыльнулся на подначивание и пошел следом. Он обожал, когда Ника его подразнивала. У нее это выходило всегда необидно и с любовью.
Ника свернула с главной аллеи на едва приметную тропинку, которая уходила вглубь парка. В его немного сумрачные загадочные дебри. Лишь те, кто рискнул в них погрузиться, узнавали про уютные изумрудные полянки, ярко освещенные прорвавшимся в разрывы лиственного шатра солнцем. На одну из таких, поделенную пополам огромной елью, тропинка и вывела Нику и Рому. Часть поляны была скрыта мешаниной ветвей рухнувшего исполина. Они, обращенные в небо, создавали частый гребень будто согнувшихся под напором ветра, топорщащихся пожелтевшей хвоей вееров. Нижние ветки, обломившиеся на две трети, образовали своим частоколом запутанную сеть лазов. Разглядеть что там, за упавшим деревом, не представлялось возможным.
Ника, сделав загадочное лицо, произнесла, понизив голос:
— Говорят, что за этим деревом другой мир. Надо только пробраться под елью —между веток. Найти возможность проползти. Но можно услышать его отголоски даже отсюда. Послушай.
— Да ну, ерунда какая-то, — сказал, невольно понизив голос и прислушиваясь, Роман.
И они оба, затаив дыхание, обратили все свое внимание на звуки, доносившиеся с той стороны.
Цвиркала какая-то птаха. Вкрадчиво шептал листвой легкий ветер. Больше ничего. Роман уж было начал распрямляться и открыл рот, чтобы повторить слова про ерунду… Как вдруг резкий визг вспорол тишину! Что-то зашуршало, заметалось за елкой, словно там шла яростная борьба. Доносилось утробное взрыкивание, сипение, треск потревоженных сухих веток.
Ника и Роман одновременно вскинулись и встретились глазами. В глазах Романа стоял немой вопрос: «Что это? Ты в курсе?» — но по глазам Ники было видно, что она испугана и сама не ожидала такого развития событий.
За елкой все затихло. Слышалось лишь легкое то ли поскуливание, то ли плач.
— Так. Там кто-то плачет, надо помочь, — сказала Ника и, порывисто встав на колени, поползла в мешанину ветвей под стволом.
— Стой! — вскрикнул Роман, но Нику было уже не остановить. Только подошвы светлых кроссовок мелькнули, когда она ловко ввинтилась в образованный ветвями лабиринт.
Ника целеустремлённо пробиралась через мешанину веток. Путь получался извилистым. Спроси кто у нее: «А ты уверена, что пролезешь или, если в преграду упрешься, обратно вылезти сможешь?» — вряд ли она смогла бы ответить. А то и запаниковала бы, задумавшись. Но в данный момент просто ползла, опираясь на ковер из осыпавшихся иголок. Протискивалась, изгибалась. Дальше и дальше.
«Да сколько длиться-то это дерево может?» — мелькнула мысль.
Позади слышалось приглушенное, словно из-за стены, ворчание Романа:
— Непонятно, что там вообще произошло. Может, там опасно до сих пор. Что за дела вообще? Меня не могла вперед пустить?
«Ага, пустила бы вперед, вообще никуда не полезли бы. Дай волю, вообще из норки заботой своей не выпустят», — думала Ника, сдувая упавшую на лицо челку.
Наконец вроде обозначился долгожданный просвет — выход из лабиринта ветвей. Появилась возможность привстать на коленки. В глаза ударило солнце, ослепив после сумрака, царящего под стволом. Ника потянулась опереться рукой дальше и одновременно повернула голову назад:
— Ро-о-ом! Я доплз… а-а-а-а-а-а!!!
Рука вместо твердой опоры рухнула в пустоту, и Ника, просунувшись вперед, вывалилась из лаза и покатилась кувырком по травянистому склону.
***
— Ой, — сказала Ника.
Мир перед глазами слегка вращался после круговерти спуска и казался огромным. Странно чувствовалось тело. Ника шевельнула руками. Ладони прошлись по траве с ощущением, словно стали широкими и неловкими, еще и в плаще каком-то запутались. Или крыльями стали. Крыльями?! Ника с опаской скосила взгляд на правую руку и потеряла сознание.
Пришла в себя от ощущения, что кто-то вылизывает ей лицо. «Неужели на пляже уснула, и Элькин Чуча целоваться лезет?» Надо отметить, что Чуча, которого завела себе Никина подруга Элька, являлся ярким представителем породы терьеров. Ника открыла глаза. Это был не Чуча. Совсем не Чуча и даже не собака — енот. Симпатичный такой, темной масти.
Енот спросил: «Ника, это ты?»
«Говорящий енот. Угу. Дерево. Я лезла. Другой мир… Элька же и рассказывала. Крылья!» Калейдоскоп мыслей завертелся в Никиной голове, взорвался вспышкой сверхновой, сложился в еще не до конца осмысленное понимание и вырвался энергией эмоционального движения. Ника подскочила, взмахнула импульсивно руками и… Взлетела. Крылья, не руки, взбили воздух, ощутили его уверенную опору, и Ника, не задумываясь, совершила несколько хаотичных петель, одуревая от ощущения полета и наконец нахлынувшего осознания случившейся трансформации.
Постепенно сознание смирялось с противоречащей здравому смыслу реальностью. У Ники появилась возможность оглянуться вокруг и проанализировать, так сказать, обстановку.
На земле, сложив передние лапки на пушистом животе, сидел енот. Он, задрав голову, наблюдал за воздушными метаниями Ники.
— Э-э-э, Рома…? — спросила Ника, опускаясь перед енотом на землю.
— Ну да. Не похож? — спросил енот.
— А почему ты такой спокойный? Вообще не удивляет ничего?!
— Ты знаешь, я как-то и так себя временами представлял эдаким енотом, который все че-то куда-то любознательно лезет, ощупывает, перебирает. Я ж как енот в темноте бегать могу. Ну и вот, воплотился. А вообще, не знаю. Если это сон, то проснусь, и все. Если нет, ну тогда тем более надо че-то думать, как дальше, — ответил обстоятельно енот Роман.
— Бли-и-ин! Ты вот енот, а я кто? Родственные души, называется… — разворчалась Ника.
— Как кто? Ты мышка летучая. Не поняла что ли еще? И вообще-то понятие родственных душ не затрагивает общность телесную.
— Енот-философ! Тоже мне, — фыркнула раздосадовано Ника, в глубине души все же довольная, что Рому никак не задел ее облик мыши. — И попрошу отметить — не просто мышка летучая, а мышка с драконьими крыльями. Это важно!
— Хорошо, хорошо, — согласился енот. — Хотя я бы сказал, что важно, как мы будем возвращаться. Дерева я не наблюдаю.
И впрямь, находились они на дне оврага, склоны которого заросли черемухой. Ника уже привычно взлетела, не удивляясь, как быстро адаптировалась, и, сделав несколько кругов, облетела окрестности. Действительно — ели не было.
— Та-а-а-к. Портал в один конец. Во угораздило. Да еще и в тела звериные.
— А что, так даже лучше. Вот где бы я, человек Роман, взял еды здесь, в незнакомом лесу? А енот Роман, думаю, спокойно прокормится. Щас вот червячка какого-нибудь заточу. Ух, аж слюни побежали, — деловито рассудил Роман.
— Действительно, — сказала Ника, на лету схватив пастью комара и поняв, что ей, однако, вкусно.
Вдруг ее чуткие уши уловили звук, из-за которого, собственно, и началась вся эта авантюра — кто-то стонал-поскуливал. Ника полетела в ту сторону. Сказалось еще одно выгодное приобретение в теле летучей мыши: казалось, что сейчас она слышит, как раньше видела. Это было удивительно. Путеводное поскуливание привело к ямке в переплетении травы, в которой, свернувшись, лежала рыжая кошка. Памятуя о нелегких отношениях мышей с этим племенем и не зная, отменяет ли разногласия наличие у нее крыльев, Ника опасливо зависла в воздухе.
Кошка подняла на нее полный муки взгляд, попытавшись приподняться на ослабших лапах. По кисточкам на ушах и очень широким лапам стало понятно, что это кем-то здорово помятый детеныш рыси. Густая шерсть местами слиплась от крови, на передней лапе виднелись следы то ли больших зубов, то ли не меньших по размеру когтей.
Ника, растерявшись, метнулась к Роману.
— Там это, киса покусанная, — выдала она как-то совсем по-детски.
Енот Роман, деловито переваливаясь с боку на бок, пошел в обозначенную сторону. Подошел и, остановившись чуть в стороне, выдал, не разбираясь, все ли в этом лесу говорить умеют:
— Может, помочь чем? Только, чур, не кусаться!
— Пить хочется, — чуть слышно ответил рысенок.
Пользуясь своим обретенным умением слушать, Ника отыскала воду по журчанию ручейка. Роман свернул ловкими пальчиками енота корзинку из плотного листа и в зубах умудрился принести в этом ненадежном сосуде немного воды. Рысенок утолил первую жажду, и ему явно полегчало. Он принялся усердно зализывать свои раны.
— Кто тебя так? — осмелилась спросить, наконец, Ника.
— Это виверна. Завелась в нашем Заповедном Лесу. Житья нет. Злющая — жуть. И жрать все время хочет, — ответил рысенок. — Крылья у нее, кстати, как у тебя, — и кивнул на Нику.
— У меня —как у дракона, — запальчиво ответила Ника. — А виверна — такого слова я не знаю.
— Я тоже не знал, мне Белый Лис рассказал. Он все-все знает. — Рысенок устало положил голову на лапы и прикрыл глаза.
— Спроси у него, он тоже человек, как мы, или просто здесь все звери говорящие, — шепнула Ника на ухо Роману, подползя к нему неловко ковыляя на своих рукокрыльях.
— Не, я рысь, только маленький еще. Но про таких, как вы, слыхал. Тоже Белый Лис говорил. Он очень умный, — сказал, не открывая глаз, рысенок. Видимо, Ника уж очень громко шептала.
— О! Это же он, Лис этот, может и нам подсказать, как быть? Как обратно вернуться, — еще жарче зашептала Ника на ухо еноту, так что Роман даже задергал им от щекотки, но промолчал.
— Да, Белый Лис все знает, — так же, не открывая глаз, подтвердил рысенок. — Я вас отведу к нему. Завтра только. Сейчас поспать надо, отдохнуть. Да и лапа подживет.
Енот Роман без лишних слов привалился к боку рысенка, для тепла, и тут же задремал. Ника, видя, что от нее уже мало что зависит, взлетев, юркнула в крону пышно цветущей черемухи. Устроившись вниз головой на ветке, она так же приготовилась ко спать.
Сон не шел. Чуткий слух настороженно знакомился со звуками ночи Заповедного Леса. Посвистывали птахи, кто-то шуршал в зарослях шиповника. В отдалении раздался тот самый жуткий визг! Ника вздрогнула, закрутила настороженно головой, но страшный отголосок все удалялся, наконец затихнув совсем. Бешено забившееся вдруг сердце успокоилось, навалилась усталость от впечатлений за день, и она уснула.
Утром рысенок повел их в путь. Он малость прихрамывал, но в целом бежал сносно — ночь пошла на пользу. Лесистая местность плавно сменилась каменистой возвышенностью, которая перетекла в подножие гор, где и находилась пещера Белого Лиса.
Тот встретил их, лежа на выступе скалы, что как ладонь выдавалась над кручей, по которой поднималась тропа к его логову. Он издалека увидел гостей, но продолжал спокойно наблюдать за их продвижением. Нике, конечно, было легче всех: летать — не ногами карабкаться. Но она не спешила обгонять карабкавшихся в подъем енота и рысенка. Было боязно. Издалека чувствовалась Сила, идущая от белой фигуры на скале.
Наконец, они добрались и встали прямо под выступом. Точнее, рысенок и енот Рома встали, а Ника, за неимением какого-никакого деревца, села еноту на голову. Вполне удобно получилось.
— Вот, учитель, к вам просились. Вопросы у них, — сказал рысенок.
— Виверна, никак, опять шалит? — окинув зорким взглядом раненую лапку рысенка, спросил Белый Лис. — Беги к родителям. Волнуются они. С вопросами я разберусь. — Рысенок скоренько поторопился прочь, а Лис обратил свой взор на Нику с Романом:
— Ну что, гости залетные, какие вопросы в душе вашей назрели?
— Да мы тут это, попали случайно. Вот теперь выбраться бы обратно… — несколько невнятно начал енот Роман.
Ника, провалившись взглядом в пронзительную голубизну глаз Лиса, которые, казалось, заполнили весь мир, выпалила не совсем то, что хотела спросить:
— А как мне найти себя в этом мире? Я вот вроде здесь, а все же как-то я — не я. Мышка какая-то. С драконьими крыльями, конечно, но все же. Я что, мышка что ли? Неужели и вправду мышка? Почему не лебедь? Почему не пантера? Или лань какая-нибудь грациозная? Я ведь, когда человек, я красивая. Ну правда! Роме вот нравлюсь, я знаю. А он парень видный, по нему многие девчонки сохнут. А он меня любит. А я — мышка. Почему?!
Енот Рома смущенно сделал вид, что заинтересованно рассматривает ползущего жука. От Ники он привык больше слышать подтрунивания, чем такие откровения.
— Я понять хочу! Рысенок сказал, ты все-все знаешь, — Ника, наконец, выдохлась и замолчала.
Накатило ощущение: «Блин, нафига я это все высказала? Кому это надо?!» Захотелось спрятаться в пушистой шерсти енота и прикинуться спящей. Или мертвой, так даже лучше. Но вряд ли Лис поверит, что она вдруг умерла. «Ладно, сказала и сказала. Ну че, психанула! Я, в конце концов, девушка!» — пришла утешительная мысль.
— Отвечаю по порядку. Попали все-таки не случайно. На помощь пришли. Ну а через помощь и до меня добрались. Случайно ли? Вряд ли. Выбраться? Есть варианты. Почему мышка? Такой наш Лес Заповедный. Никого не неволит, по ощущениям облик дает, — начал отвечать спокойно и рассудительно Лис. — Мышь с крыльями дракона. Глубокий символизм, однако. Мышь, как символ скрытности и незаметности. И крылья дракона — как внутренний потенциал к великим свершениям. Как тебе такая трактовка? — Лис явно вошел во вкус рассуждений и, склонив голову, вопросительно взглянул на Нику.
— Эм-м-м… Ну так-то да, звучит круто… — сконфузилась Ника.
— И как? Ты уже ближе к цели в поиске себя? — серьезно спросил Лис. Если и были в его голосе нотки иронии, то о-о-о-очень глубоко.
Ника задумалась и не сразу поняла, что усиливающийся визг — это не крик о помощи перегруженного работой мозга. Когда что-то заслонило солнце, она вскинула голову. На них падала с пронзительным клекотом огромная крылатая тень. Как они с Романом оказались под скалистым выступом, на котором лежал Белый Лис, Ника помнила смутно. Тень, уже бесшумно, несколько раз скользнула по каменистой почве перед их укрытием и, злобно взвизгнув на прощание, улетела прочь. Роман, опасливо поглядывая на небо и принюхиваясь, выбрался из-под каменного навеса. Ника осталась сидеть в укрытии, вжавшись в дальний уголок.
— Все, улетела, вылазь, — сказал енот Рома.
— Не-а, мне и здесь хорошо, — ответила Ника.
Сверху раздался голос Лиса. Оказалось, он так и продолжает спокойно лежать на своем месте:
— Для той, кто так яростно хотела найти себя, ты слишком неохотно покидаешь убежище.
— Дак страшно ведь! Тебе вот что, совсем не страшно? Ты, похоже, даже не пошелохнулся, — проговорила Ника.
— Виверна здесь объявилась тоже не случайно. Она — воплощение страха. Только не моего, поэтому вреда мне причинить не может, — ответил Лис. — И, кстати, о возможности выбраться. Лес Заповедный от виверны избавить — прекрасный вариант.
Ника аж из-под камня от возмущения выскочила:
— Ты видел ее и нас? Она огромная! А мы — маленькие! Особенно я, — запальчиво прокричала Ника.
— Конечно видел, я же лежал на камне, а не под камнем. — Лис, поднявшись и направившись в пещеру, повернул голову и сказал на прощанье: — На сегодня все. Подумайте. Завтра приходите. Теперь знаете куда.
Мышка Ника и енот Рома остались одни.
— Не, ну ты видел? Избавиться от виверны — способ вернуться! А сам почему молчал?! — накинулась на Романа раздосадованная Ника.
— Ну, он здесь навроде главного и самого уважаемого. Толку спорить, — ответил спокойно Рома. — И еще — он тоже намного меньше виверны, но не боится.
Ника сначала с разгона хотела продолжить спор и уже было вскинулась и набрала в грудь воздуха для отповеди… Но вдруг задумалась и медленно выпустила заготовленный воздух, а вместе с ним и досаду. «Действительно. Лис больше и сильнее меня раз в двадцать, Романа раза в четыре. Но с виверной не сравнится же…»
Подумав еще чуть-чуть, Ника сказала:
— Лис говорил, что Заповедный Лес делает таким, как внутри чувствуешь. Наверное, в этом есть какая-то разгадка.
Роман по этому поводу ничего не ответил, но помолчав, вдруг буркнул:
— Есть хочу. Думать аж не могу.
Ника с Романом отправились обратно под сень деревьев. Там было проще найти, что перекусить. Пока Рома копался в земле в поисках жучков и червячков, Ника, совершив несколько хаотичных петель в воздухе, на скорую руку нахваталась комаров, сколько могла, и начала практиковаться настраиваться. «Так. Значит, как чувствуешь себя… С воображением у меня все норм, проверено. Пожалуй, драконом себя представить смогу. Тем более что крылья уже есть».
Она села на траву неподалеку от копающегося в земле Романа. Закрыла глаза. Глубоко вдохнула и выдохнула, попытавшись с выдохом убрать из себя все напряжение и неуверенность. Перед внутренним взором возник образ дракона: изогнутая шея, пасть, полная кинжаловидных зубов, длинное сильное тело с извивающимся, как мощный хлыст, хвостом, четыре лапы, цепко когтящие землю. И распахнутые крылья на манер нетопыриных. Ника так ярко представила это, что невольно вытянулась сама, как смогла, привстав на задних лапках и широко раскрыв крылья, все глубже погружаясь в процесс фантазии, как ощущает себя обвитое жгутами мышц чешуйчатое тело, как рождается в нем сила движения. Дракон внутри ее напружинился, и Ника на секунду провалилась в его образ. Краем сознания ощутила, что ее словно распирает изнутри, словно она становится больше.
Дракон мощно ударил могучими крыльями. Еще и еще. Нике показалось, что они растут из ее тела, и это она взбивает ими воздух, создавая шквальные порывы ветра. Услышав словно издалека крик Романа, Ника, оставаясь в легком трансе, открыла глаза.
«Не показалось», — озарением мелькнула мысль при виде того, как катится по поляне мелкий мусор и не очень мелкий енот Роман. От неожиданности Ника остановилась, потеряла концентрацию и опять ощутила себя маленькой мышкой. Да и глянув на себя, увидела — ощущения по-прежнему соответствуют внешнему виду.
— Получилось! — между тем радостно вопил Рома, прекратив катиться. — Ника, ты красотка!
Ника сидела, ошалев от пережитого. Внутри неуклонно формировалось некое осознание, скручивался клубок распаляющих душу смыслов.
С неба, как уже некое дежавю, раздался пронзительный визг.
«Осторожно!» — закричал Роман, видя, что она никак не реагирует на угрозу, и, бросившись вперед, встал между ней и снижающейся в атакующем полете виверной, крепко уперев в землю все четыре лапы, яростно оскалив зубы и вздыбив шерсть. В глазах этого ярчайшего представителя племени енотов горела решимость идти до конца.
Ника, вместо того, чтобы бежать, погрузилась в себя еще глубже. Ухватила за хвост уже пережитое «драконье» ощущение, влила в него всю восторженную ярость своей творческой души и окунулась в него, как в омут, без остатка.
Енот Роман смотрел в глаза приближающейся смерти. Виверна мчалась на раскинутых крыльях, вытянув вперед распахнутую в жутком оскале пасть и кривые когти обеих своих лап. Он подумал, что, в общем-то, неплохую жизнь прожил, хоть и короткую. И что умереть за такую красотку, в целом, не жалко. Эти мысли промелькнули вмиг, потом думать стало некогда, потому как навалилось такое удивление, что глаза его округлились, а оскал превратился в глуповато открытую пасть. В общем, смешной енот вышел.
Виверна вдруг начала судорожно бить крыльями, в отчаянной попытке остановиться. Попытка увенчалась успехом, и агрессорша скорым темпом принялась набирать высоту, стремясь за горизонт.
Рома уж было уверовал в свою грозную ужасность бойца-енота, но потом догадался обернуться — за его спиной, расправив крылья, сидел огромный дракон. Точнее — дракониха. Как-то это было понятно.
— Ника, ты прекрасна! — сказал ошеломленный Роман.
— Ты тоже, мой защитник, — сказала Ника и лизнула раздвоенным языком енота Рому в нос. Это был их первый поцелуй. Если кто и покраснел, в таком облике было не разобрать.
— Надо срочно бежать к Белому Лису, рассказать, что у тебя получилось, — заторопился Роман. — Или лететь?
Ника чуть подумала, затем взяла аккуратно Рому в две передние лапы и, взмахнув крыльями, поднялась величественно в воздух. Полет не занял много времени.
Белый Лис будто ждал их, хоть и говорил завтра приходить — лежал на том же выступе скалы, смотрел, как Ника приземляется и аккуратно ставит на землю Романа.
— Ну что, нашла себя? — спросил он, глянув своими пронзительно голубыми глазами.
Ника молча смотрела в их полную пытливой мудрости глубину. Погружалась, как пловец в морскую пучину, жажда волшебных открытий. Сокровища смыслов вспышками возникали ее сознании. Она вдруг ясно поняла — не совсем. Нашла не совсем. Увидела себя бегущей в степи лисой, вдыхающей в запахе ветра присутствие бродящего в округе лиса. Возможно, белого. Ощутила струящееся трение почвы о чешуйчатый бок змеи. Змеей тоже была она. Упругое сопротивление воздуха в маховых перьях и четко видный стоящий торчком лемминг далеко внизу. Влажный сумрак леса, костяной стук и хрип бьющихся за право обладать ею горделивых красавцев с буйными ветвями рогов.
Она ощутила себя всем. Закрыла глаза. Вслушалась в тишину, звенящую внутри. Поняла — пора. Открыла глаза и, смотря прямо на Лиса, сказала:
— Да, теперь нашла, — потом только взглянула на себя. Прежний облик вернулся. Человеческий. У ног Ники сидел Роман. Уже тоже не енот — симпатичный парень с всклоченной темной шевелюрой. Ее Рома.
— Да, теперь вижу, — прозвучал тот же голос. Ника подняла глаза и увидела сидящего на выступе скалы беловолосого старика. С ярко-голубыми глазами.
— А я почему поменялся обратно? — спросил растерянно Роман. — Я же ниче вроде и не сделал…
— Рядом был. Когда нужно. И как нужно, — молвил старик. Улыбнулся и добавил, глядя на Нику: — Хороший парень.
Ника улыбнулась и ответила:
— Я знаю. — А потом сказала лукаво, глядя на Рому: — Хочешь, я расскажу тебе тайну?
Роман расцвел в улыбке:
— Конечно, дай только прежде рюкзак соберу. На всякий…
Оба счастливо рассмеялись.
Номер карты 4100 1167 8477 9834 (ЮMoney), благодарю вас за поддержку канала! :)