Так получилось, что по наводке Екатерины Шульман я тоже поучаствовал в ПМЭФ, посмотрев полностью как раз те трансляции, о которых она упоминает в своем рассказе по итогу своей поездки на ПМЭФ.
Всё началось, когда Шульман на своей странице упомянула, что слушает на ПМЭФ как Герман Греф проповедует техно коммунизм. Я такое не мог пропустить и сразу подключился к трансляции сессии "Архитектура постковидного мира" , промотав ее на начало.
Вот, собственно, основной посыл проповеди Грефа. Первое, что бросается в глаза то, что автократии по сравнению с демократиями в период пандемии зарекомендовали себя гораздо лучше. Появилась новая точка зрения что технологии привнесли совершенно новую возможность государственного устройства. Коммунистическая идея рухнула из-за двух вещей. Первое - это невозможности спланировать корректно все в экономике. Второе - из-за сложностей стимулирования и недостатка конкуренции. Новые технологии дают абсолютную возможно сегодня спланировать значительно лучше чем это происходило раньше или чем это делает капитализм: реквизировать перепроизводства, сделать общественное производство значительно более эффективным. Главное противоречие социализма может быть устранено. Появился новый термин "техно коммунизм". Старая коммунистическая идея на новом витке развития даст возможность значительно лучше планировать общественные ресурсы и значительно более справедливо распределять их между различными слоями общества, тем самым ликвидировав конфликты и создав значительно более гармоничной уклад.
Далее Греф поставил на голосование вопрос "Согласны ли вы, что мир идет к технологическому коммунизму"? К моему удивлению половина аудитории ответила - да!
Как видите, как указал сам Греф, в вычитанной им накануне постановке вопроса о техно коммунизме нет упоминания популярной ныне бизнес стратегии - построения экосистем. Екатерина Шульман совершенно справедливо указала на то, что это стратегия построения монополии, но совершенно зря связала ее с техно коммунизмом.
В заключительном слове Греф признался, что специально провоцировал своей постановкой вопросов спикеров, чтобы понять где находится предел наличия ответов, где грань между имеющимися ответами и тем пространством, где ответов нет ни у кого.