Англия и Франция: ошибка в дебюте
Историческая практика показывает, если руководством страны выбран неправильный курс, то возникает своеобразная гравитация глупости. Она засасывает правящий класс в воронку. И чем дальше, тем тяжелее ошибки, после чего они перетекают в вакханалию глупостей, противоречащих здравому смыслу и не поддающихся логическому объяснению. Яркий пример тому «горбачевская перестройка».
Подобное движение обычно сравнивают с падение в пропасть. Сначала делается неверный выбор, после чего начинается скольжение, перерастающее в скоростное падение. Но вначале процесса – ошибочный шаг, просчет, неверное определение курса.
_____
В 1919 году был заключен Версальский договор, подведший итог самой тяжелой войне в Европе. Считалось, что после миллионных жертв на континенте надолго наступит мир. Но тогда же раздались голоса скептиков, считавших, что Версальский договор эту задачу не решил. Главнокомандующий союзными силами маршал Фош заявил: «Это не мир. Это перемирие на двадцать лет». Так оно и оказалось.
Экономическую сторону Версальской системы критике подверг будущая звезда политэкономии Кейнс. Свидетель тех событий, выдающийся политик Уинстон Черчилль в своих мемуарах охарактеризовал их следующими словами: «Экономические статьи договора были злобны и глупы до такой степени, что становились явно бессмысленными» (Черчилль У. Вторая мировая война. М., 1991. Т.1-2. С.22). Он же назвал просчеты, предопределившие будущее тяжелое положение Франции и Великобритании после прихода Гитлера к власти. Прежде всего, это отказ желанию Франции провести границу по Рейну как наиболее удобной для обороны. Вместо этого союзники посулили «во-первых, совместную англо-американскую гарантию обороны Франции, во-вторых, демилитаризованную зону и, в-третьих, полное и длительное разоружение Германии». Однако «Сенат Соединенных Штатов отказался ратифицировать договор» (Черчилль. Там же С.24). Такая непредусмотренная неожиданность лишила Францию надежной обороны и возможности США принять участие в войне ради нее. Получилось, что ее, пусть и не специально, но обманули.
Далее, по требованию США Англия аннулировала союзный договор с Японией. «Этот акт произвел глубокое впечатление на Японию и был расценен как пощечина азиатской державе со стороны западного мира» (Черчилль. Там же. С.25).
И наконец, опять же под давлением США, в 1921 году была проведена Вашингтонская конференция по морскому разоружению. «…английское и американское правительства рьяно начали топить свои линкоры и разрушать свои военные базы. Все это делалось на основе довольно странной логики, согласно которой аморально разоружать побежденных, если победители в свою очередь не лишат себя оружия… Таким образом, как в Европе, так и в Азии победоносные союзники быстро создавали обстановку, при которой во имя мира расчищался путь для новой войны» (Черчилль. Там же. С.25. 26).
Стоит отметить, что пацифизм победителей зашел так далеко, что во Франции срок службы в сухопутных войсках был сокращен до одного года. Лишь в 1935 году, в ответ на введение всеобщей воинской повинности в Германии, срок увеличили до двух лет.
О чем собственно идет речь? О недальновидности и ненужном благородстве в сфере внешней политики. С недальновидностью, вроде бы, все понятно: не всем же быть Фошами. Но с другой стороны, а почему нет? Из чего исходил маршал Фош в своих представлениях о скорой войне, не к гадалке же он ходил? Он исходил из той очевидной вещи, что Германия никуда не делась. Как и ее промышленный и прочий потенциал, а значит, она полностью сохранила способность восстановить вооруженные силы. Учитывая также, что население Германии в полтора раза превосходило население Франции, соответственно, она в будущем вновь могла выставить мощную армию, намного превосходившую французскую и помочь Франции в свете событий в России (революция) уже будет некому. Потому была желательна оборонительная линия, каким был полноводный и широкий Рейн.
Были ли в таком подходе предпосылки? Были и очень весомые. Вместо того, чтобы взваливать на немецкий народ неподъемные репарации, тем самым озлобляя его, надо было поступить иначе – распустить Германский союз, сформированный Пруссией в 1871 году. После войны в ряде областей Германии вспыхнули сепаратистские настроения. Там не забыли о своей былой независимости. Особенно сильны и активны сепаратисты были в Баварии и промышленном сердце Германии – Руре (на Рур приходилось половина выплавки стали и 70 процентов добычи угля Германии).
Французское правительство попыталось было сыграть на этих настроениях. Был установлен контакт со сторонниками независимости Баварии в лице католической баварской народной партии во главе с О. Каром. Обсуждался план, выдвинутый в 1919 году, о создании Рейнской республики. Сепаратисты хотели избавиться от зависимости «пруссаков», втравивших союзные области Германии в Мировую войну, но главное – избавиться от репараций и вновь обрести нормальные политические и экономические права на мировой арене.
21 октября 1923 года сепаратисты провозгласили Рейнскую республику. В это время Кар пришел к власти в Баварии и фактически отделился от Германии. 4 ноября 1923 г. в Париже заявили, что уважают «священный принцип самоопределения наций» и не могут «противодействовать очевидному желанию населения учредить автономное государство». Казалось, Франция была близка к успеху - устранить своего потенциального врага единую Германию. Но карты смешали Англия и США. Они в союзе с Италией выступили с резкой критикой политики поощрения немецких независимцев, и французы отступили. Сепаратисты тут же потеряли власть, целостность германской империи была восстановлена в полном объеме. Так был открыт путь ко Второй мировой войне. В ином случае – с независимой Баварией и Рейнской республикой Гитлеру было бы намного труднее начать войну, а тем более одерживать победы.
Вывод: если хотите «навечно» нейтрализовать противника, так нейтрализуйте его, а не пользуйтесь паллиативными (временными) мерами. Какой крупной ни была бы контрибуция, и какие б военные ограничения ни вводились – это все меры, ограниченные по времени. А вот ликвидация источника могущества - самого государства – это «навсегда». Так затем поступили с Советским Союзом…
Особое место в цепи ошибок занимает благородство в политике. Казалось бы, «благородство» - категория моральная и должна приветствоваться, тем более в такой сфере человеческой деятельности как политика, считающейся циничной и потому неблагородной. Скрестить мораль и политику – мечта многих интеллигентов, и они правы, ибо политиканство наносит вред обществу. Но, оказывается, необходимо различать «политику» как средство обеспечения безопасности своей страны и «политиканство» как средство торговли ее интересами ради выгоды отдельных политических групп.
Благородство в политике чаще всего означает поступление интересами своего государства ради интересов другого, и это оказывается проигрышем в ведущейся политической игре. Причем крупным, и, самое главное, в последующем практически неразрешимым. Примеры.
В 1967 году израильская армия разгромила противостоящие ей вооруженные силы арабских государств и заняла территории вдоль реки Иордан – Галилею. Эта библейская область исторически тесно связана с еврейским народом. В то время на правом берегу Иордана проживало 800 тысяч арабов. Они массово стали переселяться в другой берег - на территорию современной Иордании. В европейской прессе поднялся шум. Подчиняясь международному давлению и собственным взглядам на гуманизм, руководство Израиля стало звать арабов назад. Сам министр обороны и герой «шестидневной войны» Моше Даян с громкоговорителем прибыл на берег реки и уговаривал беженцев вернуться. Те вернулись. Затем высокая рождаемость арабов вынудила израильтян покинуть завоеванные ими земли и отойти к прежним рубежам, а западный берег Иордан вновь стал враждебным анклавом - плацдармом для будущего отвоевывание Палестины арабами. И никакой благодарности – только ненависть. Причина – арабы и евреи принципиально разные этносы и никогда не станут дружественны друг другу. Однако это противоречит марксистским и либеральным взглядам, распространенным в тогдашнем Израиле, потому данное суждение отвергалось. Ныне в Израиле идут нескончаемые споры о том, что делать с анклавом, но эта проблема неразрешима и будет существовать до тех пор, пока существует само государство Израиль.
В 1991 году в беловежской Пуще свежеиспеченный президент Российской Федерации Б. Ельцин без всяких условий и оговорок согласился на роспуск Советского Союза. Рассказывают, что также недавно избранный президентом Украины Кравчук дважды спрашивал Ельцина о судьбе Крыма и тот упорно отвечал, что Крым принадлежит Украине. В ходе последующих переговоров Ельцин пошел много дальше – он согласился платить за пребывание в русском городе Севастополе российской флота арендную плату. Кроме того, Россия приняла на себя валютные долги СССР. А так же не поднимать вопрос об имуществе российских предприятий и организаций (санаториев, домов отдыха) на территориях бывших союзных республик. Ошарашенные уступками, готовые ранее самим идти на уступки, чтобы мирно выйти из СССР, бывшие советские республики, ставшие независимыми государствами, призадумались: а не обманула ли их Россия? Уж больно легко мы получили все, что хотели и еще то, о чем только мечталось. И после недолгих размышлений страницы газет и волны телерадиоэфира в большинстве новообразованных государств заполнились криками на тему: «Афоня нам рубль должен! Нет – два!».
Аппетит приходит во время успешного торга. Очень быстро выяснилось, что беспрецедентные уступки Кремля вызваны тем, что Москвы «зажала» два приграничных района у Эстонии, Белгородчину и Кубань у Украины и огромные суммы денег, которые должна была заплатить за советскую оккупацию. Миллиарды долларов каждому. Нет десятки миллиардов! В общем, так сразу не сосчитать...
Дорого обошлось благородство и Англии. Черчилль с возмущением перечислил ненужные уступки Германии. Лондон добровольно наложил на себя обязательство не строить военные корабли с водоизмещением свыше 35 тысяч тонн, тогда как Германия таких обязательств не принимала, и Гитлер приказал строить линкоры тоннажом более 45 тысяч тонн. И когда их строительство было закончено, они «оказались самими мощными кораблями в мире» (Черчилль. Там же. С.73). Примерно та же история произошла с подводными лодками. Вопреки запрету по Версальскому договору Лондон разрешил их строительство в обмен на заверение, что в случае войны они не будут использоваться против гражданских судов. «Для чего же в таком случае они предназначались?» - возмущался Черчилль. Через несколько лет подлодки Германии чуть было не довели Англию до голода.