Юлька честно отрабатывала масло и творог. Каждый вечер встречала Зойку и подгоняла её домой. Иногда та упиралась, и норовила сбежать.
— Старая дура, — в слезах ругала корову, — вот догоню тебя, крапивой ужалю. В такие дни они обе сильно уставали, и Зойке ничего не осталось как лечь на обочине и жевать полевую герань. Юлька её сторожила и переводила дух.
— И откуда только у тебя столько сил? Ещё старой притворяешься. Папа говорит из старых коров колбасу делают. Вот допрыгаешься!
Зойка протяжно мычала ей в ответ. Юльке становилось жалко, и она гладила Зойку.
— Ну всё, вставай, нам ещё до дому идти.
Однажды вечером перед домом повстречался ей Петька Жлоб. Он был изрядно пьян, чтобы не свалиться, держался за штакетник палисадника.
— Ты этой карге бесплатно не помогай. У нее стакана молока не выпросишь! — шатался Петька, пытался удержаться на своих ногах.
Юлька не любила его. Он вечно орал, мог в час ночи перед домом на скамейке играть на гармошке и петь неприличные песни. Некоторые слова Юлька запомнила, пригодится в школе, от вредных мальчиков защищаться.
Она старалась с ним не говорить, Петька пугал её. Он мог ни с того ни с сего, за человеком погнаться, недобрых слов сказать вдогонку и ещё плюнуть.
Вот и сейчас Юлька не ответила.
— Ты меня слышала, малявка!
— Слышала, не обзывайтесь!
— Ишь, учить меня решила, Петра Никитича! Подрасти, потом поговорим, малявка!
Юлька сердито косынку сдернула с плеч и пошла быстрее.
Петька ещё орал ей в спину, когда баба Марья подошла к нему и своей палкой размахнулась:
— Вот я тебе, мало мать тебя била. Дурь твою вышибу.
— Сдурела, Марья! — спрыгнул он со скамейки.
— Как ты ко мне обратился, ну ты и жлоб Петька, не зря тебя так прозвали.
Петька сбежал за ворота и оттуда кричал:
— Карга Марья, нашла пугать, пуганые мы. Поняла!
— А ты выйди, покажу, как я поняла, — стучала палкой по воротам. — Избаловали тебя родители, больше надо было пороть. Пусть земля им будет пухом!
Баба Марья подошла к девочке, посмотрела на неё.
— Смелой растешь, хорошо! Зайдём в дом. Я тебя парным молоком угощу, погоди немного, корову только подою.
Юлька обрадовалась, она любила теплое молоко. Мама ей на печке подогревала. На маленькой кухне баба Марья сцеживала молоко сквозь марлю. На марле оставалась белая пенка. Юлька следила за её руками.
— Как ловко у вас получается! Моя мама не хочет корову. Она выросла в посёлке, почти городская. Скучает по дому. А папа жил в деревне. Бабушки к себе зовут. Мамина — в посёлок, папина — в соседнем районе в деревне живёт, там ещё поезда проходят. А здесь нам дом дали, поэтому и живём. Я зимой иногда гощу у бабушек. Только там скучно без мамы с папой.
Баба Марья внимательно слушала её. Разлила парное молоко по кружкам, поставила на стол домашние лепешки с картошкой и варенье облепиховое.
— Присаживайся, угощайся! — звала она к столу.
— Это что мёд? —спросила Юлька.
— Ты попробуй. Узнаешь.
Юлька взяла чайную ложку, черпнула янтарного варенья. Сначала осторожно языком лизнула, попробовала, а потом целую ложку в рот положила. Долго во рту держала, пытаясь понять из чего оно.
— Это что? Такое сладкое, немного кислое, прямо язык щекочет. Никогда раньше не пробовала. Но это не мёд.
Баба Марья улыбнулась ей в ответ.
— Облепиховое варенье.
— Ой, это то серое колючее деревце такие вкусные ягоды даёт! Надо будет маме сказать, чтобы тоже посадила облепиху. Это самое моё любимое варенье теперь.
Баба Марья погладила девочку по голове. Жалко, что нет у нее внуков. Отвернулась и уголком платка вытерла слёзы, чтобы Юлька не видела.
— Ты забегай почаще. А облепиху осенью пусть мама соберёт, и ты помогай родителям. Ягод много, всем хватит, ещё и птицам останется. А это тебе топленое масло. Передай маме пусть по утрам кашу варит с ним.
Юлька радостно кивнула, поблагодарила и выскочила на улицу. Надо ещё успеть утят привести из речки. Петьки не видно, поэтому до дому она дошла без происшествий.
Продолжение следует...