Знакомство с местными.
Взаимоотношения между молодыми офицерами нашего полка и местной молодёжью, имеются ввиду, конечно, только парни, как-то не сложились и нас сразу по прибытию в Смирных об этом предупредили. Мол, не болтайтесь лишний раз по посёлку, особенно вечером. Изредка проходил слушок, что кому-то из наших молодых офицеров «набили лицо», особенно об этом сами участники не любили как-то распространяться, – если доходило до начальства, всё равно ты будешь виноват, могут ещё и каким-нибудь образом наказать. Особенно любили этим заниматься партполиторганы, начиная от замполитов и заканчивая политотделом. А с другой стороны, – чем же ещё им было заниматься? Однажды и мне пришлось поучаствовать в этом процессе, к тому же нам с Володей Зибницким довелось изменить сложившееся «общественное мнение» и вырвать, можно сказать, - переходящее знамя победителей в этом непрерывном и своеобразном соревновании.
Как-то субботним тоскливым ноябрьским вечером решили мы с Володей Зибницким побаловать себя посещением местной достопримечательности, ресторана «Восход». Ничто не предвещало бурных событий – гремела музыка, то медленная, то быстрая, с соответствующими танцами. Медленно суетились сонные официанты, лилось спиртное, жевалась закуска. Периодически в разных углах зала взрывался шумом смех или громко звучали длинные бородатые тосты – в основном гуляла местная молодёжь. Мы, как гости на этом празднике жизни, вели себя скромнее, что не помешало познакомиться с местными девчонками и объединиться с ними за одним столом.
Танцевали, пили вино, радовались жизни. Видимо это и стало причиной того, что я обнаружил отсутствие Володи за столом, а когда пошёл проверить на улицу, то он уже с кем-то «вышел поговорить». «Разговор», явно не клеился. Я присоединился, услышал много высокоинтеллектуальных фраз, вроде таких - «…кто ты такой?», «… чего вам тут надо?». На выходе из ресторана началась сначала толкотня, потом «мордобой» – ну, в общем, всё, как и положено. При неярком свете фонаря кто-то целился кулаком в моё лицо, я отвечал тем же с переменным успехом. Краем глаза видел, что и Володя занимается примерно тем же. Количество лиц, участвующих в этом «разговоре» как-то неожиданно быстро разрослось. Я их даже и не знал никого. Как понимаю, присоединялись за компанию, и совсем неважна была «тема разговора». Всё это действо сопровождалось шумным звуковым оформлением, в основном не печатным. Раздавалось лязганье челюстей, глухой стук соприкосновения тел, - то с забором, то со стеной, топот и кряхтенье, – люди развлекались. Вдруг, нарушив сложившуюся идиллию, кто - то крикнул – «Милиция!» Все начали разбегаться. На, уже пустое, место «разговора» ворвался милицейский Уазик. Скрипнул тормозами и выхватил фарами последних убегающих. Народ разбежался по соседним дворам, выглядывал из-за углов и ждал, когда уедут бравые стражи порядка.
Было холодно, разгорячённость от «тостов» и «разговора» проходила. Хотелось в тепло. Мы тоже выглядывали из-за своего угла. Ждали. Наконец Уазик уехал. Народ стал потихоньку выползать из-за углов, возвращался в тепло ресторана к оставленным столикам. Праздник продолжался, как ни в чём не бывало, только у нас настроение понизилось, желание участвовать в этом празднике пропало. Решили уходить. Забрали куртки и тут я обнаружил пропажу своих ручных часов. Часы были золотые, мама подарила по окончанию школы. Понятно, что потерял я их в пылу «разговора». Пошли с Володей искать на то самое место, где «обменивались мнениями» с совсем незнакомыми нам участниками «дискуссии». Конечно, не нашли. С пониженным до минимума настроением двинулись в сторону дома. По дороге присели на лавочку под фонарём передохнуть.
Опустил глаза на землю и увидел, как что-то блеснуло в тусклом свете уличного фонаря. Поднял что-то мелкое и металлическое и стал рассматривать, насколько это можно было при тусклом свете. Это было похоже на перстень. Как потом оказалось, это действительно, был золотой перстень пятьсот восемьдесят третьей пробы с камнем. Вот такая вот метаморфоза – потерянные золотые часы вернулись не менее золотым перстнем.
Но на этом наш "удивительный" вечер не закончился. Только мы двинулись снова в сторону дома, как услышали сзади приближающийся топот. При не очень ярком лунном свете обнаружили две, бегущие к нам, фигуры, шумно сопящие, с «дрынами» в руках. Приближались они молча, но намерения их были совершенно понятны.
– Бери камни! - крикнул Володя.
Я начал шарить по земле руками в поисках какого-нибудь камня, но ничего не попадалось. Один из бегущих направился к Володе, второй ко мне. Я офигел, когда увидел в руках у подбегающего ко мне парня, здоровенный «дрын». Больше всего меня возмутило даже не то, что он собирается меня бить, а размеры этого предмета. Тут мне под руку попалась совсем небольшая дощечка, вроде от ящика. Выбирать не приходилось. Встретил я подбежавшего товарища этой дощечкой. Пока он замахивался на меня своим «дрыном», я успевал пару раз его встретить своим несерьезным орудием. Приходилось данному товарищу нелегко ворочаться с этим тяжёлым и неуклюжим дрыном. Зато я просто порхал вокруг него. И, пока он махнёт один раз, я успевал нанести ему несколько ударов по рукам и куда придётся. Возмущению моему не было предела – как можно с таким здоровенным «дрыном» собираться драться. Это уже не орудие драки, а орудие убийства. И это возмущение придавало мне силы. В конце концов, мой оппонент оказался на земле на четвереньках, потерял свой «дрын» и только уворачивался от моей дощечки, коей я молотил его куда попало, поскольку возмущение моё ещё не достигло предела. Тут я услышал слова второго оппонента:
- Останови этого, он же убьёт его!
Оказывается, Володя загнал второго товарища куда-то в угол, тот запросил пощады и они уже вдвоём, почти как давние знакомые, смотрели в мою сторону. Я уже и сам устал и отошёл от своего возмущения. Мой оппонент стоял на четвереньках и тихо ругался. Выбросил я остатки своего орудия, огляделся – все действо происходило под стенами станции скорой помощи, в открытом дверном проёме которой стояли две фигуры в белых халатах. Они смотрели в нашу сторону, что–то кричали, но я их не слышал. Наши нападающие выглядели не очень – какие–то нерадостные, совсем не энергичные, коими были несколько минут назад. Один помог подняться другому, о чём-то негромко переговаривались и, держась каждый за свою голову, медленно двинулись к дверному проёму станции скорой помощи. Мы им не мешали. Медички, что выглядывали из двери, подхватили несчастных агрессоров и повели внутрь оказывать медицинскую помощь. При этом охали и ахали. Похоже, что их возмущение было направлено в нашу сторону. Говорили что-то про милицию. Мы поспешили за ними. Началось оказание медицинской помощи. Пациенты сказали, что милицию вызывать не надо. Медички занимались своим делом, жалели несчастных и с опаской поглядывали на нас с Володей. Знали бы они, что в этой истории роль потерпевших была уготована нам! Товарищу, что неудачно неоднократно встречался с моей дощечкой, наложили несколько швов на голову. И, хотя серьезных повреждений он не получил, кровищи было много и представлял данный товарищ жалкое зрелище. Бормотал, что - «…мы еще встретимся» и, что - «…на танцы вы лучше не показывайтесь, в центре не появляйтесь», ну и все такое прочее и подобное. Володя сказал, обращаясь к оратору:
- Ладно, мы пойдем, а завтра к тебе зайдем в гости, поговорим!
Мы ушли домой.
Володя, как смирныховский старожил, рассказал мне, что этот «заштопанный» товарищ – местный «авторитет». Решили назавтра проведать «авторитета», чтобы расставить точки на счёт - «…мы еще встретимся». Да и непонятно, как дальше события будут развиваться, нам совсем не нужно было раздувание этой истории. Если дойдёт до наших командиров, в любом случае мы будем виноваты. Так и сделали. На следующий день пошли к «авторитету». Поскольку можно было ожидать любой неожиданности, прихватили мы с собой ещё Петю Сахарова и Олега Калинкина. Местожительство данного товарища было общеизвестно. Встретила нас в дверях его подруга, быстро поняла, кто мы такие, что-то пробормотала про милицию, но впустила и провела к предмету нашего посещения. Встретил тот нас лёжа в кровати, без энтузиазма. Вид был непрезентабельный, что нас совсем не удручало, – даже наоборот. Узнал, конечно. Мы вежливо поздоровались. В ответ услышали, что ещё никто за всю жизнь не доставлял ему таких неприятностей. В словах слышалась досада, сожаление и некоторая обречённость.
Мы ему рассказали в двух словах, что после его выздоровления, которого мы ему желаем, мы можем встретиться в любое время в любом месте и в любом составе для «поговорить» и, что ходить мы будем, где захотим. Договорились, что милицию никто привлекать не будет. На том и расстались. С тех пор в Смирных больше не задирали местные военных и даже потенциальные «противники» поглядывали настороженно. И совсем неожиданным был момент, когда мы однажды с Володей в центре случайно столкнулись нос к носу с этим «авторитетом». Был он в компании своих «соратников» и, к их и нашему удивлению, буквально подскочил к нам с Володей со сладкой улыбкой «ручкаться». Как со старыми и добрыми приятелями. Мы получили полную сатисфакцию.
К концу года прибыло из Спасска «пополнение». Несколько лейтенантов, также как и мы, прошли годичную «суровую школу» в Спасске, и были отправлены «дальше». Лейтенанты Мамонов, Коков, Шамсудинов и кто-то ещё. Они из следующего за нами выпуска СВВАУЛШ – 78. Теперь есть в полку лётчики, младше нас. Теперь мы не самые молодые. Меньше будем ходить в наряды и «ответственными».
Снова я стал летать только в середине декабря. Да и то, выполнил только один контрольный полёт, потому как потянулись «декабристы» и нас отодвинули в сторону.
Самое время было «встать на лыжи». В декабре много снега, особых морозов нет. Собирались мы дружной компанией - Коля Зайцев, Володя Зибницкий, я и прихватывали знакомых девчонок. За Смирных, буквально за последними домами, начинались небольшие сопки, покрытые лесом. Там всегда было много народу. Накатанные лыжни, опробованные горки – в общем, полный набор «начинающего лыжника». Часто на лыжне падали в сугробы, бывало ломали лыжи. С удовольствием проводили там время. Да и с пользой для здоровья. И окружали нас прекрасные сахалинские виды – белый снег, череда сопок, великолепие первозданной природы. Домой возвращались промокшие, уставшие, но довольные.
Кока в письме сообщает, что в сентябре получил старшего лейтенанта, а в конце ноября пришел приказ на «старшего лётчика» (эта должность позволяет Коке через два года получить капитана), продолжает заниматься каратэ. Недавно чуть не «бросил курить» - садился в дождь почти вслепую, только по прожекторам. Это он шутит так – по «авиационному». Есть такая старая «лётчиская» прибаутка - чтобы не говорить, что лётчик разбился, говорили – «бросил курить!» Получил мою посылку с рыбой, икрой и цветными фотками – всё понравилось. Но жене больше понравилась гречка – я, чтобы стеклянные банки с икрой не разбились, засыпал посылку гречкой. И банки целее будут и дефицитный продукт семье. Друг мой, Петя Сахаров, тот вообще – купил в магазине мешок гречки, привёз на своём «Урале» в почтовое отделение, написал на мешке адрес и отправил по почте домой, родителям, в станицу Ассиновскую в Чечено – Ингушетию. Здесь в магазинах свободно продаётся тушёнка, гречка, зелёный горошек в банках - всё то, что обычно, в «европейской» части страны является дефицитом. Я тут первый раз попробовал консервированную кукурузу в банках - до этого я даже и не знал о её существовании.
Володя Тепляков написал из Спасска, что они сдали на второй класс и собираются сдавать на первый. Вот блин, дают! Мы здесь, на Сахалине, ещё и на третий не сдали. Они, из Спасска, собираются к нам прилететь на стрельбы. Пишет, что Саня Григорьев и Юра Березин уехали в Саваслейку переучиваться на Ми-8. Саваслейка - это ПВОшный Центр переучивания. Пришла бандероль от Серёги Рыбалко, прислал мне цветной проявитель. Серёга сейчас в командировке в «Угловой», вот он во Владике проявитель и купил.
В январе нового восьмидесятого года летали довольно «резво» - и зоны и маршруты, перехваты, на средних и больших высотах, на «потолке», в простых и сложных метеоусловиях. В общем - всё подряд. Теперь мы вроде бы уже и не «молодёжь» - на «спарке» почти не летаем. Контрольные полёты с инструктором делаем на «боевом» самолёте, инструктор сидит в задней кабине вместо лётчика-оператора. Но летаем только днём.
* - аэр.Смирных - 09.79г. Приборная доска передней кабины Як-28П.
Фото автора.
Продолжение: - https://zen.yandex.ru/media/id/5f97da5b0956a032f29ecfa3/iii-ostrov-sahalin-i-iak28p-glava7-60bd2aea61893124cb281ebf?from=editor
