Огни Касабланки медленно таяли за кормой. Марокканская темень крылом накрывала вокруг все то , что еще совсем недавно глаза легко различали. Луна и звезды не в силах были бороться с ночью , нас с каждой новой пройденной милей поглощала непроглядная тьма. И этот переход от полумрака к кромешной темноте рисовал воображению разные фигуры. То казалось, что около брашпиля стоит лошадь, то на крышке трюма бродят двугорбые верблюды . Вахту на мостике несли второй штурман и матрос-рулевой. Рассвет наступит нескоро.
- Внимательно наблюдайте за обстановкой. Особенно смотрите за палубой. Из Марокко часто бегут люди в поисках лучшей жизни , - сказал я . - Если что заметите, звоните немедленно. Ясно?
- Так точно , - ответил штурман и подошел к лобовому иллюминатору.
Спустя полчаса в каюте раздался телефонный звонок и второй помощник взволнованно произнес:
- Кажется на палубе кто-то бродит!
- Кажется или точно? – спросил я и направился на мостик.
- Где, уточни?
- Вон там, между первым и вторым трюмами. Рядом с краном, - штурман рукой указал направление.
Я долго всматривался в темноту и убедился, что на палубе посторонние. Это не лошади и не верблюды. Потому что и те, и другие не курят. А здесь явственно был виден мерцающий огонек сигареты.
- Включить палубное освещение!
Второй помощник выполнил команду. Яркие лампы вспыхнули , в их свете мелькнули три тени и затаились за колонной крана.
- Матросы отдыхают, никто из экипажа, наверняка, не бродит в темноте. Стало быть, это безбилетники. Свет на палубе не выключать. Пусть горит до рассвета, - распорядился я.
Тревогу поднимать не стал. Просто остался на мостике до прихода старшего помощника. Вместе с ним уточнили наши действия. И только лишь небо посерело, начали обход судна. Часть моряков проверяли помещения по левому борту, другие по правому.
Беглецы не прятались. Они безмятежно сидели около крана. И даже обрадовались, когда обнаружили. Их было трое. Молодые, лет двадцати, крепкие на вид. Внешне они чем-то напоминали нашего боцмана. Было удивительно то, что боцман заговорил с ними на одном языке.
Выяснять все детали не стал. В первую очередь набрал мобильный номер нашего супер-интенданта в Греции. Доложил о безбилетниках.
- Никому больше не говорите о них, - приказал супер-интендант. – В порту Пирей станете на якорь и я лично с ними разберусь. Повторяю, порт-контролю не докладывать о посторонних на борту. Все ясно?
- Понятно, о них ни слова.
- Передай телефон боцману, - попросил грек.
Я немного стушевался, причем здесь боцман, но последовал просьбе. Каково же было мое недоумение, когда боцман, как настоящий полиглот, бегло заговорил на греческом языке. Разговор был короткий.
- Супер приказал мне забрать беглецов и привести их в порядок, - пояснил боцман и увел марокканцев с собой.
Когда стали на якорь на рейде порта Пирей, к борту подскочил быстроходный катер супер-интенданта. Он поднялся на палубу, за руку поздоровался с боцманом, ощупал мышцы у беглецов, даже заставил их показать зубы. Судя по его улыбке, осмотром остался доволен.
- Вы трое, в катер, - приказал беглецам.- Никому ни слова, - напомнил мне еще раз и спустился по трапу в свой катер. Взревел мотор и, задрав нос, катер умчался, увозя с собой трех молодых марокканцев.
Боцман многое прояснил. Он сам родом из Марокко. Так же беглецом попал в Грецию. Три года работал на апельсиновых плантациях, выучил греческий язык. Его хозяева выправили ему морские документа , по которым уже четвертый год работает на судне.
- Эти ребята повторят мой путь, - сказал он. – Иногда меня просят найти в Марокко крепких парней. По себе знаю, что в пустыне жить тяжело, поэтому всегда с удовольствием подбираю нужных кандидатов.
… Все это шло в дикий разрез с судовыми инструкциями о незаконных беглецах. Документы требуют одно, а в реальности происходит другое.