Одни города Великого шелкового пути почти не изменились за сотни лет, другие превратились в многомиллионные мегаполисы, третьи заметены песком пустынь. Пройти сегодня тем же маршрутом – значит совершить невероятное путешествие в пространстве и времени.
ГЯНДЖА, Азербайджан
История Гянджи, второго по величине города страны после Баку, тесно связана с Шелковым путем. Благодаря удачному местоположению город развивался очень быстро.
Торговцы, следовавшие по Шелковому пути со своими караванами, знали Азербайджан под названием Страна огней. Священные абшеронские огни, горевшие день и ночь благодаря выходившему из-под земли газу, в глазах древней «мировой общественности» стали символом тех мест и обеспечили им репутацию мистической земли, хранимой божественными силами. К тому же здесь было море!
Если взглянуть на старинные карты, можно увидеть, что по территории Азербайджана проходил самый оживленный торговый путь, он вел из Китая и Индии в Среднюю Азию, затем спускался к Каспийскому морю и через всю древнюю Албанию (так называлось государство на территории нынешнего Азербайджана) следовал в Колхиду, далее в Константинополь и Средиземноморье. Разумеется, здесь всегда было множество чужеземцев!
Азербайджан принадлежит к числу тех стран, для которых Шелковый путь стал частью генетического кода. Мы и не вспоминаем о нем, когда идем ужинать в шумный бакинский «Караван-сарай», показываем гостям зороастрийский храм Атешгях или когда накидываем на плечи шекинский шелковый платок. Но историки сходятся во мнении, что знаменитые шелковые ремесла Шеки происходят как раз из тех времен, когда город был важным перевалочным пунктом на Шелковом пути.
В Гяндже, окруженной горами Малого Кавказа, сходилось множество караванов. Город быстро рос – летописи утверждают, что в XI веке его население составляло уже около полумиллиона человек.
История древней Гянджи, где были богатейшие библиотеки и дворцы, где родился поэт и философ Низами, где Лермонтов записывал исполняемые ашугом древние персидские песни, была трудной. Город неоднократно разрушался (от крупного землетрясения в 1138 году погибли несколько сотен тысяч человек, а в XVII веке Гянджу едва не сравнял с землей шах Аббас I). Гяндже случалось переходить из рук в руки, менять названия (она была и Елизаветполем, и Кировабадом). Тем не менее до наших дней в городе сохранилось около пятисот исторических памятников. Притихший сегодня караван-сарай был построен в XVIIвеке Шейхом Бахаддином. Остался также созданный им комплекс Джума-мечети, а построенные по его проекту подземные фаэтонные дороги теперь засыпаны, но, возможно, однажды будут восстановлены. Дремлет под голубыми куполами немного осевший Чокек-хаммам – в XVII веке здесь, как в закрытом мужском клубе, встречались горожане и отдыхали останавливавшиеся в Гяндже иностранцы. Теперь же здесь Центр прикладного искусства, и школьники в стенах хаммама украшают узорами нехитрую фарфоровую посуду.
СИАНЬ, Китай
Сиань был пунктом назначения, последней точкой, самым восточным городом Великого шелкового пути.
Прослышав о сказочных богатствах Китая, Багдад и Константинополь начали отправлять на восток свои караваны – в Сиань. Само название Шелкового пути, впрочем, появилось лишь в 1887 году благодаря одному немецкому исследователю – много позднее того, как исчезли следы последних караванов, а история в полной мере оценила, насколько Шелковый путь изменил мир.
Примерно в VI веке с запада на восток и с востока на запад потянулись цепочки караванов – каждый вез из своих краев самое ценное. Паутина торговых путей медленно, но верно начала покрывать Центральную Азию и Ближний Восток, со временем дотянувшись до Венеции и Рима. По меньшей мере полгода пути из конца в конец. Города, которым повезло оказаться на пути караванов, превратились в удивительный театр. С каждым новым прибывшим тут появлялось нечто доселе невиданное: тончайший фарфор, бумага, леопардовые шкуры, порох, арабские специи, китайский чай, астролябии (чтобы разглядывать звезды), лазурит, шкатулки с благовониями… Как интернет и телеканалы сейчас, так караван-сараи были «единым инфопространством» своего времени. Именно так – через гортанные звуки чужой речи и обмен товарами – люди узнавали мир, то лучшее, что изобрел человеческий разум в разных странах.
Сиань был кульминацией Шелкового пути. Когда известного британского историка Арнольда Тойнби спросили, в каком месте и в какой эпохе он хотел бы оказаться, он ответил без раздумий: в Сиане VII века. Здесь, похоже, действительно происходило самое интересное. Это была не просто столица Китая – самый крупный город мира! Сюда стремились все: ремесленники, художники, купцы, путешественники, миссионеры всех религий, от огнепоклонников до христиан. Среди прочих сюда приехал монах Сюаньцзан, ученый, философ и переводчик буддийских рукописей на китайский язык. Для хранения привезенных реликвий и его трудов выстроили пагоду Даяньта (Большая пагода диких гусей), до сих пор возвышающуюся в южной части города.
Сегодняшний Сиань, столица провинции Шэньси, на первый взгляд не слишком отличается от других китайских городов с их бетонными многоэтажками, суетой и пробками. Но все же по крошечным фрагментам можно собрать мозаику. Среди современных зданий набрести на Барабанную башню или выйти к старинной колокольне Чжун Лю, построенной без единого гвоздя. В мусульманском квартале зайти в огромный двор мечети VIIIвека (демонстрирующий размах золотой эпохи Сианя). Подняться на мощнейшую крепостную стену и – обязательно – посвятить несколько часов музею провинции Шэньси, где хранится богатейшая коллекция – от аравийских и персидских монет до самых разных предметов, которые привозили сюда караваны со всех концов Азии.
БУХАРА, Узбекистан
В старом городе, куда можно въехать на машине через ворота, в которые когда-то входили караваны, все как будто осталось на своих местах со времен Шелкового пути.
В темпе современной жизни всю Бухару можно осмотреть за пару часов – обойти быстрым шагом, заложив в расчет остановки для фотосъемки. Большинство так и поступает. Туристы приезжают на автобусах, наводняют крошечный город в жаркие часы после полудня и так же внезапно исчезают, когда подступают сумерки. И тогда происходит невероятное: с наступлением темноты Бухара преображается. Только те, кто остается здесь на несколько дней, попадают в ритм города и имеют шанс вдруг почувствовать это – сидя, например, вечером среди подушек на кровати-сури у Ляби-Хауза, пруда в центре старого города. В черной воде отражаются силуэты медресе и древние скрученные чинары, украшенные гирляндами огней, и на маленький столик в центре сури уже выставляют шашлыки, закуски и чайник терпкого чая.
…Если прогуляться по городу неспешно, со знающим человеком, то он непременно отведет к мавзолею Исмаила Самани. Эту усыпальницу IXвека, которая находится чуть ли не в центре города, обнаружили совсем недавно, в прошлом веке. А дело было так: тысячу лет назад к городу подступала очередная армия, и местные жители, опасаясь разорения святого места, просто-напросто засыпали ее землей. Так посреди Бухары появился холм. Война закончилась, раскопать усыпальницу руки не дошли, а потом и вовсе про нее забыли. Простоявший в тишине и мгле много веков, идеально сохранившийся мавзолей нашли по чистой случайности.
Чем-то эта история напоминает всю остальную историю 2500-летней Бухары. Во всяком случае, сложно отделаться от ощущения, будто плотный слой времени, как слой прессованного песка, по какой-то ошибке сохранил для нас живое Средневековье. Бухара – в ее крепостных стенах нет ни одного здания младше трехсот лет – не принадлежит нам. Повсюду старые минареты, медресе, жилые дома, мастерские, караван-сараи – около 140 исторических памятников. На узких улочках шум и звон. В одном дверном проеме видишь кузнеца, который делает кинжалы и бухарские ножницы в виде цапель. В другом колокольщик проверяет на зуб только что отлитые колокольчики. Если зайти к нему, он расскажет, что профессия в их семье передается от отца к сыну вот уже восьмое поколение – и прапрапра…дед его делал колокольчики для караванов Шелкового пути. «Ведь раньше как было, – говорит он. – По звуку колокольчиков издалека распознавали, какой караван подходит. Жизненно важная вещь была».
Из дверей хаммама вырываются клубы пара. На приступках у домов женщины в платках вышивают полотнища сузане – на кремовом фоне сложные узоры цвета лаванды и выжженной солнцем травы. Мальчишки запускают воздушных змеев, играют в футбол, в качестве ворот используя украшенные мозаикой пятисотлетние порталы медресе. В тени чинар студенты читают Коран.
И конечно, везде торгуют. Город для этого приспособлен идеально: товар развешивают и раскладывают в гулких прохладных куполах, где лучшая акустика для того, чтобы зазывать клиентов и играть на зурне заунывные, бередящие душу мелодии.
ИСФАХАН, Иран
Самыми почитаемыми художниками и архитекторами в эпоху Шелкового пути были персы, а среди персов – исфаханцы.
Это были времена, когда художник, создавший великое произведение, сам платил за него высшую цену: шейх, во дворце которого работал мастер, мог приказать лишить его зрения, чтобы тот не смог повторить рисунок для другого заказчика.
История сохранила легенду о художнике с чудотворными руками, Шейхе Мухаммеде из Исфахана, которому не было равных в изображении людей и животных, в поэтике портретов, композиции и выборе цвета рисунка. Долгое время он считался самым смелым из мастеров – он соединил сентиментальную гератскую миниатюру с пришедшими из китайских рисунков злыми духами, рогатыми чудовищами и великанами. Первым начал рисовать будоражившие мужчин сюжеты вроде купания Ширин при лунном свете, изображать сцены жизни шахских покоев; потягивая опиум, он даже осмеливался рисовать пророка, летящего на своем коне… В почтенном возрасте Шейх Мухаммед, став суфием, раскаялся в безбожности своего творчества и остаток дней провел, переходя из города в город, от дворца к дворцу, пытаясь уничтожить свои рисунки.
Воспоминание о нем всплывает в памяти, когда в Исфахане бродишь по прохладным залам Имперского дворца, рассматриваешь росписи на стенах – пиры, забавы, полуобнаженных пленниц, скачки… Все это, впрочем, творение других рук – дворец в Исфахане относительно новый, конца XVI века. Как раз в это время шах Аббас I Великий перенес сюда столицу империи Сефевидов и затеял строительство самой большой в мире площади (с первого места ее потеснила площадь Тяньаньмынь в Пекине). Последние триста лет площадь Имама, бывшая Нахш-е-Джахан, не меняется: с западной стороны – Имперский дворец, с южной – мечеть Имама, с восточной – мечеть шейха Лютфаллы и с северной – Большой базар. Все вместе – один из самых прекрасных в мире образцов исламской архитектуры, торжество мозаики, орнамента, персидской вязи и лазурной майолики.
Исфахан, чья история исчисляется тысячелетиями, к счастью, никогда не постигала участь Персеполя, из которого вместе с награбленными богатствами на трех тысячах верблюдов войско Александра Македонского вывезло и жизнь. Исфахан был и остается радостным гостеприимным городом, даже 40-градусная жара здесь переносится легче, чем где-нибудь в Ширазе или Тегеране: воздух очень сухой, а посреди города течет красивая и широкая река Заянде. Через реку переброшены пять старинных пешеходных мостов, из них наиболее знаменит Сио-се-Пол, «мост тридцати трех арок», но и другие не уступают в изяществе. Гуляя среди шахских садов и православных церквей армянского квартала, заглядевшись на качающиеся минареты и зороастрийский храм, совсем не трудно заблудиться в эпохах. Но, выйдя к одному из караван-сараев, можно с абсолютной уверенностью утверждать, в какой эпохе оказался сейчас. Возможно, именно здесь шейх Мухаммед покупал себе принадлежности для рисования: чернильницы, перья, хитрые приспособления для лощения бумаги – и рассматривал картинки в книгах на чужих языках.
АЛЕППО, Сирия
Низкий, весь состоящий из закоулков, хаотичных нагромождений домов и секретных пассажей, Алеппо принадлежит к числу самых древних городов на Земле.
«Такое ощущение, что тут не базар строили ради того, чтобы обеспечить город товаром, а город, чтобы обеспечить базар покупателями», – сказал один путешественник под впечатлением от Алеппо. Здешний базар, или, как его чаще называют на арабский манер, сук, считается одним из чудес света и оставляет незабываемое впечатление у иностранца. Это место, где до сих пор можно погрузиться в атмосферу настоящего Шелкового пути, даже невзирая на кассовые аппараты и китайский ширпотреб (впрочем, и в те времена тут было немало китайского).
Сук в Алеппо – это особое состояние транса, в которое впадаешь, когда «отдаешься воле волн»: на двенадцать километров тянутся крытые средневековые рынки, старинные караван-сараи, в каждом из которых (как это заведено с тех самых времен) торгуют представители одного ремесленного цеха. Цель этого путешествия, разумеется, не практическая (как можно объять необъятное?), зато есть шанс понять, как именно происходила диффузия миров в масштабах одного базара. Этому способствуют и особая ближневосточная атмосфера, и доброжелательные люди.
Все идет само собой. Вот только что рассматривал яркие ткани или какие-нибудь электронные штуковины – и вот уже пьешь чай и беседуешь с кем-нибудь в заполненной людьми чайхане. Собеседники могут даже довольно сносно изъясняться по-русски (во времена перестройки в Алеппо было множество русскоязычных «челноков», вот и научились). Откуда-то появляется кальян, издалека раздается призыв муэдзина… И вновь оказываешься в недрах базара: дрейфуешь по волнам сука, рассматриваешь антикварную чеканную посуду, старые фотографии и открытки, примеряешь меха, берешь в руки душистое алеппское мыло, которое, будучи приготовленным по тысячелетнему рецепту, наверняка точно так же лежало на прилавке и двести, и пятьсот лет назад. Задав какой-нибудь пустячный вопрос продавцу подержанных телевизоров, принимаешь его приглашение выпить чаю – и вот уже второй час ведешь с ним разговоры о политике и судьбах мира. Напоследок он покажет лучшее место в округе, где можно пообедать. Не стоит ожидать богатых интерьеров, но, без сомнения, еда будет изумительной. После обеда, минуя десяток низких арок, украшенных старыми фонарями, выбираешься отдохнуть и почитать в Джейде или Тайбе – богатых христианских кварталах, где старинные особняки с цветниками и фонтанами дремлют в прохладе апельсиновых рощ.
История Алеппо насчитывает как минимум четыре тысячи лет. От этих гулких тысячелетий здесь остались многие доказательства: каменный блок с хеттскими письменами в мечети Джами-Кыкан, который в свое время помог расшифровать этот мертвый язык, барельефы древних месопотамских городов, скульптуры из дворца в арамейской Гузане. Кстати, недалеко от Алеппо сохранились селения, где люди до сих пор говорят на арамейском – языке Иисуса.
СТАМБУЛ, Турция
Великие империи отбрасывают длинные тени, говорят в Стамбуле. Когда-то Константинополь наряду с Багдадом был западным рубежом караванного пути.
Ясный солнечный день на Султанахмете, туристы возле Голубой мечети покупают у старушек семечки, кормят чаек, фотографируются на фоне минаретов и сверкающих вод Босфора. Откуда им знать, какие тайны, какие тени хранит земля под их ногами? Вот лишь некоторые из них. Совсем недалеко отсюда в 1950-х годах обнаружили древнее подземное водохранилище Цистерна Базилика. Его гулкие своды поддерживают десятки коринфских, дорических и ионических колонн. Возле одной из них, в воде, нашли гигантскую голову горгоны Медузы, и вряд ли уже кто-нибудь когда-нибудь ответит на вопрос, зачем она здесь.
В другом месте, если спуститься глубоко под землю, можно увидеть мозаики Большого императорского дворца. Во времена, когда на пол с изображениями драконов и борзых в погоне за зайцем ступала нога императора Константина, город назывался Константинополем, а государство – Византией. Отсюда, собственно, в IV веке и началась великая империя. Здесь же она и закончилась, когда 29 мая 1453 года город был захвачен 21-летним султаном Мехмедом II, взмахом руки превратившим храм Святой Софии в мечеть.
На пятачке Султанахмета с его мечетями и дворцами внахлест лежит столько пластов истории, что несколько веков Шелкового пути в теории кажутся кратким эпизодом. На практике, конечно же, совершенно очевидно: Шелковый путь здесь был, есть и будет всегда!
В сводчатом лабиринте одного только центрального здания 66 улиц, четыре тысячи прилавков. Все начинается крайне благородно: с золота и серебра, с «винтажной» керамики из города Изник, с искусно вышитых покрывал... Но погодите, этими галереями рынок только открывается! Выйдя на улицу с противоположной стороны, видишь, что все огромное пространство квартала вплоть до Египетского базара (здесь продают специи, что понятно даже без путеводителя, по запаху куркумы и зиры) занято торговыми улицами. Шубы, кожа, дубленки и феерический ассортимент подделок люксовых брендов – все что душе угодно. Правила игры все те же. Покупателю на серебряном подносе подают стаканчик крепкого сладкого чая, заводят отвлеченный разговор о погоде, правительстве и ждут от него мастерской подачи: если от души не поторговаться, не будет никакой радости от покупки – уж так повелось!
Вырвавшись из вакханалии базара на свободу, попадаешь на пристань Эминёню, к открытым просторам Босфора – отсюда начинаются все путешествия по Стамбулу (город, как известно, объединяет десятки непохожих друг на друга кварталов на европейском и азиатском берегах). С лотков на пристани продают жареные сардины, шаурму, кебабы и разливают салеп. Выпить горячего салепа (это «противоядие» от ветров Босфора готовят, растирая высушенные корни цветов с корицей), купить билет на паром – задумавшись на минутку, ехать в Европу или в Азию, – и уже через десять минут ты в совсем другом мире.
Текст: Елена Голованова
Журнал "Баку"
