Сегодня, как и вчера, мои коллеги встали ни свет ни заря. Проклиная невезуху, потащились в далекие чужие школы — принимать экзамены. Да какое там принимать, их уже давно не принимают. Их досматривают.
Коллеги строго по одному зашли в школу, надели маски и перчатки, предъявили паспорта. Потом вошли в кабинет, предназначенный для хранения личных вещей. Подышали спертым воздухом, потому что кабинет рассчитан на 25-30 человек, а учителей в него набилось больше 70-и. Горько посмеялись над социальной дистанцией.
К восьми часам поднялись в актовый зал, где в десятый раз прослушали инструкцию о том, чего им нельзя. Чего им можно, не рассказывали. Ничего нельзя.
Получили бейджи и папки с кучей Важных Бумажек. В половину девятого вошли в экзаменационные аудитории. Сняли стулья с парт, написали кое-какую информацию на доске, повесили одну Бумажку на дверь.
Восемь раз спустились на первый этаж и привели каждый раз по одному ребенку. Больше нельзя — эпидемия. Социальная дистанция.
Кому повезло встречать детей на рамке, вынуждены были смотреть, как парней заставляют снимать ремни, а у девушек перед грудью водят металлодетектором. Как же, вдруг телефон «за корсажем».
И все это под камерами. В каждом же нехорошего человека подозревают.
Ближе к десяти зачитали детям инструкцию на трех листах. Она написана таким зубодробительным казенным языком, что дети начали зевать. Включили Станцию Печати, долго и нудно печатали задачки для каждого ученика. Пардон, КИМы для обучающихся. Сейчас это так называется.
Раздали, дочитали инструкцию, проверили, как учени… обучающиеся написали свои фамилии на бланках.
И — застыли неподвижными изваяниями на стульях. На четыре часа.
Нет, шевелиться можно. Можно встать, неслышно сделать пару шагов в сторону и вернуться на место. Один раз можно выйти в туалет и даже выпить водички. Все молча. Радость, когда ребенок поднимает руку — можно подойти и разрешить его проблему, все развлечение.
И опять застыть. Но так, чтобы камера тебя непременно видела. Вдруг ты подсказываешь. Как же тебе, учителю высшей категории, такое дело доверить и не проверить.
А те, кто дежурит в коридорах («коридорные» так называемые), водят взрослых парней до туалета. А после каждого посещения проверяют кабинки. Нет, они не смотрят, смыл или не смыл за собой. Ищут шпоры в бачках.
Вам уже противно? Мне — давно. Поэтому я не участвую. Нет у меня в дипломе такой строчки — надсмотрщик. И я не хочу быть надсмотрщиком. Да еще таким, за которым сверху камера «надсматривает».
И меня не устраивает, что «сидение» на ОГЭ и ЕГЭ — это работа на другого работодателя. Ее нет в моей должностной инструкции. И этот другой работодатель не потрудился спросить меня, хочу ли я выполнять его задание. Не обсудил со мной вопрос заработной платы. Не подписал договор.
Просто прислал в школу разнарядку — таких-то учителей мне на неделю. Барщина какая-то.
И его не волнует, что учебный процесс не закончился. Что текущая неделя — учебная. Дети в школе, у них уроки еще идут. Дети имеют право на образование — а учителя почти все на барщине.
И руководители школ выкручиваются как могут, пытаясь разделить пяток оставшихся учителей на двадцать классов.
В средней и старшей школе на эту неделю ввели электронное обучение. Это значит, что учитель прикрепляет в электронный дневник задание, ребенок сам выполняет его как может, а потом учитель проверяет. Это тот самый формат, который больше всего бесит родителей. И я их прекрасно понимаю.
Потому что задерганный, вымученный до предела к концу мая учитель наспех прикрепил что нашел. И это вовсе не значит, что ученик понял, что ему нужно сделать. Дома крики и слезы. Кому это надо? Никому. Об этом просто не подумал тот самый работодатель, который организовал экзамены в учебное время.
Скажите, мир правда рухнул бы, если бы экзамены начинались не 24, а 31 мая?
И вот учитель провел свои законные 7 рабочих часов на экзамене. С 8.00 до 15.00. Оплату при этом получил только за 5 — с 10.00 до 15.00. И теперь он должен вернуться в школу, чтобы проверить прикрепленные учениками выполненные задания, причем даром.
А это не пачку тетрадей проверить. Тетрадь — вот она. Открыл, прочитал, поправил, даже комментарий написал, отметку выставил, закрыл. На все минуты три.
Не то — электронное задание. Его нужно найти в дневнике, сделав полтыщи лишних кликов. Скачать, перевернуть (дети фотографировать не умеют, это доказано), увеличить, сохранить, открыть в программе, которая позволяет делать пометки, пробраться сквозь затемненные места и торопливо написанные фрагменты, найти нужные инструменты, сделать пометки, снова сохранить и отослать конкретному ученику.
Время — ладно. Зрение — вот что теряет учитель при такой работе. А это уже серьезно.
И идут мои коллеги после рабочего дня на работу. По дороге заходят в магазинчик, купить кофе и булочку. Все-таки семь часов прошло, пора бы и подкрепиться. Нормальный обед из дома не возьмешь — жарко, испортится. Холодильников и микроволновок для нашего брата не предусмотрено. Вот и перебиваются коллеги чем могут.
И едут в свои школы. Проверять задания, придумывать новые. Заниматься с шумной продленкой до полседьмого вечера. А если кто из родителей припозднится, то и до семи. Чтобы назавтра снова на вахту, на десятичасовой рабочий день. Проверять, нет ли на унитазе прилепленной жвачкой шпоры.
А некоторые пойдут проверять сами экзаменационные работы. Для этого в школах организованы специальные рабочие места. На дверях таблички — ППЗ. Нет, это не Пункт Предварительного Заключения, хотя и напоминает. Это Пункт Проверки Заданий.
Там сидят «заключенные» эксперты и шуршат листами с детскими работами и эталонными ответами. Ищут соответствия. Под камерами, естественно. А еще там сидит наблюдатель. Видимо, камерам у нас тоже не сильно доверяют.
А ведь я еще застала времена, когда в торжественной обстановке, с цветами и зеленым сукном на столе, девятиклассники брали билеты и устно отвечали весьма доброжелательной комиссии из трех человек.
И сразу получали отметку, а не мучились неизвестностью две недели.
А те, кому еще предстояло сдавать экзамен, сидели в ожидании в соседнем кабинете. И им даже — о ужас! - разрешено было иметь с собой учебник и повторять!
А сейчас ребенку, ожидающему своей очереди сдавать иностранный язык в «аудитории ожидания», нельзя даже рисовать, чтобы скоротать время!!
И я никак не пойму, во имя чего все это? Поэтому не участвую.
А здесь я описала свой опыт работы на пробном ОГЭ, после которого завязала с этим делом, надеюсь, навсегда.
А какие у вас впечатления от школьной экзаменационной сессии? Поделитесь в комментариях.
Подписывайтесь на канал. Ставьте лайк. Автор ждет комментариев, советов, продуктивных дискуссий.