Прах, тлен и все? Слободчанин Кравченко устрашился своему вопросу... Неужели сегодня, прямо сейчас, вот так удивительно просто ему предстоит конец? Нажмут на спусковой крючок и жизнь оборвется, при всем том, что его собственная вина, если и есть, то она весьма мизерна и незначительна. Меня и весь штаб корпуса везут на расстрел... Мысли, громоздясь в голове тоскливо струились... В смертном часе наступит беспросветный мрак, который поглотит измученное тело и душу на вечные времена. С прикрытыми глазами он перебирал прошлое с мелькавшими, как в кино картинками. Все вроде бы было недавно: детство, юность, зрелый возраст, однако, минувшее близкое подернулось туманной дымкой и сейчас же сместилось в далекую по времени даль. В какой раз первоконник возвращался к риторическому вопросу, а вставало ли над его головой ласковое солнце? Спрашивал и сам себе отвечал на поставленный вопрос, конечно, да! Теплое светило над ним всегда всходило, и тут же подвергался сомнению, а может над землею его никогда и не было. Может там, где он родился, взяв из жизни богатой горестями и бедной радостями, все что когда то имел солнца вообще не существовало?
Не подается жизнь людям взаймы, как милостыня, нет! Она даруется каждому человеку во блага и для счастья лишь однажды без всяких долгов с разницей только в том, что одни на земле гостят дольше, а другие - меньше. Разумеется, были у интенданта корпуса, как впрочем и у всех остальных свои радостные, благодатные дни, не часто, однако случались.
На службе Сергей Антонович Кравченко слыл одаренным и незаменимым работником, вполне соответствующим высокой должности. Главное, натурой не скуп, подкупающее бескорыстие прописалось в его душе с далеких детских лет, а возможно, что данная черта характера передалась последнему по роду током крови, то есть наследственным путем. Не менее важным оставалось другое - он оставался доступным для всех человеком в любое время суток. Начснаб - выходец из крестьянской семьи, не по рассказам знавший почем фунт лиха, а потому приземленно и жил нуждами побратимов, обеспечивая бойцов кавкорпуса не только провизией и амуницией, но и душевной беседой.
После оглашения приговора сила уверенности в справедливость у думенковца заметно поуменьшилась и улетучилась. Грядущий день с некоторых пор стал ему ненавистен, поскольку не только не рассеивал душевного мрака, но приближал час неминуемой развязки.