Я знаю, кто такой Феллини, я знаю, кто такой Пазолини, я знаю, кто такой Данелия, я знаю, кто такой Рязанов. Я знаю, кто такой Ларс фон Триер. А почему я должен знать Антона Долина? Зачем мне это знать? Я не хочу сказать плохо об Антоне Долине, но есть другой Антон Долин, один из величайших хореографов и танцовщиков ХХ века. Вот этого я знаю...
– Николай, а кого читать сегодня о балете в России?
– Никого. Читайте искусствоведческие книги. Не читайте все это. Слушайте, Булгаков давно все сказал: не читайте советских газет. Ну зачем, почему вы должны ориентироваться на этих... Вот вы нормальный человек, почему вы должны ориентироваться на мнение, например, какой-то критикессы? Она кто?
– Нет, ну есть же профессия кинокритик, театральный критик, балетный критик.
– Подождите, еще раз, если вы читаете эту литературу, мне вас жалко. Во-первых, если я хочу почитать о кино, я сначала посмотрю фильм, а потом либо почитаю биографию этого режиссера, либо артиста. Но я не буду читать чью-то критическую статью – мне это не интересно.
– Давайте я вас спрошу про кино. Вот есть целый... Там лучше, чем с балетом, мне кажется, все-таки ситуация. Например, Антон Долин.
– Не знаю, кто это.
– Ну, как не знаете.
– Ну, клянусь вам...
– Вы не знаете, кто такой Антон Долин?
– Нет. Я знаю, кто такой Феллини, я знаю, кто такой Пазолини, я знаю, кто такой Данелия, я знаю, кто такой Рязанов. Я знаю, кто такой Ларс фон Триер. А почему я должен знать Антона Долина? Зачем мне это знать? Я не хочу сказать плохо об Антоне Долине, но есть другой Антон Долин, один из величайших хореографов и танцовщиков ХХ века. Вот этого я знаю. А вот этот Антон Долин... Зачем мне знать его мнение о фильме? Вот зачем?
– Я все понял. Просто вы сами великий артист.
– Еще раз. Я не великий артист, я просто человек. Просто человек. Я имею право прийти, купить билет и посмотреть кино. Я не хочу знать ничье мнение насчет этого. Ну пусть не Антон Долин. Бог с ним. Возьмем из тех, кого уже, к сожалению, нет.
Несколько лет назад умерла великий совершенно кинокритик, она не просто кинокритик, она теоретик, она человек, который изучал кино серьезно, Майя Туровская – великая совершенно. Она снимала вместе с Роммом, делала «Обыкновенный фашизм». Мне интересна ее биография как человека, который что-то создал. Но мне не интересно ее мнение насчет какого-то фильма, потому что оно есть у меня у самого свое.
– То есть тот, кто ничего не создал, и писать не может.
– Нет, пожалуйста, пусть пишет, но мне неинтересно. Я же не сказал, не пишите. Я сказал, что я просто не понимаю тех, которые могут ориентироваться на мнение этих людей. Я их не понимаю. Этого нет в моей системе координат.
Поймите, сколько бы мне ни написали, что Сережа Параджанов – гениальный режиссер... Мне неинтересно это. Я знал лично Сергея Параджанова, я его видел много раз, я видел все его кино, которое вышло, особенно в конце 70-х, начало 80-х, на премьерах. И у меня есть восприятие детское, когда я это видел, и у меня есть восприятие взрослое, когда я подрос и когда я стал немножко больше понимать и так далее. Мне для этого читать, что Параджанов великий или невеликий, неинтересно.
– Какой он на вас впечатление произвел, когда вы его ребенком видели?
– Просто веселый дядя, который приходил, говорил какие-то смешные вещи. Взрослые всегда так очень смеялись. Были безумно интересные его выставки. Мне это очень нравилось, потому что я сам делал такие поделки, и маме сказал: а почему это все выставляется, а мое не выставляется, я же тоже из мусора делаю. Но это восприятие ребенка, еще раз вам говорю.
Другое дело, когда я стал взрослее. Мне было лет 15–16 и по телевизору показывали про Сергея документальный фильм. А мама, значит, смотрела. Я ей сказал, а что, дядя Сережа такой знаменитый? Мама сказала, я тебя сейчас убью просто.
Она почитала расписание в «Иллюзионе» и стала меня водить, чтобы я опять уже повзрослее пересматривал все эти шедевры. Я сидел и говорил: Господи, какая глупость, ну ничего не происходит уже 4 минуты.
И понимаете, для того, чтобы воспринимать красоту кадра, ты должен дорасти до этого. А мама в меня 15-летнего хотела впихнуть сразу все. Но она в меня еще и в 5 лет это впихивала. В том возрасте, когда мне не надо было это знать.
