Ранее: Эх, путь-дорога...
Смотрю по датам, как менялась моя жизнь, в 1961 году почему-то 12 апреля мною отмечен как переломный этап моей жизни и не только в жизни страны и всего мира. В этот день был совершен полет Юрия Гагарина в Космос, и я, одиннадцатилетняя, счастливая бежала в школу, чтобы сообщить об этом своим одноклассникам, которые сидели на уроке и ничего этого не знали. Счастье переполняло меня, гордость за страну, за советского человека, которого я не знала, но при этом я не могла учиться в школе, оставаясь нянькой младших братишек и сестренки.
Может тогда я почувствовала несправедливость жизни и пошла в сельсовет проситься в детдом, но в детдом мы попали совсем не потому, что я просилась, а просто мать, к которой жизнь тоже была несправедлива, оставила нас на больного туберкулезом отца. Может она просто хотела проучить его и не думала, что он нас в детдом сдаст, но выбрала для этого очень неудачный момент, когда Юра практически был приговорен, а я была рада такому исходу, благодаря этому наш Юра остался жив.
Не скажу, что жизнь в детдоме не оставила своих последствия, оставила на всех и не самые лучшие, но одно то, что никто из наших не запил и не пошёл на преступления это тоже заслуга детдома, где осуждалось сквернословие, воровство и всякие негативные явления. Это внушалось исподволь, постепенно и ненавязчиво, не было нравоучений, нотаций, но все знали, что это, например, нечестно, а этим гордиться надо.
В августе 1961 года мы поступили в детдом, а в августе 1965 года я уезжала в Усть-Каменогорск в кооперативный техникум, где не задержалась и года, взяла академический отпуск и выехала к матери в Хорезм, которая написала, что всех детей собрала, что оказалось неправдой. Это был апрель 1966 года. 25 апреля я была в Ташкенте, где была пересадка, весь день бродила по нему, а в ночь с 25 на 26 апреля уже была в поезде по направлению к Ургенчу.
В Ургенче, при выходе из поезда, на перроне нас спрашивали обеспокоенные люди, как в Ташкенте, а мы, сошедшие с поезда, сами ничего не знали и спрашивали почему такие вопросы и что случилось вообще? Так я узнала о землетрясении в Ташкенте, находясь от него за тысячу километров. Первым порывом было вернуться и помогать попавшим в беду людям.
В конце марта, начале апреля 1969 года мы, я, муж и ребенок, приехали в Тахиаташ, когда все жители ждали наводнения и сидели на узлах, а спали на чердаках своих домов, но очень много жителей могли бы вообще не спастись даже на чердаках так как проживали в глинобитных домах, которые быстро бы расползлись от поступившей воды.
Но в тот раз беда обошла Тахиаташ, но затопила половину города Бируни, где погибло много людей, скотины, были разрушены дома, потом шли суды над руководством района, которые спасали только свои семьи, а о населении не подумали.
В 1981 году в августе, спустя ровно двадцать лет, я снова меняла свою жизнь и ехала с мужем и детьми в российскую глубинку, а в апреле 1984 вновь была в дороге, уже уезжая от неверного мужа в неизвестность, а в августе этого же года окажусь в городе Добруше.
1986 год апрель, спустя двадцать лет после Ташкентского землетрясения я вновь в поезде, а за мною снова остаётся беда – Чернобыльская АЭС моя Таня в радиоактивной зоне, о чем я узнаю только по приезду в Ургенч, где все будут думать, что я бежала от Чернобыльской катастрофы, но это не так, отъезд был запланирован, а детей бы я постаралась вывезти всех, даже Таню, если бы точно об этом узнала перед выездом, а не от незнакомого мужчины на вокзале.
На пересадке, на Казанском вокзале тоже всё было спокойно, людей было не так много, может с первомайским праздником это было связано, но никаких разговоров о трагедии в Чернобыле не было. Билеты мы взяли в купейном вагоне на поезд Москва - Ашхабад, ехали относительно спокойно и комфортно. К нам так до конца пути никого не подсадили, ехали вчетвером – я, Онега, Лана и Полина.
В соседнем купе ехали две русские женщины и мужчина – туркмен, который на посадке еще в Москве проявил ко мне интерес, но я проигнорировала его призывный взгляд и просто отвернулась, а он оказался в соседнем купе.
Сели на поезд мы в ночь, а наутро мне стали поступать знаки внимания от этого мужчины, букетик первых цветов, которые он приобрел на одной из станций, конфеты к чаю, сам не заходит, а передает через Лану, она с Полиной по вагону носится.
Я не хочу принимать эти подарки, но женщины смеются и говорят, что он влюбился и желает поближе познакомиться, я не желаю этого знакомства, тем более, что я совсем расклеилась и, даже сидеть толком не могу, слабость сильнейшая, не до мужиков и не до флирта, хорошо, что Онега со мной, она смотрит и за детьми, и за мною ухаживает, делает всё, что я попрошу.
Уже у станции Бейнеу, женщины приходят к нам в купе и от его имени сватают меня за него, он на полном серьезе предлагает выйти за него замуж, архитектор, живет в Мары, есть свой дом, не женат. Вежливо отказываю, говорю, что больна и дети со мною не все, но он обещает, что найдет лучших врачей и поставит меня на ноги, а дети, это всегда хорошо, еще и своих нарожаем.
В Ургенче он сходит с нами на перрон и настойчиво просит взять его адрес, который он заранее написал на листке, нисколько не сомневаясь, что я откажусь от его предложения продолжить путь с ним, просил и мой адрес, но я сказала, что сама не знаю куда еду. Адрес то я взяла, но ни разу не написала.
Далее: И снова Ургенч!
Одно из моих для разнообразия: Как Мария мне предсказала, что поеду с горем, а вернусь без горя.
К сведению: Это одно из моих воспоминаний на моем канале "Азиатка" , начиная со статьи " История знакомства моих родителей ". Не обещаю, что понравится, но писала о том, что было на самом деле.