Волны били его в лицо, лицо от холода стало мокрым.
Он обнаружил, что ползет по дну оврага, что это не овраг, а какой-то тоннель, но тут же понял, что на него давит сводчатый потолок. Его пробил камень, чтобы выкачать из него воду, но он провалился ниже, и теперь его засасывал грунт, в котором он застрял, как в лодке.
- Знаешь, Джордж, ты уж меня прости, но мне становится грустно, когда я думаю о том, что я еще хотел тебе показать.
Это был голос шакала, голос, который мог бы принадлежать и человеку, и зверю.
Джордж сделал отчаянную попытку выбраться из тупика, но все его тело загребало песок и грязь, и он пополз назад, к своим прежним мыслям.
Но он оказался в новой ловушке, его всасывал в себя выход тоннеля и с каждым мгновением он все глубже и глубже погружался в темную пустоту, из которой не было выхода.
И он понял, отчего ему стало грустно, и в эту минуту два пса за его спиной громко залаяли. Он обернулся и увидел, что к ним в лапах уже несут что-то тяжелое и большое, совершенно черное, и это было тело шакальего детеныша.
Первый пес швырнул свою ношу на землю, и Джордж успел увидеть, как из-за камня показалась серая пасть второго пса и его желтые глаза, в которых полыхал огонь.
Он еще сумел увидеть, что в лапе у этого пса, ощетинившегося красными клыками, сжимается огромный, горящий факел, но сознание его не ждало, что ему станет больно, и не оставило времени испугаться.
А потом сознание его померкло, и последнее, что он увидел, как огонь в глазах пса начал тускнеть, а факел в лапище второго пса весело потрескивал.
В этот момент Джордж узнал голос шака. И он вздрогнул.
Потому что голос шока был совсем не тот, что звучал в его голове.
Рядом с ним щелкал зубами шак, но в звуках его голоса угадывался не просто страх, а нечто большее.
Что именно Джордж так и не понял.
Только чувствовал он, что сейчас его жизнь уйдет, что шак сжимает его горло, и у него нет ни малейшей возможности сопротивляться.