Борромини – гений, один из создателей в итальянской архитектуре стиля барокко. И его судьба – ещё один пример несчастной возможности в искусствоведении говорить разное об одном и том же.
В 1977 году я купил книгу, можно сказать, наполовину определившую моё поведение в искусствоведении. Я время от времени проезжая Москву, имел возможность купить там новинки. Книга эта – «Советское искусствоведение ’76. Выпуск 2-й». М., 1977. Помнится, шептали, что она была на грани запрета. – Почему, я не догадываюсь. Две работы там: о барокко и о маньеризме дали мне вырастить, не побоюсь сказать, свою историю искусства. (Мне ж – можно, я ж вне клана искусствоведов, официального образования не имею, зарабатывал трудом инженера, искусствоведческая карьера мне не мыслима.) Обе работы в альманахе отличались единством мысли, что должно казаться странной похвалой, ибо любая работа учёного должна быть такой. Но вы поймёте меня. Смотрите:
«…стиль барокко возник прежде всего из внутреннего стремления времени придавать человеческому телу в изобразительных искусствах все большую внушительность…» (Вёрман. https://vk.com/wall-52526415_59008 С. 8).
И у этого же автора:
«…отражает борьбу высших духовных сил, охватившую все столетие… но и новое евангельское исповедание [имея в виду рядоположенность новому старого евангельского исповедания]» (Там же. С. 7).
Замечаете: «телу» приравнено «евангельское исповедание».
А в той, моей, книге, такого не было. Работа о барокко была Александра Якимовича, и он очень просто избежал логического ляпа: введением понятия «concordia discordans, соединения противоположностей» (С. 95) в качестве формулы идеостиля барокко.
Я не думаю, что у Якимовича были проблемы с чтением на немецком языке (у него там неоднократны ссылки на немецких авторов). А этот Вёрман в 1911-м кончил книгу с претенциознейшим названием «История искусства всех времён и народов». Просто Якимович счёл Вёрмана ловчилой и не удостоил внимания.
А я на Вёрмана именно потому внимание и обратил.
Потому что предоставляется возможность возражать матёрому автору, нечистому на руку. Каковыми мне представляются большинство искусствоведов.
Область знания такая. Скользкая. Где подличать перед истиной, которая одна, чуть не норма. Что ещё и ультрасложностью материала оправдывается.
Вот этот Борромини…
По Якимовичу отчаянность раздрая между двумя истинами (Реформации и Контрреформации) рождала… «примирительные ноты» (С. 99). Людям надоела эта столетняя война.
И потому Борромини не должен был покончить с собой. А он покончил. Почему?
Что сделал Вёрман? Он не просто замолчал этот факт, а дал ему потенциальное объяснение (попутно лишив здесь, по случаю, барокко противоречивости):
«Если Бернини в отдельных архитектонических формах редко впадает в преувеличение или разнузданность, то на его современнике, ломбардце Франческо Борромини…» (С. 14).
Без тормозов-де – вот и покончил с собой.
А я предлагаю иначе: «примирительные ноты» были подсознательным идеалом. Если посмотрите тут, увидите, что безумства были исчислены. Сознанию же «примирительные ноты» даны не были. Вот сознание однажды и занесло.
Борромини протнул себя шпагой (что любое христианство запрещает), долго мучился, «успел объяснить причины этого безумного жеста, продиктовать своё завещательное распоряжение и приказ похоронить его в церкви Сан-Джованни-деи-Фиорентини рядом с могилой его учителя Карло Мадерно» (Википедия).
То есть до него так и не дошло, что его подсознательный идеал не был религиозным.
20 мая 2021 г.
Читатели!
Мои тексты очень сложны. Умоляю! Пишите вопросы, что вы не поняли.