Процесс обучения шёл свои чередом. Естественно, что большая часть времени уходила на обучение. Это было важно. Это было нужно. Это было чертовски интересно.
Но закон переучивания гласит, что для успеха процесса освоения новой техники необходимы также: регулярный сон, хорошее питание и отдых. И общение. А что может быть интересней чем общение с коллегами? Тем более, что эти коллеги из другой компании, другой страны, а в то время - это было чем-то вроде, как из другого мира. Но, как это не покажется странным, общий язык коллеги-пилоты находили очень быстро вне зависимости от языковых, национальных, культурных и иных различий. Об этом свидетельствует тот факт, что шутки про работу воспринимались легко.
А мы знаем, что шутка – это самая сложная для понимания в иной культуре штука. Тем не менее утверждение немецких пилотов о том, что «самолёт не взлетит пока вес полётной документации не сравняется с весом самого самолёта» вызывало немедленный смех пилотов русских. А заявление русских пилотов о том, что «топлива веса не имеет» было понятно и вызывало смех немецкого пилота, при том, что для человека нелетающего – это утверждение на может означать ничего кроме того, что говорящий это не знает элементарных законов физики.
А ещё наши друзья поняли, насколько в общем-то невелик авиационный мир всей планеты. Когда разговор зашёл о действиях экипажа при отказе одного двигателя на взлёте Игорь вспомнил чудовищный случай, что произошёл на перроне аэропорта имени Индиры Ганди, где сгорели индийский Боинг 737, выполняющий тренировочный полёт, и российский Ил-86, который проходил в это время техобслуживание, благодаря чему удалось избежать ещё более страшных последствий. И инструктор рассказал, что в это время группа немецких инструкторов, в которой был и он, была командирована в Дели для тренировки местных пилотов. И один из этих инструкторов имитировал отказ двигателя при первом полёте стажёра на самолёте. До этого стажер тренировал этот отказ только на тренажёре. Последствия мы знаем.
Но процесс обучения шёл своим чередом, и наши герои успешно осваивали новый самолёт, который становился всё более знакомым и понятным. А, памятуя известное выражение, что для пилота лучший в мире самолёт – это самолёт, на котором сейчас летаешь, наши герои не сомневались, что полюбят этот самый распространённый в своём классе самолёт. Забегая вперёд, скажу, что так оно и было.
Процесс обучения при всех его сложностях и периодически возникаемом ощущении, что он бесконечен, всё же имеет свойство заканчиваться. И когда итоговая проверка была успешно пройдена и документы о том, что они уже являются пилотами самолёта Боинг 737 были на руках, друзья решили организовать себе небольшие подарки.
Игорь решил отметить удачное завершение учёбы приобретением наручных часов. И хоть длительное пребывание в немецкой языковой среде делало немецкий почти понятным, но говорить на нём Игорь не мог. Как сейчас принято говорить в таких случаях: от слова совсем. Но Палыч, как старший, а значит более мудрый заявил, что нет ничего проще чем общаться с продавцом независимо от того какой язык родной у него и какой язык родной у тебя, потому что, ему продать нужнее, чем тебе купить. А кому нужнее тот пусть и выкручивается.
Палыч оказался прав и с приобретением понравившегося Игорю ручного хронометра особых проблем не было. Но вот металлический браслет, как оказалось, требовал корректировки в сторону уменьшения. На что продавец показал на небольшую часовую мастерскую возле лифта и сказал волшебное «фри».
Игорь подошёл к указанной ему мастерской и, отдисциплинированный длительным пребыванием в Германии, стал в очередь. Очередь нужно сказать состояла из одной клиентки среднего возраста, которой мастер что-то ремонтировал и при этом они мило общались. Кинув, взгляд в сторону Игоря, мастер что-то бросил по-немецки.
Скорее всего он принял нашего героя за человека, владеющего немецким не из-за моего внешнего вида, а просто потому, что иностранцев в том районе в то время почти не бывало.
В ответ Игорь использовал практически весь свой словарный запас немецкого и ответил: «Я», что в переводе означает просто «да».
Милая беседа между мастером и его милой клиенткой продолжалась, а Игорь, поскольку у него не было иных планов кроме, как закончить процесс приобретения часов, продолжал дожидаться своей очереди. Беседа по всему доставляла удовольствие и мастеру, и клиентке, так что на присутствие кого-то ещё повторно мастер обратил внимание только через несколько минут. Обратил внимание и удивился. Потом повторил что-то уже знакомое всё на том же языке и показал на вывеску, расположенную на стойке, которая разделяла мастера и его клиентку. Как показалось Игорю эта преграда между собеседниками вызывала их общее сожаление.
Среди незнакомых слов, которые были на вывеске, имелись и цифры. И эти цифры при тщательном анализе могли намекнуть, что уже две-три минуты, как в этом заведении обеденный перерыв. И через 57–58 минут будет можно получить, обещанную продавцом часов, бесплатную услугу.
На то чтобы в этом разобраться потребовалось какое-то время. К тому же и спешить, как я уже говорил, нашему герою особо было некуда. И Игорь остался ожидать своей очереди, когда бы она ни подошла.
Когда же еще через пару-тройку минут продавец ещё раз отвлёкся от приятной беседы и обратил внимание, что непонятливый клиент всё ещё на том же самом месте, где его застала информация об обеденном перерыве, он даже онемел от непонимания, как такое возможно. Зато его собеседница, повернувшись к Игорю вполоборота, что бы дать возможность мастеру слышать, что она говорит, а может просто позволить ему полюбоваться ее профилем и вообще всем, чем можно полюбоваться у женщины, когда она вполоборота, начала выговаривать наглому клиенту, что у мастера обед, что он имеет право во время обеда пообщаться с тем, кто ему приятен, и это его дело, идти в обеденный перерыв в столовку или нет. Что они просто знакомые и не стоит вот так тупо стоять за спиной и мешать им поговорить в обеденный перерыв, поскольку в обеденный перерыв разговаривать не запрещено никакими законами.
Интересная деталь: когда говорят женщины, особенно когда они возмущаются, это понимает любой мужчина, на каком бы языке они это не делали. Может, конечно, Игорь чего и додумал, но про «просто знакомые» она сто процентов говорила. Это было понятно по ее и его одновременно выказанной досаде в этот момент.
В ответ Игорь вынужден был опять использовать весь словарный запас немецкого:
«Я-Я», - с еще лучшей артикуляцией произнес он, что означает… впрочем, вы это уже знаете.
Немного раскрасневшаяся от возмущения и ставшая еще привлекательней и осознававшая это, женщина повернулась к собеседнику, по всему, ни на секунду не сомневаясь, что источник раздражения уже исчез. Часовой мастер тоже оценил привлекательность легкого женского возмущения и тоже ни секунды не сомневался, что нормальный человек должен исчезнуть, по крайней мере, на ближайшие 55–56 минут.
Но он, наш герой, был, на том же самом месте по тем же самым причинам.
Когда же ещё через минуту-другую мастер снова обратил внимание, что оказывается недостаточно сказать немецким языком, что сейчас приёма нет, он уже он сам разразился тирадой про то, что часовой мастер тоже человек и имеет право в свой законный обеденный перерыв заниматься, чем он хочет. И сейчас, несмотря на то что, перерыв называется «обеденный», он хочет общаться с этой милой женщиной (эту фраз была понятна по густому румянцу на щечках собеседницы), но тут он осекся и выпалил с вопросительной интонацией:
«Нихт ферштейн?», - что тот Архимед: «Эврика!», - и протянул руку, куда немедленно легли новые часы с длинным металлическим браслетом. И браслет в руках мастера в момент стал нужной длины.
Игорь шел прочь от часовой мастерской, что пребывала на обеденном перерыве и думал:
«Знание языков дело, конечно хорошее, но, если бы ни „Нихт ферштейн!“ Мне еще вон, сколько пришлось бы ждать!».