У него было забавное лицо с крупными-прекрупными веснушками, усыпанными в беспорядке по белым щёкам, приплюснутому носу и даже тонким, бесцветным губам. Волосы цвета старой, ржавой соломы стояли всегда торчком. У Иванкая была нескладная фигура, неуклюжая походка, но хорошее, доброе сердце. Он приходил обычно после табуна к воротам и свистел. Потом садился на скамейке возле дома и терпеливо ждал, когда выглянет Люда. Елена, уложив малышей, сидела на кухне в темноте пила чай и смеялась:
-Вон твой соловей пришёл.
...«Соловей» научил Люду свистеть, уверенно держаться в седле, седлать лошадь. Он всегда оказывался рядом в нужный час. Он не любил школы, сидеть за партой было для него тягостным и обременительным занятием. Люда сидела с ним в четвёртом классе рядом, он лепил из бумаги красивые самолётики, тюльпаны, гармошку и дарил девочкам. Отзывчивый паренёк простой без заковырок, Люда чувствовала с ним безопасно, легко. Он умело держал кнут, вилы, топор и лопату, но не был приспособлен к письму или чтению. С раннего возраста он пас табун, позже объезжал молодых и норовистых лошадей. Когда она жила в доме Валентины, они частенько гоняли верхом с Иванкаем в Кош-Елгу. Там жила девочка Зиночка, которая нравилась ему. Они навестили Зину, попили чай, а на обратной дороге подпруга расстегнулась, и наездница приземлилась на землю вместе со соскользнувшим со спины седлом, а норовистая лошадка ускакала домой.
- Ой-ой-ой! Мамочки! - хохотала Люда.- Что теперь делать будем? Как я я теперь домой доберусь?
- Привяжем второе седло на спину лошади, а мы поместимся вдвоём в одном седле.
Вернулись они под утро. Валентина не спала, сидела на крыльце, ждала её.
Другой раз она выпросила у отца мотоцикл:
-Давай сама прицеплю люльку и буду кататься.
-Прицепляй, если сможешь.
Девочка прицепила коляску и поехала, но держать руль оказалось тяжело, коляска всё время тянула в сторону. Заехала в оставшуюся после дождя колею и застряла в грязи. Мальчишки, которые играли на улице помогли ей вытолкнуть из лужи.
Папа, услышав рёв своего мотоцикла, выскочил на улицу и помахал ей кулаком:
-Люда, домой!
Люда вместо этого газанула и поехала на зерносклад. В это время дядя чинил забор. Он ровненько прибил сгнившие дощечки , отошёл в сторонку, чтобы полюбоваться на свою работу, в эту самую секунду мимо пролетела «баба с крыльями» как он потом рассказывал в деревне, и врезалась в новёхонький, только что отремонтированный забор. Шофёры и трактористы, которые чинили свои машины на МТМ смеялись, как Люда вьехала в забор.
Дядька матюкнулся, вспомнил всех, особенно баб, которые должны коров доить, а не седлать мотоциклы. Под его «благословение» и ругань, Люда поехала дальше. Потом больше у папы коляску она не просила…
Люда давно хотела поехать в Кистенли-Богдановку навестить сестру и брата. Попросила папу:
-Папа, помоги. Хочу увидеться с братом, пообщаться, пока он в деревне. Как туда попасть?
-Может, через неделю поедем? На мотоцикле? Сейчас самая горячая пора на ферме, мне не выбраться.
-Нет. Мне надо сегодня. Ванечку в этом году в армию отправляют, а у меня нет ни одной его фотографии. Хочу его сфотографировать на память и сестру тоже.
-Раз надо, выпишу тебе лошадь, -не стал возражать Егор.
Папа держался верхом молодцом, на него было любо-дорого смотреть. Подтянутый, поджарый. Он когда-то пас быков, поэтому знал норов всех лошадей. Одни были тихие и смирные, а другие норовистые и капризные. Попросил у конюха смирную и быструю лошадку по имени Ласточка. Особенно Егор остерегался пугливых лошадей, которые могли от испуга несутся галопом.
Люда села верхом на Ласточку и помчалась в деревню. Дорогу до Кош-Елги она знала как свои пять пальцев. Дорога была перехоженная сотни раз. За спиной осталась белеть берёзками светлая Каменке, вскоре и смешанный лес Пурта вар, и крутой овраг Таран вар тоже остались позади. Погода выдалась прекрасная, стояла сенокосная пора, на высоком синем небе не белело ни одного облачка, глухой цокот копыт по твёрдой и утоптанной как асфальт грунтовой дороге раздавался далеко впереди. Мысли были хорошие, ожидания большие. Почти год она не виделась с сестрой и братом, брат учился в Уфе на столяра, а сестра на швею в Чебоксарах. Конечно, у неё необычная судьба. То была единственной дочкой в семье, а теперь у неё три мамы. А сестёр и братьев вовсе не счесть. Ещё недавно она их знать не знала, а теперь не представляла своей жизни без Инны, без Даши, без Аси и младших братьев. Но родных по крови Ваню и Любу тоже не забывала. Удивительное и необычное чувство смотреть на людей, которые так сильно похожи на тебя, и когда в их лицах отражаются как в зеркале твои глаза, твои брови и нос, когда они говорят твоим голосом и смеются твоим смехом…
За Ивановкой она свернула в лес. Лес казался незнакомым, густым почти заповедным, торжественная тишина разливалась вокруг. Но Люда ничего не боялась, но никак не могла понять, почему лошадь тревожно фыркает. Внезапно оглянувшись, Люда увидела замерших среди деревьев двух огромных, как коровы лосей только с рогами. Они смотрели с любопытством, но не тронулись с места. Люда лосей видела первый раз в жизни. Даже немного испугалась. Но они её не тронули.
Деревня Кистенли -Богдановка притаилась между горой и лесами, будто прячась от чужаков и непрошеных гостей. Она казалась загадочной и таинственной. В ней была какая-то магия. Она находилась вдали от больших дорог и железнодорожных станций, и поэтому сохранила свои леса от нещадной вырубки. Горы здесь были выше и внушительнее, чем в окрестных деревушках.
Мало Менеуз исторически развивался рядом с усадьбами и владениями богатых помещиков. Она граничила на севере с Аксаковыми, на востоке- с Щелкановыми, а на западе с - Буниными. Открытая как на ладони деревня была как простая и хлебосольная хозяйка с душой нараспашку. Все заходите! Всех напоим и всех накормим!
С волнением и трепетом Люда спешилась у знакомых ворот, зашла во двор, но дом оказался запертым на замок. Разочарованная и раздосадованная она постучалась к соседке, худощавой, с продолговатым лицом:
-Здравствуйте, вы меня узнали? - чуть не плача, спросила она.
-Узнала-узнала, как не узнать. Вылитая Лиза. Заходи к нам на чай. -милая улыбчивая старушка немного картавила. -Они на сенокосе все.
Люда прошла в избу. Хозяйка достала серый хлеб и чай.
-Как живёшь? Не обижает мачеха?
-Не обижает. Хорошо живём.
-Как ты на Лизоньку похожа и лицом, и телом.
- Я мамку не помню.
-Такая она была умная, грамотная, знала все болезни, умела лечить скотину. До сих помню её. Самых лучших прибирают туда, - неопределённо махнула рукой в сторону неба женщина.
Люда только кивала в ответ.
-А ваша -то Катерина сестру твою гоняет. Не жалеет.
-Не может быть. Она не жалуется, - удручённая таким поворотом Люда пожала плечами.
Ведь она была уверена, что папина вторая жена любит его детей.
-Я врать не буду. Сама видела, сама слышала, как Катька твою сестру тут шпыняла. Девчонка бельё постирала, а Катька говорит, плохо мол, отстирала, плохо полоскала иди стирай заново, мылом твоё белье пахнет.
Любка потом ещё раз на речку пошла бельё полоскать.
Люда послушала соседку, даже прослезилась от жалости к родной сестре. Так и не свидевшись с родными душами, направилась в обратную дорогу.
В это время Егор, не находил себе места, Елена отчитывала его:
-Ты что это совсем? Дал лошадь ребёнку? Девочке?!
Он отправил племянника Колю на мотоцикле навстречу запропастившийся Люде. Времени прошло много, а её всё нет. Они с Инной вышли встречать её в Каминке. Егор высматривал гнедую Ласточку на чёрной дороге:
-Если бы лошадь скинула седока, она бы вернулась домой. Лошади всегда находят обратную дорогу.
-Пап, не волнуйся, она скоро вернётся, - говорила Инна. -Раз коня нет, значит жива-здорова.
Люду домой торжественно сопровождали Коля на мотоцикле, и папа с Инной.