Что надобно для рассказа? Да, поди, много али мало. Кто-то всю жизнь проживёт и после книгу напишет, а кто-то с молодых лет пишет.
Писать я начал, когда мне было за тридцать. Думаю, повлияло на это происходящее вокруг, развал и разграбление родного до боли завода отопительного оборудования. Саднило душу, ох, как саднило! Жизнь на одной картошке и капусте. Сложно видеть, как растут твои дети, и как рос ты, где было советское, хоть и барачное, но воистину счастливое детство.
Ныне мне пятьдесят пять. Поутру выглянул в окно. И увидел, как техника сгребает в кучу снег со двора. Куча получилась большущая и состояла из огромных снежных комьев. Снежные пласты эти чем-то напоминали брикеты с рыбой, только вот рыбы там не было, а был слипшийся, спрессовавшийся снег.
Почему же мне вспомнились именно брикеты с рыбой? Когда наш завод разваливался, мы обменяли котельные установки на рыбу. Прилетел на наш Братский аэродром огромный самолёт «Руслан». Загоняем внутрь две грузовые машины Камаз, и они там как два спичечных коробка в трёхлитровой банке – вот такая махина!.. Таскаем мы рыбу в брикетах, тяжеленная, брать неудобно, к тому же холодная рыба – мороженная.
Сначала из самолёта выгрузили, потом на заводе мотыжились, в родном радиаторном цеху. Словом, поели мы тогда красненькой рыбки!.. В то время, страшенных девяностых, когда есть было нечего кроме картошки, которую сами и выращивали, эта рыба накормила нас. А начальство за разгрузку трёхлитровую банку спирта поставило. Голова после от него, окаянного, шибко болела.
Пусть теперь греют котельные установки наш Север, они у нас качественные, не пожалеете, добрые люди. Рассказывали наши мужики, что привезли как-то на Север американские котельные, и когда шибануло за шестьдесят, они не выдержали, наши же привычно работали.
В Сибири оно как, а, точнее, у нас в Братске: зима, почитай, с октября начинается. И вот с того времени старые иномарки, которых нынче набрал простой люд в кредит, утюжили этот самый пласт снежный сколько было им угодно. Техника сгребла снег, да и уехала.
И вот стоит гора снежная. Вижу в окошко, что уже к этой горе мужик подвёл маленького ребёнка. Стоят, глядят, ребятенок, жестикулируя ручонками, о чём-то рассказывает отцу. Смотреть на такую картину жизни умиротворительно. На сердце наступает покой, которого порою ждешь не дождёшься.
Не успел я и чаю попить, а на этой горе уже два мальчишки сидят. Ох, зайчатки! Забрались вы на гору-то, и не ведаете, что душу мне омолаживаете.
Невольно вспомнилось, как в бараке мы с другом детства Эдиком забрались на гору. Была она, правда, не снежная, а состояла из мелко обрезанных досок, кто-то на дрова привёз. Так мы на самом верху шалаш наспех соорудили, сидим, словно в танке. Я пошевелился, и сооружение наше развалилось. Эдик тут же меня пузырём назвал.
Бывает, не видимся с Эдуардом Владимировичем по полгода и больше. Иду к нему на День рождения, а он уж подъезд пятиэтажного дома стережёт, дверь нараспашку. И самогонишки домашней хватанём, друзей ушедших помянем. Бывает, что в июле картошка у меня дачная заканчивается, звоню другу, тут же два ведра с горкой, холодной, только что поднятой с гаражного подвала привезёт – на старом отцовском «жигулёнке». Всё это греет душу, ведь ежели глубже копнуть, это и есть наша Отчизна…
Вынес помойное ведро, сходил в магазин «Ёлочка». Раньше это был детский магазин, и люди из трёх посёлков ехали сюда за игрушками. Хорошие были наши советские игрушки, больно было потом видеть, как заводы, производящие их, в девяностые развалились. Большим потоком прибыли китайские аллергенные игрушки. Но прошли годы, и слава Богу, появились снова и наши игрушки. Катит по улице железный Белаз мальчик, другие мальчишки просят поиграть, и давай его нещадно гонять, разбивать, а машина ничего, не сдаётся, хоть и морда стала помятой.
Магазин давно стал продовольственным, но название «Ёлочка» осталось. Покупаю хлеб, перловку, иду домой. Жена, нынче уходя на работу, наказала мне сварить перловой каши и пожарить куриные котлеты. Дело моё нынче таковое, что после сложной операции и наклоняться нельзя.
Но человек ко всему привыкает. Стою, кухарю на кухоньке. Дома наши деревянные, двухэтажные, восьмиквартирные. В начале строительства Братска построенные, и жаловаться на их старость я не буду, им уже за шестьдесят лет, дюжат ещё, брус заготавливали, когда тайга была экологически чистой, высушивали много.
Посёлок наш давно состоит из разных домов, но деревянная его часть состоит из улиц Радищева, Лермонтова, Чехова, Некрасова, Грибоедова, Пушкина, Лескова, Тургенева, Горького, Маяковского, Островского – литературный посёлок получается. Живёт в нём простой наш сибирский народ, поприезжавший сюда на Всесоюзную стройку со всего Советского Союза, и ставший волею жизни сибиряками.
Но, знамо дело, жили тут с далёких времен местные жители. Кого царь-батюшка в кандалах пригнал, кто по государевой службе, но главный кормилец был наш пашенный крестьянин (Шерстобоев В. Н. «Илимская пашня»). А ежели поглубже копнуть, то жили тут раньше буряты.
Низкий поклон первостроителям Братска за такие названия улиц, за приобщение к литературе нашей классической. Город Братск был городом романтиков, комсомольцев, но и без заключённых строительство не обошлось…
***
Снова тянет в окно поглядеть, а там уж целая ватага мальчишек вокруг снежной горы носится, а крику-то!.. Гляжу, и девочки среди детворы есть. Те двое, что пришли первыми на горку, сидят наверху, другие пытаются взять неприступную крепость. Началась война, снежки, словно гранаты, летают по всему периметру горки. Водитель техники, который давно уехал, поди, и не ведает, какую радость для ребятишек сделал. А восседавшие на вершине горки два молодых бойца не пускают остальных наверх.
Началась баталия, а озорного, задорного, из детской души идущего, словно весенний развесёлый ручеёк, крику-то!.. Он всегда душу радует. Сколько бы бед не предвещали умные аналитики, идеологи, политики, но растёт младое племя нашей России, а эти самые умные дяди всё спорят о том, о сём, де, молодёжь уже не та.
А я вам, умнейшие, скажу. Именно эта молодёжь ныне вас защищает на границе, в МЧС, молодые ребята каждую секунду спасают людей, молодые врачи и фельдшера лечат нас, молодые учителя учат наших детей. Хватит по телевизору жути нагонять, надо просто каждому сделать что-то доброе, тогда и жизнь улучшится. Наивные слова пишу, но они от души.
Когда я понял, что силы уже далеко не те, что были в молодости, и когда всё чаще приходило в голову понимание того, что в любую секунду можешь помереть, стал я ходить по школам, детским садам, дарить свои детские книги. В типографии цены огромные, но я по пятьдесят книжек закажу, раздам, и на душе легче.
Дети с интересом слушают о писателях нашего города, таких, как фронтовик Иннокентий Захарович Черемных. Он адъютанта фельдмаршала Паулюса в плен брал, всю войну в разведке провоевал, и книгу написал знаменитую «Разведчики». Она выходила в советское время и была читаема. Интереснейшая книга, ибо писал её сам разведчик, наш сибиряк-бурундук, проползший на брюхе всю войну. А после адской войны возглавивший коммунальное хозяйство молодого города Братска.
Начальник Братскгесстроя, знаменитый Иван Иванович Наймушин, когда Иннокентий Захарович немного оробел от такой должности, ибо это было самое натуральное лобное место, сказал разведчику-фронтовику: «Только такой, как ты, и выдержит».
Город строился семимильными шагами, квартиры распределяли более-менее справедливо, но это было ох, как нелегко, вот тут-то и понадобилась выдержка фронтовика.
Надобно только от души рассказывать детям в школах об этом. А если не рассказывать, то не будут ничего знать. Например, на мой вопрос, кто такой фельдмаршал, шестиклассники не ответили. Рассказываю детям про известного всей стране братчанина, детского писателя Геннадий Павлович Михасенко. По его произведениям были сняты художественные фильмы «Пятая четверть», «Милый Эп». Рассказываю, как геройски погиб в Афганистане мой друг Андрей Орлов, и ведь слушают с интересом.
Ходят наши дети по бульвару Орлова, и не ведают, кто он был. Беда это! Так всё создано в жизни, что каждый может делать добро. Например, плотник может сделать табурет и подарить его нуждающимся или друзьям. Помню, когда работал сварщиком, то делал для друзей печки для бань, или просто буржуйки, сотнями делал, и раздаривал, металлу в стране было много.
Каждый год отправляли в колхоз, каждый год я сваривал по сорок буржуек, а после колхоза деревенские их с удовольствием забирали себе. Нынешнее волонтёрское движение – по-настоящему хорошее дело. Помоги Господь, нашим молодым ребятам и девчатам! При любой профессии можно помочь людям, и совсем не зря нашу Русь называли сердобольной.
Женщина-дворник нашла зарплатную карту девушки моего сына и отдала мне. Даже от таких простых поступков, верю, наша страна становиться крепче духом. Дарю той женщине свою детскую книгу «Трепыхашка», и – хорошо от этого.
Вот так снежная горка!.. Сковырнула в моей башке много чего.
Окончание здесь
Project: Moloko Author: Казаков Анатолий