Небольшое интервью с Альбиной Гумеровой — самобытной молодой писательницей и актрисой родом из Казани.
В.Т.: Альбина, ты родилась в Казани. И этот город, вместе с его окрестностями, кажется, корнями пророс в твои произведения. Его особый колорит и вибрации национального воздуха отчетливо прослеживаются в героях, в обстановке, которая их окружает, даже в их поведении и поступках. Ты пишешь о том, что хорошо знаешь, или эта такая понятная и вместе с тем необъяснимая любовь к малой родине и стремление увековечить ее образы в литературе?
А.Г.: Да, все верно. Я действительно родилась в Казани и очень люблю этот город, он безумно красивый. Мне нравится, что там живут и русские, и татары. И так это все переплетено: два языка, две религии: стоит храм, здесь же рядом мечеть. Даже смешанные браки, которыми теперь никого не удивишь. Мой город расположен на берегу Волги, и это моя любимая река. Я вообще люблю водоемы и мечтаю хотя бы раз окунуться в каждый, если не вообще в мире, то хотя бы — в России. Я воспеваю все то, что меня окружает. И, конечно, пишу о том, что знаю хорошо. Я часто совершаю путешествия одного дня по окрестностям Казани, по деревням. И меня вдохновляют местные жители. Это какая-то особая категория людей, такие настоящие казанцы, и здесь неважно русские они или татары.
В.Т.: И все-таки кто твои герои? О ком тебе нравится рассказывать читателю и почему?
А.Г.: Учитывая то, что я сама женщина, то мне легче писать женщин, их внутренний мир. Преимущественно это татарки и их непростые судьбы. Мужчин я, разумеется, тоже не могу обойти стороной, но они выходят не такими объемными, как я сама оцениваю. А вот женщины, по-моему, удаются неплохо. Я стараюсь погрузить свою героиню в предлагаемые обстоятельства, скажем так, не совсем благополучной жизни и дальше, как следователь, исследую ее душу, как она будет из этого выходить. Конечно, она будет ошибаться, уходить не в ту сторону, но все же я стараюсь направить свою героиню, помочь ей, чтобы она не утратила в себе человека. Чтобы, несмотря на предательство, потери близких людей, она все-таки сумела остаться человеком, сумела не опустить руки. Я сама очень люблю жизнь, поэтому и героев пишу таких, которые также любят жизнь, единственную и неповторимую.
В.Т.: Я не случайно не упомянула один интересный факт вначале. Полагаю, сейчас самое время об этом поговорить. Насколько я могу судить, вначале ты не думала о том, чтобы стать писателем. Но все же тяготела к творческой жизни и окончила театральное училище Казани. Затем работала в казанском театре юного зрителя, а потом и в московском областном ТЮЗе. Расскажи об этом опыте.
А.Г.: В девятом классе я увлеклась советскими фильмами. В том числе это были комедии Гайдая. Тогда мне очень захотелось стать режиссером. Но потом поняла, что это большая ответственность, и решила стать актрисой. Меня переполняли эмоции, и мне нужно было это куда-то выплескивать. А тут еще и в десятом классе пришел новый педагог по литературе — Елена Вячеславовна Дунаенко. У нее был интересный подход к литературе. Она выслушивала все мнения, не было категоричности: правильно-неправильно. И она была очень требовательна к сочинениям. Я думаю, что она тоже на меня повлияла. А дальше, когда поступила в театральное училище, я уже выходила на площадку и имела возможность играть, выражать свою эмоцию. Но на четвертом курсе произошел знаковый случай. Я поссорилась со своим педагогом по сценической речи, Вероникой Пичугиной. А сейчас, кстати, она моя близкая подруга. Но тогда я собрала вещи и написала заявление, чтобы мне предоставили другого педагога по предмету. Меня поставили к Владимиру Александровичу Бабкову, у которого было условие, что на госэкзамен мы должны найти отрывок прозы, написанный от первого лица. Я взяла и написала текст сама, такой чтобы в нем можно было играть, страдать, психовать. Но на урок все-таки взяла несколько книг с монологами. Вдруг, преподаватель утвердит что-нибудь из настоящих авторов? И вот я ему читаю одно, другое, а ему ничего не нравится. «Это, — спрашивает, — все, что вы нашли?» Тогда я решилась показать ему свой текст, сказав, что нашла этого современного автора где-то в интернете. И я читаю, долго так. А он меня не перебивает, слушает внимательно. И он мне его утвердил. А потом спросил, кто автор. Но, я же не могу сознаться, что сама написала. А самое смешное, когда мы репетировали этот текст, преподаватель перебивал меня и говорил: «Альбина, вы ни черта не чувствуете автора! Пойдите вон и вчитайтесь, как следует». Ну, а после учебы я год проработала в театре, но после контракт со мной не продлили. И это стало стимулом, чтобы поступить в литературный институт им. Горького.
В.Т.: Смею предположить, что твой интерес к театру дал толчок к созданию пьес. Да еще каких! Ты вошла в лонг-лист премии «Дебют» со сценарием «Факия ханым». Получила номинацию «лучший драматический сценарий» за проект «Взаперти» на форуме «Время и кино». Третье место на конкурсе новой драматургии «Ремарка» за пьесу «Пистис. Элпис. Агапэ». О чем они? И главный вопрос. Как ты сама считаешь, почему они привлекли внимание жюри?
А.Г.: В 2016 году я написала пьесу под названием «Пистис. Элпис. Агапэ», что переводится как Вера, Надежда, Любовь. Но название это очень сложное, как сейчас говорят, не продажное. И в 2019 году ачинский драматический театр захотел поставить эту пьесу. Мне позвонил режиссер и попросил изменить название, чтобы оно выгодно смотрелось на афишах. Вот тогда и появилось название «Взаперти». Эта пьеса о прощении, о сострадании к другому человеку, ну и, конечно, о любви. А если говорить о конкурсе «Ремарка», то после него режиссер Снежанна Лобастова запросила часть текстов. Ей прислали двенадцать пьес. Первой она прочла мою, остальные даже не стала смотреть. А затем уже поставила ее. Также в Ставрополе идет эта пьеса. Там достаточно хорошие отзывы от зрителей, очень эмоциональные. Я сама человек эмоциональный. Не могу писать ровно. У меня всегда должна кипеть страсть.
В.Г.: Помимо публикаций, твои произведения выходили в качестве радиоспектаклей. Ты принимала участие в озвучке? Если нет, то каково было услышать свои произведения в прочтении актеров?
А.Г.: Открою секрет. Я однажды попыталась прослушать свое произведение. Актеры замечательные, у них прекрасная дикция, они чудесно играют. И вообще все аудио спектакли получились очень атмосферные. Но я, оказывается, не в состоянии их слушать. Почему? Объяснить не могу. Вот первый «Дамдых» — это была просто читка. А уже «Кройка и житье» и «Повесть о Розе» были с интершумами: капала вода, дул ветер. Все это звучало невероятно. Но я немного послушала и подумала: «Неужели это я написала? Ну надо же было вот это слово другим, более выразительным, заменить. Как же я могла не заметить?» У меня начинается своеобразная самоказнь. Пусть, наверное, слушают другие, а я буду просто писать дальше.
В.Т.: В настоящее время ты являешься руководителем литературно-драматургической части Московского детского камерного театра кукол. Однажды я была в этом театре. И постановка оставила в моем сердце удивительное ощущение магии и чуда. Скажи, у тебя не возникало желания писать для детей?
А.Г.: Возникало, и у меня к тебе творческая зависть, потому что ты это умеешь делать. А на самом деле, когда я поступила сюда на службу, то сразу же получила задание. Наш режиссер задумал сделать постановку «Стойкого оловянного солдатика», до этого в театре Андерсена еще не ставили. Ты сама помнишь, что в этой сказке четыре страницы прозаического текста. Но ведь должно быть действие, а так как это театр кукол, там действия должно быть еще больше. И мне пришлось очень сильно попотеть, чтобы написать инсценировку. Правда, режиссер ее утвердил с третьего или с четвертого раз. Кроме того, мне пришлось самой рифмовать и сочинять песенку солдата. Это, пожалуй, было самое сложное. Но нужно признать, что в итоге спектакль получился очень симпатичным. Его внимательно слушают даже совсем маленькие дети. А некоторые в конце, я слышу, даже шмыгают носом. Хотелось бы, конечно, больше таких заданий. Но для детей писать непросто, скажем так.
Беседовала Виктория Татур