— первая дверь: холодное пламя —
...кто ищет дом в уюте, мелочах,
найдёт его, забыв про боль скитаний.
слова наружу рвутся из гортани —
нам время заменяет палача.
уходит безвозвратно новый час,
оставив нас с набором испытаний.
молчит квартал, журчит вода в фонтане,
и дождь стучит по груде кирпича.
вот-вот прольётся алая заря;
а мы идём — нам нечего терять,
на память лишь оставим пару фото.
и город наполняет темнота;
бежим по ней, надеемся, что там,
быть может, дом найдётся для кого-то.
— вторая дверь: Солнце копает картошку —
быть может, дом найдётся для кого-то,
в чьём сердце — солнце, вечер при свечах,
на чьём столе — цветы и сладкий чай,
а за окном — прибой, морские воды.
но хочешь ты свободы, а свобода —
она во сне, где виден смертный час.
встаёт заря, как люльку, мир качать,
расплёскивая душные заботы.
и ты выходишь в городской рассвет:
пойми, найди, сомнения развей
об этом счастье в терниях цейтнота.
оно — в полях и в травах луговых.
ты навсегда останешься живым
в шептании дождя и в птичьих нотах.
— третья дверь: небесный маяк шамана —
в шептании дождя и в птичьих нотах;
в витражных стёклах листьев за окном
играет свет, и будет там твой дом,
бежать откуда станет неохота.
как блекнет равнодушно позолота,
где время пахнет мёдом с молоком.
но сонный мир к зиме покрылся льдом,
и смерть опять стучит в твои ворота.
пусть светел сон — в руках туман дробится.
оскалятся смеющиеся лица,
когда блеск лунный сменит блеск меча.
врастая в мир, забудь о сновиденьях.
так берегут святое в пустоте и
в войне, где кровь темна и горяча;
— четвертая дверь: Мглистый заповедник —
в войне, где кровь темна и горяча;
а створки ран болезненно отверсты,
я ощутил в себе посевы бездны,
но так устал, что даже не кричал.
теперь она, как древо-алыча,
стремительно растёт; ей мало места.
а я — безумец, шут, дурак и беспут;
и вены ей мои, что мёд, горчат.
сейчас тут, понимаешь, заповедник:
во мне поёт частушки злобный ветер,
ему вторит юрком моя печаль.
ну кто б подумал про себя укромно,
что стану я для бездны вроде дома
(бывает чей-то дом в тепле плеча).
— пятая дверь: Человек, который ошибся номером —
бывает чей-то дом в тепле плеча,
в хранимой для тебя потёртой кружке.
когда бежишь, ломая лица луж, и
тебя выходят с зонтиком встречать.
грозы раскаты вскоре отзвучат,
асфальт усыплет солнечная стружка.
путь льнёт к ногам борзого пса не хуже,
и шею холодит кольцо ключа.
ты точно знаешь, мёртв ты или жив,
теряясь посреди миров чужих,
где воздух из метана и азота,
пока в знакомых окнах свет горит,
пока ты слышишь скрип родной двери
в холодных переулках, в гуле взлёта.
— шестая дверь: Люстра —
в холодном переулке, в гуле взлёта,
в бесчисленном количестве дорог,
которые уходят из-под ног,
когда отступит сытая дремота.
дома и предписания — гаррота.
свободен от бесчисленных тревог
тот путник, что уйти из дома смог,
оставил кров, привычные заботы.
весь мир — тому, кто оставляет дом,
кто духом приключения влеком,
кто с бодрой песней троп прошёл без счёта,
кто позабыл сомнения и страх,
кто плавал в море и бывал в горах,
в снегах, в тугом сияньи льда; а кто-то...
— седьмая дверь: Yamamoto —
в снегах, в тугом сияньи льда, а кто-то
в песчинках, обжигающих ладонь,
отыщет дом, построенный на том,
что гордо называется свободой.
закрой глаза усталые и вот он,
души твоей негаснущий огонь,
вобравший хладнокровие, покой
в себя, язык потянет к небосводу.
и скажет за тебя о том, что место
не так уж важно, если бег — не бегство,
а смелый вызов грузу на плечах.
свобода не даёт простых ответов.
но тот, кто, с ней идя, стремится к свету,
внутри себя его находит часть.
— восьмая дверь: Энте —
внутри себя его находит часть
тех вечных сил, что совершают благо, —
и человек неотличим от мага
становится. он луч, он звук, он власть.
так коронуют — править или пасть;
так прорастают зёрна ржи и мака;
так под руку вдруг просится бумага —
нарезать карты, обозначить масть.
меняя мир, кроя его и клея,
мы делаем не то, что мы умеем,
а служим претвореньем высших схем.
мы — храм без стен, фундамента и кровли,
нас нет — сквозь нас текут покой и воля.
есть много мест, где лучше с нами? чем?..
— девятая дверь: Чаруса —
есть много мест, где лучше с нами, чем
стать частью пустоты хмельных компаний.
мерцает одиночество экрана,
остывший чай не станет горячей.
в глухом лесу скрипит виолончель.
всё красное. и, знаешь ли, так странно,
брести в ничто, бродить в густом тумане.
теряться одному — какая честь?..
рациональность или сумасбродство?
пусть множество различий — но и сходства!
я дама пик, а ты король мечей.
мы — скважина замка во сне девичьем.
не встретить роз, алеющих как личи,
без нас, и ценность спрятана в ключе.
— десятая дверь: Сфинкс —
без нас и ценность спрятана в ключе,
но этот ключ не каждому даётся.
ведь боги на замок закрыли солнце,
оставив только свет его лучей.
с тех пор во тьме и тишине ночей,
в душе, как будто бы на дне колодца,
свивается Апоп ужасный в кольца
и пожирает даже свет свечей.
быть может, в наших маленьких домах
однажды надоест сидеть впотьмах,
в породе нашей затрещит изломом
желание искать к замкам ключи.
тогда лишь песня солнца зазвучит
так в мире, столь большом и незнакомом.
— одиннадцатая дверь: Нэй —
так в мире, столь большом и незнакомом,
усталое чудовище не спит.
так обречённый, неподвижный кит
лежит на берегу, дыша песком, и
так сонмы слов невысказанных комом
шевелятся в груди. мой голос, вид,
движения — куют непрочный щит,
но это страх, а страх не станет домом.
бродяги умирают у обочин,
я шёл вслепую — мой маршрут не точен.
последний берег — трупу на песке.
меня разбудят после смерти боги:
таким, как я, всегда дают дороги —
ищи ли сам, гадай ли по руке.
— двенадцатая дверь: Чазения —
ищи ли сам, гадай ли по руке —
по линиям — путям на старых картах,
зовущим мчаться сквозь пургу на нартах,
под звёздами уплыть на каяке.
не важно, на каком материке
продолжишь поиск вечный свой с азартом.
пусть дом бесследно провалился в тартар —
найди! пусть паутина на замке
на той единственной, заветной дверце,
ключ от которой верно спрятан в сердце.
настанет миг — вернёшься насовсем.
и позабытое услышишь имя,
окажешься вдруг рядом со своими —
тебе никто не скажет, где и с кем.
— тринадцатая дверь: Сказки множества Миров —
тебе никто не скажет, где и с кем
на ветреном и сонном полустанке,
посасывая стëсанную ранку,
ты встретишься в медвежьем уголке.
и всё, что в книгах вычитать успел,
выносит за обыденные рамки,
пульсирует отчаянной морзянкой,
как вздувшаяся жилка на виске.
белеют облака, как паруса.
потрëпанная лента в волосах.
шаги смелы, легки и невесомы.
пусть путь твой нелюдим и одинок,
но лишь переступая за порог,
ты вновь себя почувствуешь как дома.
— четырнадцатая дверь: Резная Свирель —
ты вновь себя почувствуешь как дома,
бегущий вечно по следам комет.
прервётся в неожиданный момент
стежок строки, рукой в ночи ведомый.
услышишь ли вдали раскаты грома,
застрянешь ли в столбце чернильных смет,
но всё одно — сияй, как позумент,
чтобы нашли, заметили в огромном.
моргает лампа золотистым веком.
мой новый мир зовётся "человеком".
чай на столе и небо на плечах.
летят из чашек кружевные птицы.
я тот, кто ночью сходит со страницы,
кто ищет дом в уюте, в мелочах.
— ключ от всех дверей: Крис —
кто ищет дом в уюте, мелочах,
быть может, дом найдётся для кого-то
в шептании дождя и в птичьих нотах;
в войне, где кровь темна и горяча;
бывает чей-то дом в тепле плеча;
в холодных переулках; в гуле взлёта;
в снегах, в тугом сияньи льда; а кто-то
внутри себя его находит часть.
есть много мест, где лучше с нами, чем
без нас, и ценность спрятана в ключе.
так в мире, столь большом и незнакомом —
ищи ли сам, гадай ли по руке —
тебе никто не скажет, где и с кем
ты вновь себя почувствуешь как дома.