Меня зовут Дин. Говорят, что я – хаски, знать бы ещё, что это. Мы с мамой живём в домике в деревне. Когда мама дома – всё хорошо. Я лежу рядом, мне тепло и спокойно. Вот только маме жарко. Только растечёшься по дивану в самую удобную позу, вытянешь лапы - она отодвигает меня ногами и ворчит:
- Дин, подвинься, жарко!
Жарко ей! Когда земля на улице была белой, мама не возмущалась, что ей жарко. Люди вообще странные. Правда?
Мама всё время что-то делает в своей большой черной книжке. Понятия не имею, что она там делает. Только слышу этот звук: клац, клац, клац. Поначалу меня очень бесило, а потом я привык. Мне только не нравится, что мама клацает в то время, когда я очень хочу на улицу, чтобы пометить траву и кусты. Вчерашние метки уже все высохли, и нужно поторопиться. Вот только маме этого никак не объяснить. Если она вцепилась в свою книжку – остается только ждать, пока ей не надоест. Кстати, она её держит неправильно. Надо вертикально, а она держит в перевернутом виде. Но сказать я ей об этом не могу. Остаётся смотреть на неё. Многозначительно. Но, кажется, мама не понимает намёков…
Иногда мама куда-то уходит. Перед уходом она прячет от меня опасные предметы, например, подсолнечное масло. Я думал, может ей его жалко. Но она говорит: «А то потом заколебёшься отмывать». Наверное, она про меня. Я не очень люблю мыться. А с другой стороны, зачем меня мыть, если моя шерсть самоочищается об ковры и мебель? Наверное, это и означает, что я хаски.
Без мамы мне становится страшно. Нет, вообще я очень смелый чувак: люблю слушать, как взрывают салюты – у нас недалеко салютная фабрика, слушай хоть каждый вечер. Видите, какой я смелый? Когда я ещё жил в городе, папа соседки Ланы рассказывал моей маме, что Лана забирается в ванну, когда слышит салют. И требует прикрыть её тулупом. Я бы никогда себе не позволил так бояться. Это же вообще не страшно. Вот когда кусты на ровном месте шуршат – это страшно! Как будто через них ползёт монстр, чтобы схватить меня за хвост. Хвост у меня шикарный, чтобы не украли нужен глаз да глаз. И ещё страшно, когда уходит мама… ну, я уже говорил. Вдруг, она не придёт обратно? Уйдёт к другому пёсику, который не такой вредный? Я не знал, что я вредный. Мне сказала мама.
Мама всегда возвращается домой и страшно ругается, собирая с пола то, с чем я играл. У неё громкий голос и она знает столько нехороших слов, что мои усы краснеют. Недавно мама сказала, что только такой идиот, как я мог оставить дом без штор. Она тыкала мне в нос последнюю занавеску, из которой я сделал прикольные вертикальные жалюзи, и приговаривала:
- Кто это сделал, а? Ну, вот кто это сделал?
Люди не особо сообразительные. Ну вот кто это мог сделать? Какие у неё были варианты?
Вчера на улице мама велела мне встать рядом с одуванчиками. Сама достала телефон и собралась фотографировать. Я совсем не хотел фоткаться на жёлтом фоне. С мамой спорить бесполезно. Она просто не пустила меня дальше по моим делам. Но я повернулся к ней спиной – напакостил всё-таки. Так она и выложила фото в сторис: я стою спиной в одуванчиках. И подписала «Мой цветочек». Обидно, до слёз. Какой я нафиг цветочек? Я – собака!
О! Наконец-то она перестала клацать. Сейчас будет минуты две пялиться в экран и несколько раз щёлкнет по книжке. А потом скажет:
- Потерпи ещё минуту, почти уже идём!
И мы уйдём на улицу. Наконец-то! Но я вернусь.
С любовью. Ваш Дин.
Хаски. Обновление холодильника.
Навигация канала - тут моя мама пишет про любовь и не только.
Номер карты 2202 2005 1113 0344 для тех, кто захочет поддержать канал и автора