В Гундеевку пришла беда – у бабки Глафиры украли корову Зорьку. Утром бабка зашла в сарай, чтобы её подоить, но коровы на месте не оказалось. И никаких следов, кроме коровьих, конечно. Зорьку украли, эхом пронеслось по деревне. Паника обуяла всех гундеевцев, ведь по вековой традиции в Гундеевке всех коров с пятном на лбу называли «зорьками», а таковых нынче в деревеньке набиралось пятнадцать из девятнадцати. Но гундеевцы быстро успокоились, узнав, что беда постигла лишь бабку Глафиру. И только тракторист Зиновьев, так как других праздников на этот день не предвиделось, напился от сочувствия.
Возле Глафирыного сарая собрались все причастные и некоторые любопытные граждане – участковый Мартынов, зачитывавшийся в детстве Агатой Кристи и Конан Дойлем, печальный скотник Василий, беззаветно преданный всем деревенским коровам, сторож колхозного сада дед Митрофан с зарядом соли в дробовике против злодеев, правдоборец Мишка Носоломов и наповал убитая горем бабка Глафира.
– А я ещё свою Зореньку на завтра продавать на скотобойню собралась, – причитала бабка Глафира, – а её уже сегодня своровали, изверги!
– Всё как Ванга и предсказывала, – печально сделал вывод сторож колхозного сада дед Митрофан. – Сначала пчёлы пропадать начнут, а потом и коровы.
– Чего? – удивился участковый Мартынов.
– Это ещё Эйнштейн сказал, что если на земле исчезнут все пчёлы, то человечество просуществует всего четыре года, – со стоном выдавил из себя Василий. – Судя по всему, уже началось…
– О-о-о-ой, Зоренька, на кого ж ты меня покинула, – залилась слезами Бабка Глафира.
– Слышь, ты, Эйнштейн, лучше рассказывай, как вчера коров пригнал. Всех? – спросил участковый Василия. – И заткните кто-нибудь этот фонтан нытья.
– Всех пригнал. Зорьку сдал из рук в руки. Баб Глафира, подтверди.
Бабка Глафира кивнула в знак согласия и сделала безуспешную попытку умереть. Но дед Митрофан скоренько нахлопал её по щекам и увёл в дом пить валидол.
Мартынов попробовал применить дедуктивный метод, но так как Холмса он читал ещё в далёком детстве, ничего не получилось.
– Никаких зацепок, – удручился участковый.
– А может её цыгане увели? – сделал несмелое предположение Мишка Носоломов.
– Корова не лошадь, – обрубил версию Мартынов. – Да и откуда в наших краях цыганам взяться…. Пойду в район звонить.
– А может это…, как его, – Мишаня попытался донести до присутствующих свою мысль и завопил, – Михаил Носоломов, участковый Мартынов, скотник Василий из деревни Гундеевки специально для программы дежурная часть…
– Ещё раз, только по-русски, – почти в унисон произнесли участковый и скотник.
– Я говорю, телевидение вызвать надо.
– Ты ещё армию, МЧС и натовцев вызови. Я сказал надо в район звонить, и точка, – отрезал участковый.
Мартынов ушёл, а за ним, сославшись на дела, слинял и скотник Василий. Мишка же решил так этого преступления не оставлять, а найти похитителя.
– Буду ночью дежурить, – буркнул он и показал дулю невидимому похитителю.
Спать Мишане Носоломову захотелось сразу же, как только солнце село за горизонт. Но, покусав себя для верности за палец, он оделся и тенью выскользнул из дому. Деревня ложилась спать – то тут, то там в домишках гасли огни. Долго не тух свет в хате Мартынова, но, видимо, всё же доморощенного Шерлока тоже сморил сон, и его лампа погасла последней в Гундеевке.
Ближе к полуночи Мишка заметил тень, зигзагами передвигающуюся по деревне. Тень несла на плече полный мешок. Ага, подумал Носоломов, и тенью стал следовать за тенью. Настиг негодяя Мишаня возле дома скотника и бросился на него, выхватил мешок и стал из всей силы наносить им удары по спине преступника. И вдруг узнал в тени… скотника Василия. От неожиданности Мишка выпустил мешок, из которого высыпалась свежескошенная трава.
Мишаня и Василий сидели на крыльце скотникового дома. Во дворе корова Зорька жевала траву из мешка.
– Понимаешь, Мишка, я как узнал, что бабка Глафира хочет Зорьку на мясо сдать, меня и резануло как серпом… по полю, – откровенничал скотник. – Ну, я и решил, украду, но убийству не бывать. Украл и спрятал. В свою хату еле затащил, привыкла в хлеву жить, упиралась …. Понимаешь, Экзюпери сказал, что мы в ответе за тех, кого приручили.
– Кто тебе сказал? – сонно переспросил Носоломов.
– Экзюпери, «в маленьком принце». Книга такая! А, ну да, ты ж в школе не доучился, наверно, не знаешь, - опечалился Василий.
И верно, Носоломова выгнали из школы в шестом классе, так и не дав окончить хотя бы «девятилетку». Пытливый ум Мишани, толкал его на всяческие неоправданные эксперименты. Один из таких опытов и стоил ему и неполного, и полного среднего образования – Мишка решил подшутить над школьной директрисой. Он старательно набил жестяную коробку из-под монпансье (сладенькие такие конфетки-леденцы) порохом, прилепил к ней бикфордов шнур и, поджегши, кинул в жижу школьного сортира, когда его посещала директриса. Но, Мишка, видимо, не рассчитал взрывную силу коробочки или конструкция туалета была слабоватой… Короче, вместо ожидаемого короткого хлюпа и разбрызганных фекалий при взрыве деревянный туалет развалился полностью. Директриса не пострадала но, по словам учеников, пованивала ещё около двух месяцев. В общем, в школу Мишке после таких делов путь был заказан.
– Ты чё, думаешь, я совсем дремучий, знаю я про маленького Экзюпери, просто спать хочу, вот и не дослышал, - зевнул Носоломов. – Ты думай, что дальше делать-то будешь. Мартынов, он же землю рыть будет, но сыщет тебя.
– Не знаю, – пожал плечами Василий.
– А давай, как будто Зорьку никто не воровал, а она сама ушла от бабки Глафиры. Догадалась про скотобойню и сбежала.
Так и порешили. Утром скотник с Мишаней привели к бабкиному дому Зорьку. Бабка Глафира закружила вокруг коровы, и поглаживала её, и похлопывала, разве что в морду не целовала. Хотя нет, целовала, раз десять точно.
– Корова у тебя умная, поняла, что ты её на мясо продать хочешь, вот и убёгла, – безапелляционно сказал Мишаня.
– Да я уж, дура старая, давно раскаялась. Не буду Зореньку мою никому продавать.
– Чё, «такая корова нужна самому»? – съёрничал вовремя подоспевший участковый.
Бабка сарказма не поняла и увела корову доиться.
– Я ж говорил, что зацепок нет. Корова-то сама сбежала, – закрыл дело Мартынов.
Все остались довольны, вот только дед Митрофан короткими летними ночами, глядя на звёзды, продолжал размышлять об исчезновении пчёл по всему миру, опасаясь, что таинство сие перекинется и на другие виды насекомых и животных. Жалко ему было всех, кроме комаров, блох, клещей, ну и, ещё, наверное, политиков. Их он тоже относил к классу кровососущих.
© Александр Потапов