Короткие рассказы для детей и подростков московской писательницы.
Красная косынка
У нее волос была пушнина. Как одуванчиковый шар, который можно задувать. И тут волосы стали опадать. Она находила их на подушке и в раковине. Она засовывала их в карманы и в ящики комода, прятала под чашечки лифчиков, которые ей отдавала сестра. Дора ждала, когда у нее вырастет то, на что эти чашечки можно надевать. Но оно все никак не вырастало. Она заглядывала себе под футболку, и никаких бугорков не было. Была только плоская равнина.
Она теряла волосы каждый день и вскоре вся квартира была в запрятанных Дориных волосах. Они были в шкафу под стопкой свитеров, в горшках с маминым каланхоэ, в коробках из-под конфет и ванильного зефира, в которых она хранила бумажных кукол. Некоторые пряди она смыла в унитазе, и они теперь хранились в кишечнике канализации.
Мама говорила, что все это от «химии». Дора ходила в больницу и сидела там подолгу. Было скучно, и голова куда-то ехала.
Как-то утром мама сказала:
— Придется брить.
— А как я в школу пойду?
— Можно в парике, — ответила маме. — Купим тебе красивый.
Парик был вправду красивый — черное каре со стриженной челкой и волосы такие блестящие. Но в нем было жарко, как в бане. И голова чесалась. Пришлось надевать косынку. Дора надела красную с белыми узорами. Завязала на затылке.
— Как пират, — подумала она и улыбнулась.
Она зашла в класс и села за парту, достала пенал и уставилась на него. Она видела, что все впились в нее глазами, как пиявки.
— А что у тебя под платком, а, какао? — спросил Стас Красавин. Он никогда раньше с ней не заговаривал.
Ее называли в классе «какао» из-за цвета кожи.
Дора не ответила. Она стала зреть, как зреет помидор. И вскоре лицо стало не отличить от ее косынки.
— А может у нее там ничего? — крикнул с последней парты Эдик Картавин. Он был такой обширный, что занимал почти целиком всю парту. И зубы у него были коричнево-ржавые. Когда он раскрывал рот, пахло кислой рыбой. Поэтому рядом с ним никто не садился.
В этот момент послышалось:
— Всем встать.
Значит, пришел генерал. Все так звали учителя ОБЖ. Василий Петрович входил так, как входят генералы. Хорошо не заставлял отдавать честь и отжиматься.
— Всем сесть, — скомандовал он.
Дора не слышала, что говорил учитель. Его голос был где-то далеко, она видела, как он открывал рот, но звука не было. В ушах шумело, как шумит водопад из крана.
И вдруг ее ткнули в спину. И передали свернутую бумажку. В ней было написано: «Ты не из нашей песочницы». Она не знала от кого эта записка. Внутри все похолодело. Как будто она уже не Дора, а ледяная глыба.
— Скорее бы все кончилось, — думала она. — Больше никогда не пойду в школу.
Когда прозвенел омерзительно громкий звонок, она сразу же встала, забросив за спину рюкзак. Ее остановил взгляд. Только Красавин мог так смотреть. Пристально и как бы свысока. Так, что внутри все сжималось.
— Слабо снять косынку? — сказал он и засмеялся.
Смеялся он так визгливо, как будто этот смех был вовсе не его смехом, а его только приклеили к нему на самый дешевый клей. И он вот-вот отвалится.
Дора дернула плечом, и разом стянула косынку, бросила ее на пол и наступила на нее каблуком. Каблук был невысокий, но она наступила так, чтобы ей было больно. Чтобы косынке было больно.
— Ну что, теперь дружба? — выпалила она.
Красавин стоял, глядя на косынку. И все стояли, глядя на косынку.
Букеты крапивы: детские рассказы Валерии Гречиной. Часть первая