1923 год. Европейская Россия, Кавказ, Туркестан и Сибирь зализывают раны второй Великой Смуты. Даже в Приморье последние «очаги белого сопротивления» либо ушли в Китай, либо подняли руки вверх. Раскочегаривается угар нэпа, дудят автомобили, гремят трубы джаз-бандов, сверкают витрины... А в это время на Колыме, Камчатке, Охотском море перекрикивают пургу пулеметы и снег окрашивается кровью.
Да, вы не ослышались: Россия довоевывала финальные баталии Гражданской не в Крыму и даже не под Владивостоком, а на, казалось бы, глухих таежных и тундровых пространствах самого дикого угла страны – между Якутском, Охотском, Чукоткой и Петропавловском-Камчатским.
Началась эта история ровно сто лет тому назад - осенью 1921 года, когда из Владивостока вышли два парохода - "Свирь" и "Кишинев", принявшие на борт отряд в 400-500 казаков и офицеров под командованием есаула уссурийского казачьего войска Валериана Бочкарева. Антикоммунистическое правительство братьев Меркуловых, вставшее у власти в Приморье в мае того же года, поручило Бочкареву и Ко привести под свою руку Камчатскую область, объединявшую тогда весь северо-восток России с его золотом и пушниной.
Как правило, во время Гражданской войны районы Крайнего Севера с некоторым отставанием принимали ту власть, которая устанавливалась в ближайшем населенном пункте Большой Земли и от которой зависели поставки провизии. Так было и на северо-востоке: в 1918 году с началом "гражданки" в Петропавловске и большинстве других населенных пунктов установились белогвардейские администрации, а с отступлением Колчака - советы и ревкомы.
Были и исключения: прииски в районе нынешнего Магадана до конца 1919 года контролировали пробольшевистски настроенные рабочие, а Анадырь пережил четыре переворота с репрессиями и расстрелами. В целом по состоянию на сентябрь 1921 год северо-восток хотя бы формально был красным, и его богатства для меркуловского Приморья были недоступны. Вожди белого Владивостока решили исправить это упущение.
Бочкарев, до этого служивший сперва на флоте, затем в армии, а потом в отрядах одного из самых отмороженных казачьих атаманов - Калмыкова - давно носился с идеей десанта на Охотском море, который потом через тайгу доковылял бы до Амурской железной дороги и отрезал бы советские силы на Дальнем Востоке от тыла. И теперь власти пошли ему навстречу.
В командование "Северным экспедиционным отрядом" (СЭО) вошли генерал Никита Поляков - тоже казак, только оренбургский, - ставший начальником штаба, и рыбопромышленник с Сахалина Хрисанф Бирич с темным прошлым - сидел то ли за политику, то ли за отравление - назначенный руководить гражданской властью на Северо-востоке.
"Местное население еще в 1913 году в целом ряде приговоров указывало на вредную деятельность этого лица, подвизавшегося тогда на Камчатке в качестве “рыбопромышленника”, применявшего в ущерб жизненным интересам населения недозволенные способы рыбной ловли, спаивавшего инородцев и т. п. Население тогда ходатайствовало пред Областной и Краевой властью об освобождении его от деятельности подобного рыбопромышленника и при первых же известиях о революции готово было с ним расправиться", - такими красками рисовал Бирича камчатский старожил Александр Пурин. Впрочем, рабочие и служащие Бирича, наоборот, вспоминали его по-доброму.
Пароходы "Свирь" и "Кишинев" покинули Владивосток в ночь с 24 по 25 сентября 1921 года. На их борту находились от 400 до 500 офицеров-добровольцев, которых Бочкарев приманил знатными льготами. По воспоминаниям участника похода:
«На всем готовом, вплоть до зубного порошка. Семьи поступивших обеспечивались как продуктами, так и деньгами и квартирой. Каждому было обещано увольнение из отряда по личному желанию в любой момент».
3 октября "искпедиция" Бочкарева атаковала первую цель - Охотск. Его взятие позволяло Владивостоку установить хоть какую-то связь с антисоветскими мятежниками в Якутии, которые тогда представляли собой неслабую угрозу новым властям. Но Охотск оказал неожиданно жесткое сопротивление – там стоял красный отряд в сто человек с лишним, и на его изгнание бочкаревцам пришлось потратить дня три.
При первой высадке СЭО на охотский берег 11 человек едва не попали в плен, и их спасло только появление подкрепления. Зато Бочкарев быстро нашел себе союзников - лояльный белым отряд во главе с неким Яныгиным, засевший в заречных выселках. При помощи яныгинцев и огневой поддержке со Свири 6 октября Охотск наконец был взят.
Когда камчатский ревком прислал охотской тройке радиограмму с требованием принять "самые строгие меры" против есаула-авантюриста, тот смог отправить преисполненный казацкой лихости ответ:
«Самые строгие меры приняты. Охотская ревтройка шлет привет из Охотской каталажки. Есаул Бочкарев» - приводит его симпатизирующий белым историк Андрей Кручинин.
Вскоре после падения Охотска планы Бочкарева изменились: неугомонный есаул начал искать себе другую базу. В конце концов столицей нарождающейся "страны Бочкаревии" стал исчезнувший ныне городок Гижига на самом северном побережье Охотского моря, на нынешнем северо-востоке Магаданской области. Гижигу силы СЭО "освободили от большевиков" 26 октября; за восемь дней до этого есаул без сопротивления взял Олу - село в районе будущего Магадана.
Есть две версии по поводу переезда ставки Бочкарева в Гижигу. По одной - есаул, всю дорогу состоявший в сложных отношениях с будущим главой области Биричем, задумал от него отмежеваться, сам захотел царствовать и всем владеть. По другим - Гижига была удобнее стратегически: ровно на середине морского пути из Охотска в Петропавловск-Камчатский, да еще и располагала мощной по тем временам радиомачтой в соседнем Наяхане.
Пожалуй, имеет смысл поверить второй версии - благо охотское направление новый хозяин русского Северо-Востока тоже не забросил, оставив там отряд в 200 человек во главе с капитаном Грундульсом.
Интересно, что в фильме Виталия Мельникова "Начальник Чукотки" "столица" чукотских земель - Бухта Вознесения, где затем вокняжится белогвардейское правительство "Вольной Чукотки" - расположена как раз в районе Гижиги... Впрочем, в землях чукчей политика тогда заваривалась по-своему, и о ней лучше сделать отдельный пост.
Оставшиеся после высадки Грундульса силы Бочкарева тоже разделились - сам есаул на пароходе "Кишинев" направился в Олу и Гижигу, а начштаба отряда генерала Полякова на "Свири" послал на завоевание Камчатки. По данным камчатского историка В. П. Пустовита, Поляков действовал очень малыми силами: в его распоряжении были 90 "отрядников" и 45 человек экипажа "Свири".
"Петропавловск шел я занимать без денег, без продовольствия, без обмундирования, без оружия и снарядов ... у меня имелось всего семнадцать винтовок системы “Бердана” при крайне ограниченном количестве патронов и одно орудие “Гочкинса” с девяноста снарядами» - вспоминал потом Поляков.
28 октября "Свирь" вошла в гавань Петропавловска-Камчатского. Члены областного ревкома, распоряжавшегося краем почти два года, и советские служащие - всего 25 человек - оставили столицу Северо-Востока без сопротивления и ушли в сопки, где им предстояло партизанить целый год. Уже 29 октября Бирич и Поляков стали наконец новой властью на полуострове.
Интересно, что как советское правительство, так и белые (!) обвиняли друг друга в попытках продать Камчатку клятому иностранному капиталу. И для претензий беляков даже были реальные основания - американские концессионеры в 1921 году действительно закидывали удочки в Кремль на предмет возможной эксплуатации богатств полуострова...
"Им (Меркуловым, Бочкареву и Ко. - Прим.авт.) нужна Камчатка для того, чтобы распродать ее иностранцам, чтобы сосать из нее соки, дабы иметь средства, необходимые им для содержания бездельников и паразитов, привыкших с нагайками и винтовками разгуливать на окраинах России", - пугал полуостровитян камчатский ревком.
"Советская власть, насильно воссевшая в настоящее время на престол Московского государства, решила продать вас и ваш край жадным иностранцам... В поисках пропитания вы невольно должны будете идти в работники к жадному иноверцу, и тот не пощадит вашего здоровья", - стращал своих подданных Валерьян Бочкарев.
В итоге 30 октября есаул Бочкарев опубликовал приказ по СЭО, в котором с чувством глубокого удовлетворения заявлял: "Побережье Охотско-Камчатского края от г. Охотска до г. Петропавловска включительно считать очищенным от большевиков". Охотское море стало белогвардейским озером.
Для бочкаревцев начинался новый этап кампании - экспансия вглубь континента, в Якутию и на Колыму, в тайгу, тундру, мерзлые скалы, безлюдье. Люди гибли за металл... и за мех, которые должны были дать есаулу и белому Приморью ресурсы для продолжения войны.
Но об этом - следующий пост Негодяя. До новых встреч на солнечной Колыме!
Читайте также:
Откуда в "Белом солнце пустыни" белые офицеры в банде басмачей?
Русские+басмачи. Антисоветский интернационал Ферганской долины.