Период Чуньцю (Весны и осени) стал временем стремительного упадка центральной императорской власти и усиления роли и влияния местных правителей, которые начали ожесточенную борьбу между собою, вошедшую в историю как период Чжаньго (эпоха сражающихся царств). Это была эпоха бурных перемен в китайской истории, но по мнению китайских ученых, именно в это время была заложена та самая идеология, которая послужила надежной основой для развития Китая в последующие два тысячелетия.
Шанские кровавые ритуалы ушли в прошлое, а вместе с их исчезновением остались без работы многочисленные чиновники, прежде ведавшие их исполнением. Вытесняемые из числа аристократии, эти «служилые люди» оказались в народной среде, и принесли ей свои знания. Об этом периоде сохранилось древнее изречение, ярко и ясно описывающее его: «Сын Неба теряет чиновников, а учение распространяется среди варваров четырех сторон света».
Чиновники массово покидали свои места, переезжали из царства в царство, а некоторые даже уходили в море. Те, кому не удавалось найти места при дворе другого властителя, жили обучая простолюдинов наукам, прежде доступным лишь представителям аристократии. Повсюду возникали частные школы, во главе самых крупных из которых вставали значительные мыслители. Одним из них был Конфуций, который покинул княжество Лу в 496 году до н. э. Школа Конфуция была самой большой из частных школ того времени, у него было более трех тысяч учеников, около семидесяти из которых достигли всех высот тогдашней науки.
Основой учения Конфуция были понятия о человеколюбии и долге, которое проистекало из учения о четырех состояниях сознания: сострадании, стыде, почтительности и понимании истины и лжи. Эти состояния сознания порождали четыре конфуцианских добродетели: сострадание порождало человеколюбие, стыд — долг, почтительность — ритуал, понимание истины и лжи — мудрость. Эти четыре добродетели, называемые также четырьмя началами, конфуцианцы полагали необходимым постоянно развивать и совершенствовать. Ученик Конфуция Мэн-цзы говорил о развитии четырех начал: «Если мы доведем их до полноты, то их достаточно будет для защиты всей вселенной; если же не доведем их до полноты, то их не хватит даже для служения родителям». Полное развитие четырех начал конфуцианцы называли «исчерпанием сознания» и утверждали, что если исчерпать свое сознание, то можно постичь себя, постигнув себя, возможно понять природу, а поняв природу, можно понять небо. Таким образом, конфуцианство предстает перед нами как идеалистическое учение, которое пытается выводить законы вселенной из внутренней саморефлексии. А идеализм замечателен тем, что всегда делает далеко идущие выводы не позаботившись о предварительном достаточном обосновании исходных положений. Просто потому, что исходные положения идеалистических теорий не могут быть доказаны в принципе, так как апеллируют к сфере убеждений, а не фактов. Разумеется, такие философские школы никогда не могут сохранить свою целостность, так как достаточно лишь заменить исходный набор предположений (целиком или частично) и вот уже готово принципиально новое течение. Не приходится удивляться поэтому обилию различных философских школ, на которые сразу же разделилось конфуцианство и продолжало делиться на протяжении всей своей истории.
Но несмотря на то, что подобные учения принципиально не могут нести позитивных знаний, они могут быть весьма интересны с точки зрения изучения природы человека, законов логики и поведенческих норм, ну и конечно, с точки зрения эстетического наслаждения глубиною поэтических образов, которые часто порождают такие учения, в своем стремлении выглядеть убедительно.
В этой связи мы сталкиваемся еще с одним явлением: новые доктрины часто проигрывают как раз в убедительности именно из-за своей новизны. А потому, для их основателей делом чести часто становится попытка сделать так, чтобы новая теория выглядела не новой, а старой. Именно по такому пути пошел и Конфуций. Стремясь наливать новое вино в старые мехи, то есть наполнять старинные почитаемые трактаты новыми смыслами, он выдвинул учение об «исправлении имен», сутью которого было стремление добиться соответствия между названием («именем») и реальностью. Такие несоответствия между «именами» и реальностью были не редкостью как в прошлом, так и в настоящем, особенно, когда дело касается политики. Чтобы далеко не ходить за примерами, достаточно привести в пример широко известное слово «демократия», под которым в современной политике подразумеваются какие угодно формы правления: от республиканской до чиновничье-директивной, кроме одного, собственно, прямого народного управления. Поэтому, конечно, конфуцианское стремление к «исправлению имен» не утратило своей актуальности и поныне.
Кстати, к политике и социальной жизни конфуцианство проявляло очень большой интерес, все-таки своей конечной целью школа видела воспитание государственных мужей. И пожалуй, самой интересной наработкой Конфуция в этой сфере было формулирование двух принципов управления и двух принципов социального порядка. Первый принцип предписывал «управлять народом посредством указов и исправлять его посредством наказаний», но в этом случае «народ уклоняется и не имеет стыда», второй принцип предписывает «управлять посредством добродетели и исправлять посредством ритуала», причем, под самим словом «добродетель» Конфуций подразумевает в данном случае сочетание ритуала и музыки. В этом случае, народ «имеет стыд и к тому же следует нормам». Второй путь Конфуций считал предпочтительным. И что интересно, именно на нем выстроены современные практики манипулирования общественным сознанием, то есть внешней пропаганды, широко практикуемые по всему миру правительствами стран, расположенных от нас ближе к закату. Свою же внутреннюю политику, эти же страны сейчас предпочитают выстраивать по первой модели. Так что мы видим, что принципы, сформулированные две с половиной тысячи лет назад Конфуцием, все еще отлично работают. И возможно, стоит иметь ввиду под какую старую дуду мы пляшем каждый раз, когда мы делаем что-нибудь в рамках «корпоративной культуры», или потому, что это предписывается нормами принятыми в «развитых» и «цивилизованных» странах, или встаем на самокат, потому что все так делают, хотя еще лет двадцать назад мы же первыми бы начали смеяться, увидев взрослого дяденьку, или здоровенную тетку на таком «средстве передвижения».
Однако не хочется заканчивать статью на такой невеселой ноте. А потому напоследок вернемся еще раз к таким базовым конфуцианским понятиям как человеколюбие и долг.
«Если взаимодействуете с другими, следуя своему сердцу, то будете радостны. Если в глубине сердца поселится радость, то будете по-родственному близки со своими старшими и младшими братьями. Обретете родственную близость и доверие к себе и тогда стяжаете родительскую любовь. Будете обладать любовью к родителям и преданностью к ним и затем познаете смысл любви. Любить отца и распространять эту любовь на других людей — это и есть человеколюбие.
Если будете проводить различия, следуя своему сердцу, и правильно исполнять их, то обретете подлинность. Если будете подлинными и будете следовать этому, то достигните предела. Если достигните предела и не будете страшиться угрозы насилия, то достигнете результата. Не наносить вреда великому Дао-пути посредством малого Дао-пути — это основа правильных решений. Если совершено большое преступление, то следует покарать его — это верная практика. Ценить лучших и в соответствии с рангами почитать достойных — это и есть долг.»
На этой цитате из текста «У син пянь» на этот раз позвольте откланяться. А в следующий раз нас будет ждать даосизм.
