Миниатюра в диалоге из серии «Гаррий Бонифатьевич и его большой зелёный чемодан», но на этот раз по мотивам классического детективного произведения.
Эпиграф:
— Я человек отнюдь не практической складки, а между тем передо мной внезапно встала одна чрезвычайно серьезная и чрезвычайно странная задача. Считая вас вторым по величине европейским экспертом…
— Вот как, сэр! Разрешите полюбопытствовать, кто имеет честь быть первым? — довольно резким тоном спросил Холмс.
— Труды господина Бертильона внушают большое уважение людям с научным складом мышления.
(Артур Конан Дойл, «Собака Баскервилей»)
— Гаррий Бонифатьевич, позвольте спросить вас прямо и от души! Поскольку я — человек прямой (в смысле, немудрёный), нецелеустремлённый, просто и легко воспламеняющийся…
— Ну-ну, батенька… как вас там… впрочем, не важно как. Важно — накой… Вы при желании к стремлениям усовершенствования своей нравственной чистоты и прилагающемуся к нему поэтизированному словоблудию (можно даже эпических форм) тоже могли бы так же как же и всё же…
— …лаптем щи хлебающим и сопли на кулак мотающим (или наматывающим? Как правильно-то?), то позвольте вас спросить…
— Пардон, лапти это метафора?
— Скорее аллегория. Итак, позвольте вас…
— Позволяю.
— О, благодарю! Вы так любезны, что аж слегка тошнит! Итак, считая вас вторым по величине поэтическим светилом…
— Что? Интересно, а кто же первый?
— В определённых литературных кругах первым называют вашего знаменитого земляка, бесспорного соратника и верного собутыльника Боцмана Сергеева…
— Что-о-о-о? Шты-ы-ы-ы-ы? Боцмана? Сергеева? Этого ничтожного бумагомараку? Да вы даже не представляете, что вы сейчас сказали этим моим с его сравнением! Боцмана! Ну ваще! Вы читали мою поэму «Кандалы Кюжельбеккера»? Это же подлинный шедевр! А его «Предрассветные закаты над Москвою над рекою»? Это же даже стихами назвать нельзя. Это предсмертные судороги, а не предрассветные закаты. А мой сборник сонетов «Флорентийские проказницы»? Ещё никому не удалось достичь таких незабываемых вершин, которых я достиг в этом сборнике. А его «Собачьи сны» читали? Именно что бред собачий! Небо и земля ( я — небо, он — земля). Нет, вы послушайте только, что вы сейчас сказали: Боцман — первый! Сочинительская мерзость. Литературное ничтожество. Меня буквально трясёт и колотит. И как же после таких слов не запить.
— …каковы ваши творческие планы?
— Чего? Какие ещё на хрен планы?
— Я же вам в самом начале этого нашего душевного разговора сказал: «позвольте вас спросить»… Вот и спрашиваю.
— Спрашиваю-спрашиваю… Знаете, молодой человек, у меня был знакомый, некто Лифшиц. Работал корреспондентом заводской газеты. Тоже всё чего-то спрашивал, выспрашивал… Всё чего-то строчил-записывал в своём корреспондентском блокнотике… Очень любопытным был не только согласно профессии, но прежде всего согласно пакостности характера. И однажды в пивной «Три поросёнка», после восьми кружек пива и трёх по сто пятьдесят, он мне признался, что у него есть мечта. Знаете какая? Хоть раз посидеть на тюремной параше! Мечта такая. Не напиться, не ужраться, не на бабу так сказать, а именно что посидеть на параше. И представляете, его мечта вскоре осуществилась! Присел. Через полтора года выходит. Как говорится, на свободу с чистой совестью… Да, отвлёкся… Со мной это бывает… Эх, Лифшиц, Лифшиц… Мало тебе, козлу, дали. Так что вы спрашиваете?
— Планы какие?
— Обыкновенные у меня планы. Пивка пойтить попить всё в тех же «Трёх поросят».
— С водочкой?
— Само собой. Как же пива и без водочки? Вы меня удивляете.
— Тогда позвольте составить вам компанию. У меня и вобла есть. А?
— Какой же вы деликатный и вместе с тем восхитительный человек! Мёртвого уговорите.
Алексей КУРГАНОВ