Она молчала, разглядывала горизонт перед нами, искала бурю или бандитов, или что-то, о чем я не знал.
- Если ты думаешь о подвиге, все было не так, - сказала она. – Я не пробила себе путь. Я не знала тогда, как сражаться, и я была тощей и маленькой. Они забирали некоторых из нас из Телл в другой карьер. Тогда были дожди, и наша телега застряла в канаве. Нас было четверо внутри – стражи вытащили нас, расстегнули оковы и сказали встать за каждым колесом и толкать. Кучер бил по волам хлыстом, и два стража то толкали, то пытались поднять колеса. Они оказались на дальней стороне телеги. Я не знаю, чем я думала – я знала, что меня скорее побьют, чем я сбегу – но я просто скрылась за камышами рядом с канавой и уползла. Мне повезло, что они застряли у того колеса надолго, иначе меня сразу поймали бы.
- Куда ты отправилась? – спросил я, стараясь скрыть восторг в голосе.
- Никуда, - сказала она. – Мне хватило ума понять, что они обыщут все вокруг, так что вышла из камышей и пошла в пустыню. Они стали вскоре искать меня, я слышала их крики. Я заползла в заросли акации, чтобы спрятаться до ночи, а потом шла. У меня не было воды, и я не знала, как ее найти. Я потеряла сознание следующим вечером под можжевельником. Если бы Роза и Кук не нашли меня, собирая хворост, я бы там умерла. Кук дал мне воду, сказал, что будет больше, если я помогу Розе нарезать батат, - она пожала плечами под моей рукой. – И так началась моя жизнь на следующие три года, пока мы с Розой не забрали лошадей и припасы и не уехали.
- Это поразительно.
- Нет, - сказала она.
- Просто ушла? – сказал я. – Не зная, что тебя ждет? Это храбро.
- Это не отличается от того, что ты сделал – покинул относительную безопасность и отправился к неизвестности.
- Но, как ты увидела, мои поступки вела глупость, а не храбрость.
- Храбрость – не мотив, - сказала она. – Ты не выбираешь что-то из храбрости. Храбрость возникает, когда что-то делаешь, и за это хвалят, если ты преуспеешь. Если бы я умерла под можжевельником, уползя от телеги, я была бы глупой. Но я выжила – просто повезло – и ты зовешь это храбрым.
Я обдумывал это миг. Склон стал ровнее, и впереди я видел камень и рощу, куда мы шли.
- Не знаю, Ларк, - сказал я. – Я знаю тех, кто не справлялся, и их звали храбрыми за попытку. Если моя мама идет тушить лесной пожар, но не справляется, и он сжигает хворост, разве она менее храбрая из-за того, что пыталась? Такое бывало, кстати.
- А ты поклонник своей мамы, да?
- Ты уходишь от ответа.
Она закатила глаза.
- Я не пытаюсь сказать, что твоя мама не храбрая. Ты бы стал спорить, а я просто хочу спустить тебя с этого склона.
Я хотел ответить, что у меня не было сил на спор, когда нога поехала вместе с камнем. Я повернулся к ней и инстинктивно вскинул свободную руку к ее плечу, она быстро схватила меня под подмышками, и когда я смог впиться носками в землю, мы замерли в неловких объятиях. Мы мгновение смотрели в глаза друг другу, нас разделяли дюймы. Джема за ней вскинула голову от резкой остановки.
Жар пылал на моем лице – я не думал, что могло быть что-то хуже, чем выставить себя дураком при дворе в другой стране, но оказалось, что хуже было – броситься в руки Солнечного щита.
- Прости, - выдохнул я, пытаясь отодвинуть ноги по земле. Я не знал, как отойти от нее и не упасть на нее.
Ее бандана притянулась к ее рту, она вдохнула. Она шире расставила ноги и рывком подняла меня. Она уперла ладони в мои плечи, согнула локти, удерживая меня на расстоянии руки.
- Вот видишь? – сказала она. – Все время пытаешься спорить. Предупреждаю, я с тобой добрая, потому что у тебя хорошие колбаски.
Мои щеки вспыхнули сильнее, но я был рад ее упреку. Я вернул равновесие и отпустил ее.
- А когда колбаски кончатся?
- Тебе будет хуже, - она не убрала ладони с моих плеч. Она пронзала меня взглядом поверх банданы. – Ты в порядке?
- Нет.
- Продержись еще пятьдесят футов, - она поправила поводья Джемы в заднем кармане, снова закинула мою руку себе на плечи. Пыхтя и кряхтя, мы добрались до камней, поросших упрямой акацией. Ларк выдохнула и опустила меня в тень. Я покачнулся от облегчения.
- Кошмар, - она размяла руку, поправила жилетку, где я потянул за ее одежду. Она посмотрела на меня, на мои ладони. Я поднял ладони, я еще не перевел дыхание.
Или слова застряли.
«Спасибо, - бурлило в моей груди, и я хотел это сказать, правда. – Спасибо, Ларк. Ты спасла мою жизнь».
Я долго молчал.
- О,… вода? – она вытащила флягу и опустила на мои протянутые ладони.
- Спасибо, - выпалил я.
- Это твоя фляга, - сказала она, пожала плечами и отвернулась. – Я привяжу лошадей. Крыс, оставайся.
Крыс зевнул и плюхнулся рядом со мной. Я сжал пальцами флягу, а Ларк повела лошадей из рощи. Я вздохнул, провел ладонью по лицу и вспомнил о краске. Я утомленно посмотрел на черные пятна на ладони.
- Я – идиот, - сказал я.
Крыс хлопнул хвостом по пыльной земле, наверное, соглашался.
Я смиренно вытащил пробку из фляги.
Я знал одно точно.
Я должен был устроить хороший ужин.