Филипп Киркоров крайне неоднозначная личность. В этом я убедился, следуя поездом из Санкт-Петербурга в Ростов. Он шел дальше на юг и назывался Таврия или Пальмира.
Пассажиров было немного. Мужчины в спортивных штанах и шлепанцах на босу ногу, женщины яркие и будто бы из другой эпохи. Все эти замечательные люди ехали в Краснодарский край.
Кубань – благословенная житница России. Это я понял сразу. Как только поезд тронулся, попутчики разложили снедь и приступили к обеду. Называлось это ласковым словом «кушать». Ну что, покушаем? – говорили они.
Огурчики, помидорчики, колбаска…
И так мерно и хлебосольно поезд шел часа три. У Окуловки трапеза начала затихать и настало время тихого часа. Соседи мои, молодой мужчина и пожилая женщина, впали в сомнамбулическое состояние.
И тут, когда мы проехали Бологое, женщина вдруг сказала: - Включай.
Мужчина спустился с верхней полки и достал здоровенный смартфон. Не знаю, был это большой телефон или уже планшет, женщина назвала его словом «гарный». Модель и производитель гарного были мне незнакомы. Мужчина потыкал пальцем, и гарный выдал концерт Филиппа Киркорова. Соседи стали его смотреть.
И слушать. Естественно, вместе со мной. Я без обсуждений был принят в команду участников. Откосить возможности не было, мы ехали в одном купе, а наушников во избежание привалившего счастья у меня не оказалось.
Осталось только сплотиться и внимать.
Первое что я заметил – голос Киркорова удивительно подходил динамикам гарного. Он был того же запоминающегося тембра, который не спутать ни с чем. У меня, как бывшего звуковика, это вызвало ностальгию по 90-м. Настоящий винтажный голос, которых теперь не сыскать.
Это была запись живого концерта. Филипп оказался человеком прямым и честным – он вышел и сразу же объявил, что любит всех в зале. Глаза моих соседей тотчас же увлажнились. Это было так неожиданно, что я даже покаялся в собственной черствости. Организм не был готов к настолько сильным эмоциям.
А Филипп стал петь. Песни его были о женщинах. Выяснилось, что отношения с ними у него крайне сложные. Женщины его почему-то бросали, либо отношения изначально не складывались. Хотя он их всех любил.
- Какой человек замечательный! – произнесла соседка.
- Да, - подтвердил сосед.
- Так это ж песни, - не понял я.
- Шо??? - возмутились оба. Я понял, что брякнул лишнее и дальше уже только вникал.
- А как поет! – добавила женщина. – Гений…
С южнорусским «г» признание выглядело особенно убедительным. В нем чувствовалось что-то искреннее и большое.
А Киркоров пел дальше. В песнях прослеживалось, что все свои неудачи с женщинами он помнит и принимает всем сердцем.
– Мы так нелепо разошлись – сообщал он. – Я даже сетовать не смею...
- Красивый, а скромный, - сказала женщина.
- Да, - согласился мужчина.
И тут настало время главного, как оказалось, хита.
- Я не знал, что любовь может быть такой жестокой, - пропел Филипп. – А сердце таким одиноким. Я не знал…
Блин, ну вот просто по-человечески стало жаль его. Сразу же стало понятно, за что его любит такое огромное количество женщин. Я и сам его полюбил, настолько все трогало до глубины души.
- …Нинка стерва!.. – не выдержал вдруг сосед. – Ну что ж ей надо, ведь все же ж… - он не закончил.
- А я тебе говорила, - сказала соседка. – Не пара она тебе, зараза. Вывернет, точно все вывернет…
Что вывернет Нинка, мы не узнали. Сосед загрустил и поставил хит заново.
- Но все равно я тебе желаю счастья… - великодушно пропел Киркоров в адрес Нинки и сотен других неизвестных стерв.
В этом месте мы все как-то особо прониклись этим. Филипп в каждой следующей песне попадал в какие-то особенные душераздирающие истории. Но не черствел душой, а продолжал демонстрировать высокие человеческие качества.
За 30 часов пути с перерывом на сон мы прослушали все его концерты. Единственным исключением из этой саги был регулярный повтор песни о жестокосердечной Нинке. Я ее выучил наизусть.
Поезд дошел наконец до Ростова. РЖД отменила стоянку на нужной станции, где выходило человек по сто с каждого поезда. Сказав спасибо железной дороге за эту трогательную заботу, я вышел. Дальше две сотни верст добирался на перекладных. Дома был только под вечер.
Увидел жену, открывшую дверь, и неожиданно для себя произнес: - Я тебе желаю счастья…
- Ясно, - поняла жена. - Пил.
