В маленькой кухне, на шести квадратных метрах, сегодня не продохнуть. Вдвоем-то тесно, а тут такая толпа. Стены давят - слишком близко, слишком душно. Даже для нас, казалось бы, ко всему уже привычных. Рыжий предлагает накрыть поляну в гостиной, и плевать, что придется сидеть на полу, зато можно открыть балкон и впустить хоть немного воздуха. Почувствовать себя людьми, а не скотиной в загоне.
Мы пьем дрянное, зато дешевое винишко, ждем результатов голосования, и спорим, кто же станет «звездой» на этот раз? Кто попадет в Топ-250 и взойдет на божественный Олимп, как признанный писатель, музыкант или художник, а кто пополнит огромные ряды таких же, как мы, бездарностей?
- Платонову крышка! – кричит Денвер. – Вы читали его «Людей и зверей»? Не пробьется, спорим? Не поймут, не выберут!
Рыжий смешно кивает и манерно растягивает гласные, пискляво передразнивая Поклонского, главного государственного Критика: - Ваше, ммм, «произведение» чересчур политично, слишком резко, недостаточно образно и вообще…
- Не умеешь писать - вали на стройку, дитя помойки! – звонко кричит Кот, вскакивая и поднимая стакан. Конечно, его тут же поддерживают стройным, мужественным ором. В квартире шумно, громче обычного, и я опасливо шикаю на ребят. Как бы соседи не вызвали старую добрую полицию нравов. Кот подмигивает мне и отправляет в рот горсть спелой смородины. Ягодный сок размазывается на губах словно кровь.
День Великого Хит-парада. Все мы когда-то были на месте Платонова. Нас взвешивали и измеряли, выворачивали и изворачивали, разбирали и обсуждали… А затем с абсолютно одинаковыми фразами (только у кого-то преобладало слово «недостаточно», а у кого-то «чересчур») шлепнули в личное дело холодный синий штамп - «бездарность» и распределили по вакантным рабочим местам. Я кричу «Свободная касса!» в Бургер-Шмургере, а вот Рыжий пять лет вкалывает сантехником. Денвер сменил уже третью работу, и в его характеристике красуется ещё один штамп – «ненадежный». Ден ходит по краю и знает это. Попадется снова и - привет, исправительное учреждение!
Кот - наш заводила, вдохновитель, и, кстати, первоклассный водитель трамвая, уходит на минуту в спальню и возвращается со старой отцовской гитарой. Не успеваю вставить и слово, как он берет аккорд и затягивает песню. Пошлую, грязную и злую. Нашу собственную. Я ворчу – стоит ли так рисковать? Ведь это запрещено – дружелюбные соседи запросто могут настучать. Но кто бы меня послушал? Подпольная панк-рок группа «Кот и ко» давно плюет на устои счастливого общества, невзирая на последствия. А они серьезные, кстати. Статья 205 УК – свободное творчество приравнено к террористической деятельности. Это вам не шутки.
Сочинять песни должны поэты, а петь – музыканты. Не мы. Не бездарности.
Но когда можно было остановить тех, кто с радостью прыгает в пропасть? Эти ребята – спички. Внутри них бурлит безумие, нервы оголены - дай только искру и они - уже не они, а всепожирающее пламя протеста, настолько горячее, что все штампы, страхи и запреты запросто сгорают в пепел и развеиваются по воздуху.
Сумасшествие передается и мне - мы пьем, поем и кидаем чипсами в телевизор, стараясь попасть прямо в лицо Музе, которая со всех каналов вещает лживые рекламные лозунги: «Мир равных возможностей!», «Твои мечты только в твоих руках!», «Будь собой!» и прочий бред.
Хотя, если подумать, Муза же не виновата, что мы так облажались. «Будь, кем захочешь!» - это была главная идея. Разве кто-то мог подумать, ха-ха, что девяносто девять процентов населения мечтают быть писателями, художниками, музыкантами и актерами? Что никто по доброй воле не пойдет батрачить дворником, грузчиком или менеджером по продажам? Тогда и придумали Хит-парад. Ежегодное голосование, которое могло отсеять таланты и расставить все по местам. Творчество – за достойными, остальные – идите работать.
И те, кто на вершине Олимпа, ревностно трясутся над своими местами. Никто не любит чужаков.
- По-вашему, это честно? – кричит Денвер, брызгая слюной. – Думаете, они бы выбрали Тарантино, Ван Гога или Высоцкого? Не говоря уж о Стругацких, Тарковском или Цое! Фигушки - нынешняя цензура бы всех задавила! Кто сейчас в Топе? – сплошные сопли про любовь к Музе и мир во всем мире! Вот где настоящие бездарности – на Олимпе! Сочиняют проходняк, чтобы остаться на вершине! Смотреть противно!
- Говоришь, как моя бабка! – усмехается Шибздик. – А сам-то разве не с соплями про любовь выступал? Как там, Кот, «твои глаза, как два бриллианта»?
- Я хоть с чем-то выступал! – наскакивает Денвер с кулаками. – А ты сидишь, трусливая башка! И вообще - сперва добейся!
Шибздик не в группе, и действительно пока не использовал свой шанс на Великом Хит-параде. Хотя вроде сочиняет хорошие соляки, да и с рифмами полный порядок. Он отбрехивается – дескать, ещё не написал то, с чем можно выступать. Но мы знаем, что он просто боится штампа «бездарность». Лучше писать в стол и мнить себя гением, чем услышать от Поклонского его любимые «недостаточно» или «чересчур».
Кот щелкает меня по носу:
- Покурим?
Мы выходим на улицу. Еще одно табу – у нас вообще-то комендантский час, но если уж нарушать, то все правила разом.
- Обещай мне кое-что, - затягивается сигаретой Кот, стильно стряхивая пепел. Никогда не устану им любоваться. Красивый, мерзавец.
- Чего ты хочешь?- пододвигаюсь к нему поближе. - Жить долго и счастливо и умереть в один день?
- И это тоже, естес-нно! – Кот пьяно целует меня в губы, но попадает в нос и щеку. – Но, сперва поклянись, что останешься такой, какая есть!
- В смысле, не толстеть и не страшнеть?
- Дура ты вредная! В смысле, если нас поймают - сломают гитару, порвут стихи, закроют по клеткам, обещай, что не сдашься! Не потеряешь себя, не станешь, как все… Не позволишь серой слизи себя сожрать!
- А что, если нас убьют?
Кот прижимает меня к себе крепко-крепко.
- Не смогут. Пока кто-то поет наши песни, мы бессмертны.
Я слышу, как быстро бьется сердце у Кота, и хочу признаться, что уже по колено застряла в серой слизи. Во мне расцветает безразличие, малодушие и страх, и, временами, я не узнаю саму себя. Если бы не Кот, и не ребята – нашла бы я в себе силы, чтобы написать хоть пару строчек?
- Эй, гусь и гагарочка! – в окно высовывается Рыжий. – Вы все профукали! Платонов пролетел! Кот – с тебя косарь!
- Идем! – кричит Кот в ответ и обращается ко мне: - Пошли, выпьем за бездарностей на бурдешавт!
- Брудершафт, балда! Но только тихо! – говорю я и кусаю себя за язык.
- Никаких полумер! – грозит пальцем Кот. – Ты поклялась!
С улыбкой возвращаюсь в квартиру. В телевизоре все ещё оглашают имена признанных гениев. Топ-250… Мальчики громко, с вызовом, горланят наши песни, и соседи вторят им стуком по батарее. Откуда-то издалека доносятся отголоски полицейских сирен.
Боже, прошу, не дай нашему пламени погаснуть!
Автор: Мария Черская
Источник: http://litclubbs.ru/articles/10365-hit-parad.html
