Подборка стихотворений Геннадия Каневского — каталог потерь, пересчёт знакомых и незнакомых тел на поле боя. Эти тексты как бы парят над отчаянием, едва касаясь его, и от того, чтобы ухнуть вниз, их спасает любовь к мудрому устройству жизни, к оттенкам и сложным переходам из света в тень и обратно.
***
кате капович
в пыльном марфино бледных небес —
чай на вынос, полуденный бес,
скромный вырез невест, магазин,
вечер, в остров любви увозим.
на плите, как раздвинешь бурьян,
«здесь лежит акинфеев иван,
хоть умел кружева — кирпичом,
за предерзость свою засечён»
здесь лежат за предерзость, слова.
за рожденье в россии слона.
нам с тобою — сие ж предстоит.
пусть берут подешевле гранит,
и пускай нанесут на плиту
«спал, летая во сне, на лету;
пел в присутствии двух понятых»
да проверьте насчёт запятых.
[памяти романа арбитмана]
жить в деревянном ковчеге — ты нас обещаешь спасти, ной? —
дом замыкая от черни и свет запирая в гостиной,
мыкая из угла в угол остаток земли прошлогодней —
букв порошок, ветошь пугал, лист дерева богоугодный.
тень отличалась от темени не выпадением слога,
а преткновением времени о придорожного бога.
спи же, песчаник поваленный, дом муравьёв и напева.
зря на тебе рисовали мы всякое справа налево.
из волхвования плоского, из завыванья и снега
выткалась блядь вавилонская (думали — библиотека).
солнце, приди же к нам утренним, а не покорным как нынче,
высвети в кухонной утвари все аппараты да винчи,
на посошок чтобы выбрать и, правой махнувши европам,
раз уж не выпало выплыть — хотя бы взлететь над потопом.
***
«как мощны наши лапищи», —
говорили волхвы,
пробираясь сквозь снег.
«где тот ирод, что нам
навязал эту сраную
гуманитарную помощь?
эту лень нежилую
постоялых дворов,
с их одною звездой
на задрипанной вывеске,
с их дурацкой анкетой,
где в графу „цель прибытия“
надо „сын человеческий“,
оказалось, вписать».
***
полуночный вывоз снега
в заброшенные поля
в затерянные овраги
на дальние рубежи
(отчаянные сновидцы
когда-нибудь по весне
взбивая гребками полночь
вдоль времени поплывут)
стоящие на развилках
поднявшие фонари
три раза как научили
рукой закрывают свет
(ответственные работы
заведомые лжецы
немыслимые приписки
холодное торжество)
ты тоже ходил в разведку
ты тоже нырял под лёд
когда зима приютила
мгновенные города
(но помнил твоя работа
просеиванье песка
сквозь старческие пластинки
где плавится жадный звук)
[Δημοσθένης]
прижавший
на пляже
одежду
камнями
чтобы ветром
не унесло
не говорит
с тех пор
ничего
одежда
говорит за него
ворочая
медленно
тяжело
брючинами
рукавами
***
по встречке, ответке, колючей стерне
холодным огнём
идёт человек, напевая себе
о звере своём,
который в белёную хатку ума
явился, незван,
и сел, будто перец, зира, куркума,
меж рисовых стран.
а прежние жители, евшие рис,
хранившие дом,
решили сражаться, телами сплелись
в подпольный обком.
в теряющем волю горячем уме
их гибнет отряд,
и мелкие боги роятся во тьме.
поют. говорят.
Читать подборку полностью в журнале "Формаслов"