Предыдущая глава.
На дворе перед избой покосившейся, кривой и приземистой, как старуха древняя, шла игра. Дети бегали друг за другом, догнать стараясь. А догнав – восторг свой выражали криком радостным. Латанные-перелатанные рубахи, руки грязные и коленки не волновали их. Каждый из них, мал-мала, старался догнать другого, непременно изваляв в травке густой, к волосам липнущим.
И тогда подворье оглашалось криком неистовым с визгом восторга или сожаления. Взмыленные, что жеребятки под седлом. С волосами растрёпанными, к лицам разгорячённым игрой липнущими.
Девонька, в рубашонке заношенной, шитой-перешитой множество раз под яблоней сидела на ведре старом, из-за дыры – негодном. На её коленках были разложены листики и травинки, палочки, маленькие, ещё не дозрелые плоды яблони. Она не смотрела на братьев с сетрицами, занятых игрой. А внимание её всё было поглощено куколкой.
Девонька, шмыгая носом, куколку мастерила– свою первую и единственную. Веточки руками и ногами той куколки становились, травинки – волосами, а листики яблони – платьицем. Красивым, что, казалось, вот-вот по листики камушками красивыми пойдут. И станет куколка красивая, как в сказках.
- Вишь, гляди-ка, - услышала она матери голос, - Все дети, как дети, а эта сидит, мастерит.
Мать – дородная, не шибко умная баба в возрасте, кивком головы указала подругам, за двором сидящим, да на солнышке греющихся.
Усмехнулись бабы, кто весело, а кто внимательно девочку разглядывая.
- Так, может, Зена, и вырастет с неё годное что-то? Глядишь, и дурь с башки выйдет со временем. – одна из баб головой покачала.
- Да не годное оно дитя, - рукой махнула мать, - Не приспособленное ни к прялке, ни к веретену, ни к готовке какой. Сидит себе пока солнышко красное по небу катиться. А как гусь, кура, аль со скотиной помочь – так и вовсе в крик. Пади, найди её потом, блажную.
Зена, головой качая, пальцем у виска покрутила, да рукой махнула.
- Так ты, Зен, и не ищи. Коль жрать охота станет – сама явится. – засмеялась одна баба, молодая самая.
- Оно-то так, - вздохнула мать, головой покачав, - Приходит, как не жилец. Гостюет будто. А мне помощь бы нужна. Да от неё, дурынды, не дождёсси.
- Да вон у тебя помощников сколько – не перечесть.
Соседка засмеялась, да на стайку детей головой качнула..
- Только в том и отрада моя, - согласилась Зена, тяжело с места поднимаясь. – Ладно, бабоньки, душу отвели. И дела делать теперича надо.
Голос повысив, крикнула Зена детям да в ладоши хлопнула.
Встала – кулаки в бока упёрла да и зычно крикнула:
- Так, гуси мои лебеди, дела пора делать! Кто в избе хозяйнует, а кто – во дворе. Далька – со мной за коровами. Некрад, Айду бери, да в прилесок за дровами!
- Ну, Зена, тебе в дружину княжью надо, - засмеялись бабы, весело переглядываясь так, что всех на слезу прошибло.
Дети, что перед избой играли, замерли. И, игру свою прервав, поспешили к матери. Отфыркивались, толкаясь с пересмешками, руками в земле перепачканными носы вытирали. Кучкой, как утятки перед гусыней – все восьмеро.
Только девочка под яблоней не дрогнула. Да и голову на мать не подняла. Пальцами листики на платьице куколки перебирала – любовалась. А по щеке слезинка катилась. Нахмурив бровки, она смахнула её украдкой.
- Мааам! – громко позвал грязный мальчонка, открывая дверь в сарай с гусями, - А Вигор опять гусыне голову отрезал!
Зена всплеснула руками:
- Ох ведь дитя непутёвое! – пожаловалась она подругам. – И кто меня дёрнул такого на свет выродить? Ведь в батюшку своего, крючкотвора засратого, прости меня Небо. Всё кишочки бы ему гусям пересчитывать! Тьфу! Мужик - не мужик - названье одно!
Возвела Зена очи горе, головой покачала. Ладонями себя по бёдрам ударила.
- Ничего-ничего, Зена, не шуми почём зря. – улыбнулась одна из соседок – совсем седенькая старушка. – На стол будет чего поставить.
Соседки покивали, переглядываясь, головой покачали.
- Оно-то так-то так, - выдохнула Зена, - Но Вигор кур душит, что кун аль лисица. Изведёт всех прежде, чем те расплодятся.
- Ладно тебе, - махнула рукой старушка, посмеиваясь, - Иди гусяток своих собирай.
Мать к девочке сидящей под яблоней повернулась, кулаки в бока уперев.
- Магра, не сиди бревно-бревном. Ступай брату помоги гусыню ту несчастную общипать!
Девочка вставала медленно. Медленней, чем хотелось бы матери. Измазанными руками платьице заштопанное расправляя. На куколку посмотрела – вздохнула.
Не выдержав, подскочила мать, вырвав из рук Магры куколку, да на землю швырнула.
И полетели листики, выдернуты из платьица. Травинки-волосы, в косы заплетённые, рассыпались. Распалось волшебство камушками по подолу зелёному да исчезло – в травке затерялось.
Толкнула Зена в спину девочку да так, что едва не упала. Брат подошедший подхватил, поддержал руками, в крови гусыни перепачканными.
- Ой! Да ой мне! – скривилась Зена. – Тошно мне от вас обоих! Вигор, бери сестру и на реку мыться! Чтоб глаза мои вас не видели!
Да в сторону детей сплюнула.
Мальчонка присел да куклу из травы поднял. Внимательно разглядел да и в кармашек залатанной рубахи сунул.
А девочке руку протянул.
- Пойдём, Магра?
Глаза чёрные, внимательные впились в девочку, изучая. Магра глаза подняла на брата, головой кивнула, носом шмыгнув.
- Не реви. – тихо сказал Вигор, - Ну их.
Хотел слезы ей вытереть, да только кровь с рук своих по лицу её и размазал.
Девочка улыбнулась. С кровью, по щекам размазанной да со слезами смешанной, выражение получилось жутенькое.
Вигор, голову набок склонил - улыбнулся.
Магра плечики хрупкие расправила и ручку свою вложила в ладонь брата. Так и вышли за ворота, не оглянувшись.
- Никогда не буду детей рожать, - доверительно прошипела Магра, - Всех их ненавижу!
Вигор, на младшую сестру взглянув искоса, промолчал.
- А почему ты гусей режешь? – зыркнула Магра на брата. – Для еды что ли? Мамке помогаешь?
Вигор дурашливо и весело засмеялся вдруг, обиду и неволю будто с плечей своих сбрасывая. И мотнул головой отрицательно.
- Не для еды, - и губы его усмешка тронула. – Пойдём-пойдём. Я тебе потом расскажу, хочешь?
- Конечно хочу! – обрадовалась Магра.
И весело, в припрыжку, в гусиной крови перепачканные, забыв о бедах и печалях своих, дети весело, рука об руку, к реке побежали.
_____
Воз с товаром не проданным Вигор в лес завёз. Распряг лошадь с непривычки неловко, от натуги краснея, и в канаву опрокинул.
Рассыпался товар крынками разбившимися
Разлилось молоко, да творог с яйцами рассыпался по травке.
Выдохнул колдун, руки потирая.
В густом лесу, который почти все листья сбросил, по сторонам осмотрелся он, прислушиваясь к тишине. Солнце, сквозь листья зелёные едва проглядывало, пятнами пробегая по лицу его. Захотелось даже рукой махнуть и, примяв спиной траву пожухлую, прилечь. Лежать – разглядывать, слушать.
Сдвинул чёрные брови, прогнал мысли такие прочь.
Время торопило, к действиям побуждая. Не для Магры даже – для себя. Ну её, Магру глупую. Баба капризная стала, гнилая, грязная, как та свиноматка, что в хлеву разлеглась. А всё гусыней себя мнит. Как была дура-дурой, да так и осталась. Так от гусыни-то проку оказалось больше.
Вспрыгнул Вигор на коня, без седла с непривычки, - заёрзал. Живое тело под ним лошади – тёплое, настоящее. Поморщился.
Но время торопило. Непонятно где ночевать доведётся. Быть может, в лесу таком же, как этот.
Поневоле, желая скорее в жилище своём уютном оказаться.
Наощупь, рукой черепа гусиного коснулся, что в кармане лежал. И пятками кобылу тронул, шею ей выворачивая. Впились удила в губы старые – лошадь фыркнула недовольно, взбрыкнула. Однако воле руки сильной повинуясь, с места тронулась.
_____
Хутор Зареченский уютом домашним на него дохнул. Мычали коровы на лугу – перед осенью, наверное, впоследнее на выгоне. Лениво коровы пожухлую травку пощипывали. И пастухами малолетними наблюдаемые, стояли смирно – не разбредались. Собака пастушья за неимением работы меж мальчуганами стояла, хвостом помахивая. Видимо, что выпрашивала.
Гуси драчливые ссору затеявшие, гоготали под общий смех двух мальчишек.
Всё здесь дышало теплом и спокойствием.
Вигор на улицу меж избами заехал. И взглядом по дворам гостеприимным заскользил.
Смотрит, у забора дед землю копает, и Вигор лошадь к нему направил.
- Михай-кузнец где живёт? – спросил Вигор.
Дед, спину разогнув, окинул взглядом колдуна. Усмехнулся и, как бы нехотя сказал:
- Да проехал ты, мил человече. Кобылу ворочай хвостом позаду и едь понад заборами. Там тропка – не заплутаешь. Там и кузня Михая будет.
Кивнул Вигор, и уже пятками кобылу тронув, был окликом деда остановлен.
- Токмо вот нету их пока. Не видал – не приезжали. Ярмарка нынче в Озёрном-то. Вот Михай, пади, и на ярмарке той. А ты, мил человече, дело какое к нему-то имеешь?
- Дело, дед, дело, - усмехнулся Вигор, оком чёрным блеснув. И сказал первое, что на ум его пришло, - Кобылу подковать мне нужно.
Закивал дед:
- Оно-то да, оно конечно. Михай у нас на то мастеровитый!
- Дед, - улыбнулся Вигор, - Так коль нет Михая в кузне, скажи, где изба-то его?
И, нащупав череп гусыни в кармане, Вигор в кулаке его сжал.
Дед покачнулся вдруг, поморгал да ладонью лоб свой потрогал.
- Изба Михая от кузни недалече, - вымолвил медленно, во сне будто. – Ворота кованные, да двор большой. Токмо тебе по другу сторону дороги ехать надобно. Да за избу крайню сверни.
- Спасибо, дед. Ступай в избу. Пади, голова разболелась, да от работы спину ломит?
Затоптался дед, но взгляд свой от колдуна не отвёл:
- И тебе, мил человече, спасибо. Твоя правда. За заботу тебе спасибо.
- Забудь. – Вигор посерьёзнел вдруг, пристально деду в глаза взглянул.
Повернулся дед, да в избу свою потопал.
- Забудь… - донеслось до колдуна ворчанье дедово. – Отдыхать – оно тоже надобно. А то как жить-то… Забудь...
Вигор осклабился, еле смех сдержав.
Хороши гуси-лебеди-то! Жаль, не долговечны. Да и количество их ограниченно, кровью сбагренные.
Подъехал Вигор ко двору нужному. Перед воротами на кобыле покрутился. На заборе горшок висел забытый видимо, да и платок девичий, цветами расшитый.
Усмехнулся Вигор, к забору подъезжая. Снял забытое с забора и в котомку свою положил.
- Вон как всё просто оказалось! – вслух вырвалось с усмешкой. – А вещицы-то годные. И тебе, Михай, спасибо, мил человече.
И отвесил поклон дурашливый в сторону избы.
Отсмеявшись, задумался Вигор на миг, взглядом рассеянным хутор обводя.
Да приняв решение, к реке кобылу направил.
Горшок, снятый с ворот Михая, на мостки поставил, да глядя на тот горшок пристально, ногой в воду речную да холодную с мостков спихнул.
- Бултых. - воды набрав, горшок камнем на дно пошёл. Прислушался Вигор к звуку тому, глаза закрыв, как к пению птиц дивных.
И улыбка мечтательная губы его тронула.
А с платка девичьего нитку выдернул, да на том мостке оставил. Сам платок, цветами расшитый, в речную воду окунул. И воду с него на мостки выжал.
Влажный ещё платок в котомку к себе сунул.
И, довольный содеянным, к кобыле повернулся.
- Теперь и делать здесь больше нечего. – мысленно колдун усмехнулся.
И, времени не теряя, кобылу подстегнул поводом, в галоп понукая. Да и Заречье покинул, стремясь скорей в княжий град вернуться.
______
Продолжение.
-