Желание посетить Советский Союз возникло у Джона Стейнбека совершенно спонтанно.
Это случилось ранней весной 1947 года, когда, встретившись в нью-йоркском баре, со своим старинным другом Робертом Капа, приятели задались вопросом «что еще может сделать в этом мире честный, не зависящий от официальной пропаганды, свободомыслящий человек?».
К тому времени уже началась холодная война, поэтому решение увидеть, как живут люди в СССР, чтобы подтвердить или опровергнуть точку зрения правительства США, пришло задолго до закрытия заведения.
Попутно можно предположить, в какие места и на какой срок уезжали советские граждане, пытавшиеся найти ответ на тот же вопрос.
Разрешение на въезд для мистера Стейнбека было получено очень быстро, несмотря на целую волну бюрократической переписки, в ходе которой его личность перепроверяли компетентные органы.
Затруднения возникли только с кандидатурой мистера Капа, но писатель настоял на своем, заверив советское консульство, что никуда не поедет без опытного фотокорреспондента, прошедшего несколько военных кампаний.
В конце концов, визы выдали и в июле 1947 года оба иностранца прилетели в Москву.
Мелкие недоразумения начались сразу после приземления, так как их никто не встречал, а из телефонного разговора с руководством Интуриста стало ясно, что этой организации нет до них никакого дела.
Зато сотрудники Всесоюзного общества культурных связей с заграницей (ВОКС), объявившиеся через два дня, предоставили почетным гостям насыщенную программу.
За несколько месяцев, после получения разрешения на выезд из Москвы, Стейнбек и Капа побывали во многих республиках, начав с поездки на Украину.
Еще находясь в США, Стейнбек много слышал о бедственном положении советской деревни, поэтому выразил желание увидеть жизнь крестьян своими глазами.
В колхозе им. Шевченко, считающийся отстающим, по словам гидов, Стейнбеку показали весьма радужную картину, которую писатель отразил в дневнике:
- Людей поделили на две бригады по прополке огурцов, и они соревновались, кто больше соберет овощей. Женщины, проходя по грядкам, смеялись, пели и перекликались.
Весело закончив трудовой день, хлебосольные хозяева пригласили американцев в только что отстроенный дом одного из колхозников.
Фотографии, сделанные Робертом Капа, подтверждают описанное Стейнбеком застолье:
- Украинский борщ, до того сытный, что им одним можно было наесться. Яичница с ветчиной, свежие помидоры и огурцы, нарезанных лук и горячие плоские лепешки с медом, фрукты, колбасы – все это поставили на стол сразу. Хозяин налил в стаканы водку с перцем – водка, которая настаивалась на горошках черного перца и переняла его аромат.
На следующий день дорогих гостей привезли уже в передовое хозяйство, хотя этого можно было не объяснять, поскольку регулярное перевыполнение плана тружениками полей, было заметно по еще более богатой трапезе.
Роберт Капа, как обычно фотографировал, а Стейнбек писал: «соленья и домашний хлеб, украинский шашлык, помидоры, огурцы, маленькие жареные пирожки с вишней, которые надо было поливать медом, парное молоко, чай и водка. Все это изобилие встречало нас в каждой хате, куда у нас хватало сил зайти после посещения первой избы».
Неизгладимое впечатление на писателя произвели и сами крестьяне, живущие в аккуратных домиках, с большими огородами и фруктовыми садами. Он так описывал их быт:
- Танцевали они лихо. Музыка играла быстро, барабан с тарелками отбивал ритм. У этих девушек была невероятная энергия. Весь день с самой зари они работали на полях, но стоило им лишь час после работы поспать, они были готовы танцевать всю ночь.
Покинув гостеприимную Украину, путешественники устремились на юг и скоро пересекли границу солнечной Грузии.
В этих райских местах кулинарная сказка, приправленная кавказскими блюдами, отличалась только тем, что все пиршества проходили в ресторанах.
Единственное, что немного смущало Стейнбека и не давало покоя его спутнику, были портреты вождя, развешенные во всех помещениях, где им доводилось побывать, а также тот факт, что первый и последний тосты всегда произносились за товарища Сталина.
Кроме того, американцы постоянно чувствовали контроль со стороны органов государственной безопасности, сотрудники которой, действительно докладывали в центр о каждом шаге иностранцев.
Такая опека была необходима, поскольку в СССР свирепствовал голод, спровоцированный правительством и унесший жизни 2 миллионов человек, о чем не нужно было знать иностранным туристам.
О непомерных налогах за каждое деревце, куст или голову домашнего скота они тоже не догадывались.
Возвратившись в столицу и будучи в гостях у одного советского писателя, Стейнбек поделился с ним негативными ощущениями по поводу работы МГБ.
Хозяин дома молча взял книгу с полки и перевел небольшой отрывок:
- Русские в Москве очень подозрительно относятся к иностранцам, за которыми постоянно следит тайная полиция. Каждый шаг становится известен, и о нем докладывают в центральный аппарат. К каждому иностранцу приставлен агент. Кроме того, русские не принимают иностранцев у себя дома и даже боятся, кажется, с ними разговаривать. Письмо, посланное члену правительства, обычно остается без ответа, на последующие письма тоже не отвечают. Если же человек назойлив, ему говорят, что официальное лицо уехало из города или болеет. Иностранцы с большими трудностями получают разрешение поездить по России и во время путешествий за ними пристально наблюдают. Из-за всеобщей холодности и подозрительности приезжающие в Москву иностранцы вынуждены общаться только друг с другом.
Джон Стейнбек и Роберт Капа, испытав почти каждый пункт из услышанного на себе, не могли поверить, что советская цензура пропустила такие слова в печать.
Оказалось, что книга «Путешествие в Московию, Татарию и Персию», под авторством Адама Олеария, написана в 1634 году.
В мировой истории этот период называют «мрачным средневековьем». По мнению приверженцев коммунизма, он не имеет ничего общего с золотой эпохой правления Иосифа Сталина.
ПОСТАВЬТЕ "ЛАЙК", ЧТОБЫ УВЕЛИЧИТЬ ОХВАТ СТАТЬИ. ПОДПИШИТЕСЬ НА КАНАЛ, ЕСЛИ ПОНРАВИЛАСЬ ПУБЛИКАЦИЯ.
Экипаж капитана Йорка - бомбардировка Токио, бегство из СССР и возвращение домой
Торжество беззакония в СССР во времена оттепели
Ферапонт Головатый - подарки фронту, которых не было
Спелые бананы и охлажденное вино для товарища Сталина
