Любые попытки соотнести героев и события этого транзита с героями и событиями не этого транзита будут преследоваться по законам жанра.
Продолжение; предыдущее – здесь, начало – здесь.
Эпизод 6
Караваев, Митягина, Булыгин, Кречетов, Луговской и Стаховв апартаментах Караваева.
Караваев: Гибкие столбы российской демократии склонили шеи к моему сукну. (Подразумевает обивку стола.) Место свое знаете, молодцы.
Булыгин: Знаем, знаем. Я и к юбке молодецки склонюсь. Опыт, коллеги, в штанах не спрячешь! Сел на стул – уже польза.
Луговской (смотрит на Митягину): В нашем бору – заблудшая осина. Где-то я вас раньше встречал.
Митягина (высокомерно): Где – где, в администрации президента. Я тебе, балаболу, мозги вправляла!
Луговской: Исключено. Моим мозгам праветь некуда. Я – либерал.
Митягина (ощущая себя царицей): Ты кому перечишь, холоп?!
Луговской (с достоинством): Мое холопство – конституционное. Имейте, пожалуйста, это в виду.
Митягина: Кому перечишь!.. (Взывает к Караваеву.)
Стахов (для Кречетова): Что я говорил?
Кречетов: Обдерет как липку.
Караваев (Митягиной): Потерпи, дочка. Муратов мне еще не посоветовал.
Булыгин: Муратов? Я вам и без него присоветую! Только скажите, что и почем? Как скажете, такой и совет.
Митягина (угрожающе): Папа, где твой Муратов?! Ну?..
Муратов (вбегает в апартаменты): Я сделал это! (Торжественно.) Россия спасена! (Шепотом.) Николай Фомич, валюту – на мой счет, попрошу.
Булыгин: А я? Я спасен?.. Денег не шлите, в банке не поместятся.
Караваев: Борис Артурович, укажи народу, в чем его счастье. Ворчат – артачатся.
Булыгин: Пожалуйста, пожалуйста!
Муратов: Спасибо. (Осанистый). Начну с истоков. Господа, в государстве появилась третья сила! Она сосредоточена в том направлении, которое противоположно избранному нами. Для нас она чрезвычайно неудобна.
Булыгин (пугается): Мои капиталы!..
Кречетов: Если конкретнее: имена статус, материальная база?
Стахов: Ошибочные сведения. Никаких сил днем с огнем не отыщешь. Импотенция всюду.
Муратов: Тормозящая наше движение импотенция!
Караваев (ультимативно): Движение тормозится. Этого не оспаривайте!
Луговской: В каком направлении мы движемся? Полагаю, не в сторону восточного прагматизма?
Муратов: В самое пекло. В самую утробу.
Луговской (оскорбляясь): Утроба и пекло! Без инфляции и деградации? Это попрание моих догматических мозгов!
Муратов: Меня попрали, не дают продолжить.
Кречетов: Ты – в силе?
Муратов: Николай Фомич!.. Завожу вас в тупик, потом вывожу. Без меня в исторической ломке погибнете!
Митягина: Папа! Погибну, – ты мне не отец!
Караваев: Тебе. Им. Щенки визгливые!.. (Приказным тоном.) Пусть продолжает! Был с потенциалом.
Муратов: Еще с каким!.. Тариф стабильный. (Предваряя гнев Караваева.) Нам всем необходима стабильность. Да, господа, беспросветная стабилизация! Необходимо раз и навсегда закрепить удобные нам пропорции собственности. Наше государство образуется из анархии. Мы, группа расторопных лиц, защищаем отвоеванное у анархии добро всей тактической мощью закона. Проигравшие интригуют вокруг президента, подверженного всяким странным колебаниям. Пользы от этой возни никакой. Подавить возню завистливых и нерасторопных в состоянии только бюрократическая диктатура. Под эгидой монархии диктатура незаметна.
Луговской: Монархия вместо президентской власти?! Провокация, Николай Фомич!
Кречетов: От диктатора собственность за морем не утаишь.
Булыгин: Беда.
Стахов: Я присягал конституции, черт побери!..
Муратов: Николай Фомич, они – глупцы! Они не сознают, что наш президент – просто мяч для игры в пинг-понг. Он сговорчив, потому что сменяем!
Булыгин (напрягая извилины): Не сознаю. Никак. Мы же сами его и меняем.
Митягина: Одичали, холопы!
Караваев (насмешлив): Я им растолкую. Анатолий Андреевич, либерал ты мой! Ради чего ты либеральничал? Говорят, обветшавшую сырьевую экономику ты хотел перевести в технологичную и цифровую?
Луговской: Хотел.
Караваев: Ну, голубчик, перевел или нет? Бюджет как и был от продажи нефти, так и есть – по твоей милости. Да что от него осталось – от бюджета? При коммунистах российские недра кормили двести миллионов населения, армию и весь социалистический лагерь! Теперь врачей и учителей не накормят. Где деньги? Где деньги-то?
Луговской (обиженный): Деньги? У господина Булыгина, у господина Кречетова: Мало вас, что ли, вокруг да около!
Булыгин (насупливается): Ты в чужой карман ни того. Ты – в свой. Частное – мое. Святой закон.
Караваев: Помыслите, столбы! Вмешается в выборы компьютерный вирус, упустим мы президентские поводья, и тут-то шахтеры у Булыгина спросят: как ты, наш родной министр, умудрился свою рублевую зарплату обратить в целый долларовый миллиард? Как, Петр Федорович?
Булыгин: Ночей не спал на буровой вышке. У Кречетова миллиардов больше, ему отвечать!
Кречетов: Я постов в государстве не занимал. Интриги и взятки министрам не считаются, в них я только что искренне раскаялся.
Караваев: У всех спросят и ответов ждать не станут! А при монархии, Самуил Афанасьевич, мы от компьютера будем независимы! От вирусов независимы, Анатолий Андреевич!
Муратов: Мы, собрав церковных иерархов, культурный бомонд, думскую элиту, кинем им жирную кость на прожиток, – вот и подлинная социальная стабильность на фоне чем-то накормленных масс. (Громогласно.) И провозгласим Императрицу Всея Руси Светлану Первую! Гип-гип – ура! (Опускается перед Митягиной на колени.)
Митягина (вытягивая руку, которую Муратов жадно ловит губами): Присягайте, подданные, пока я вас…
Караваев: Рано, Света. Ты их потом.
Кречетов, Булыгин и Луговской растеряны.
Стахов (в сторону): Созрел государственный переворот. Время для честных службистов действовать.