Сегодня должен настать тот самый день, когда я назову свое число. Число, которое будет со мной всю жизнь. Оградит ли оно меня от бед или, напротив, привлечет еще большие – не знаю. Но понимаю, что ноль называют только идиоты, а я не из их числа.
Лицензия – право на убийство, которое дает нам государство в день совершеннолетия - в шестнадцать лет. Назвать можно любое число от ноля до пятидесяти. А еще, если ты выбрал что-то отличное от ноля, обязательно вписать хотя бы одно имя из тех, кто падет от твоих рук. Конечно, это надо продумать тщательно и заранее, но обычно у всех есть такой человек, ненависть к которому просто безгранична.
У меня это Эрик.
И его имя окажется первым в моем посмертном списке. Я с наслаждением аккуратно выведу вензеля ненавистной фамилии по листку бумаги, предложенного Смертоносцем – человеком, который придет в дом с Лицензией. А после того как заветные буквы окажутся вписаны, у меня есть три года, чтобы сделать то, о чем пообещала.
Остальные цифры я предпочту оставить безликими, неведомыми.
В доме еще тихо, лучи солнца едва-едва пробиваются сквозь плотные занавески моей комнаты. А я лежу на кровати и пытаюсь представить, что буду делать с тем грузом, который сегодня получу.
Я знаю, что не более чем через полчаса дом оживет звуками, родители ворвутся в комнату с поздравлениями и большим вкусным тортом голубого цвета, который стал традицией еще с самого детства. Внешне они все будут рады, улыбки на лицах, озорной смех и добрые пожелания. А в глазах страх – как их ребенок распорядится Числом? Не сглупит ли, выбрав ноль, или окажется слишком жесток и возьмет пятьдесят? А что, если он выберет безграничное количество, а потом ровно в тридцать пять лет вне зависимости от того, убивал или нет, будет приговорен к смерти и показан на всех экранах страны?
Я долго размышляла над числами, все представляла, что скажут другие по поводу моего мнения.
***
Школьный автобус пришел на целых пять минут раньше, чем обычно, поэтому мне пришлось как можно быстрее запихать недоеденный бутерброд в рот, запить его чаем и броситься к дверям, попутно натягивая куртку.
Мест почти не осталось, одно рядом с Эриком (я непроизвольно скривилась на его самодовольную ухмылку, которой он одарил меня) и другое в самом конце, где сидела Элиза, моя подруга.
Я уже почти минула Эрика, стараясь оставаться настороже, этот парень мог выкинуть все что угодно, только бы насолить мне, но тут он неожиданно выдвинул ногу в проход, и я, споткнувшись, полетела прямо на заплеванный пол автобуса.
Ладонью угодила в еще свежую жвачку, а коленкой больно ударилась.
- Гадость, — я скривилась, отдирая липкий комок от руки.
- Приятной дороги, Поппи, — Эрик усмехнулся и отвернулся к окну, больше меня не замечая.
Ух, как я его ненавижу.
Элиза, поддерживая меня, покрутила пальцем у виска.
- Ничего, — сказала она, когда я плюхнулась на соседнее кресло. – Тебе бы только вечера дождаться и все, сможешь отомстить ему.
Она знала, чьей смерти я желаю больше всего. Этого отвратительно мальчишки, который когда-то был моим другом, но в один день все вдруг перевернулось с ног на голову. И мы стали врагами.
Каждый из нас пытался насолить другому, жестоко, злобно. Мы были словно два разъяренных зверя, которые дрались до тех пор, пока один не забьет другого. Нас не останавливали ссадины и царапины, даже разбитые носы. Я ненавидела Эрика, а он ненавидел меня. Даже не удивлюсь, если мое имя окажется сегодня в его списке, ведь мы родились в один день, чтобы вечно ненавидеть друг друга.
***
- Вот здесь должна стоять твоя подпись, Поппи, — попросил Смертоносец, указывая на графу.
Я быстро поставила закорючку и протянула руку для того, чтобы мне ввели чип. Он будет контролировать мои действия, чтобы лимит на убийства, который я себе сама создала, не был превышен. А еще он начнет вибрировать, когда истекут три года для устранения Эрика из жизни. И если я нарушу правила – яд попадет в кровь, вызывая мучительную асфиксию.
Ах, Поппи, ты же раньше была такой милой и хорошей девочкой, а теперь спокойно думаешь о том, как убьешь этого человека. Эту мысль обо всей кошмарности ситуации я постаралась загнать в самый угол моего сознания и больше не выпускать до тех пор, пока Эрик не будет мертв.
***
Открыв свой школьный шкафчик, я не успела отреагировать, как оттуда выползла большая змея, шлепнулась на пол и зашипела. Все мои друзья знаю – я панически боюсь всех этих ползучих гадов. И теперь вот это.
Недалеко, вальяжно прислонившись к стене, стоял Эрик и улыбался своей кривой улыбкой, при этом испепеляя меня взглядом полным ненависти.
Я хотела бы надеяться, что этому самонадеянному эгоисту не сойдет это с рук, но змея таинственным образом исчезла, а Эрик растворился в толпе.
Руки чесались пойти, догнать и убить прямо сейчас. Выхватить острый нож и нанести серию ударов, чтобы кровь забрызгала все стены. Но я знала – не сейчас. Это должно быть удовольствие несравнимое ни с чем, тогда, когда он доведет меня настолько, что нож не понадобиться.
Мои зубы вопьются ему в глотку, клыки прокусят артерию, а он будет пытаться сбросить меня и корчиться, пока кровь не покинет тело.
От представленной картины мне полегчало. Я буду ждать.
***
Прошел еще один год нашего противостояния. Я воровала его одежду из раздевалки, сыпала в его кроссовки битое стекло. Он отвечал тараканами в моем портфеле, сильными толчками, иголками в моей расческе. Мы никогда не повторялись.
***
Это была школьная экскурсия в один из заповедников с крутым обрывом. Я старалась не подходить к самому краю, но Рик, мой здоровенный одноклассник, решил, что будет забавным подхватить меня на руки и немного попугать.
Я завизжала. Смотреть вниз было страшно, я боялась, что он отпустит меня, а я полечу в этот самый обрыв и лишусь жизни, сломав шею.
- Какого черта, Рик? – Эрик возник у него за спиной. – Отпусти ее.
Все знали – Рик выбрал себе Лицензию на пятьдесят жизней, и я очень боялась, что он может потратить одну из них на меня.
- Хорошо, — Рик гоготнул и разжал руки.
Я поняла, что падаю. Пальцы сами схватились за выступ. Грудь ударилась о выступающий из скалы камень.
- Помогите! – заорала я, судорожно пытаясь ухватиться второй рукой за что-нибудь, но только ломая ногти.
Сверху кто-то протянул ладонь, этот шанс на спасение нельзя было упускать, и я вцепилась в протянутую руку.
Когда вновь оказалась на пыльной земле, собирая белой футболкой всю грязь, мой взгляд приковал спаситель.
- Эрик? – горло сдавил ком, но парень только смерил меня взглядом, а затем подошел к гогочущему Рику и с силой толкнул того в сторону обрыва.
- Смешно тебе?! – заорал Эрик на парня. Тот неловко оступился, взмахнул руками и, потеряв равновесие, стал заваливаться назад. Его вскрик еще несколько секунд эхом разносился по долине.
Эрик убил человека. Убил, мстя за меня?
- Ты как? – он присел рядом, потирая шею. – Сильно испугалась?
- Нормально, — буркнула я. – Зачем ты меня спас?
Мысли метались в голове. Зачем? Зачем он это сделал? Мы ведь ненавидим друг друга!
- Ты же моя Поппи, помнишь? Твоя жизнь принадлежит мне, — он вновь криво улыбнулся. И сейчас в глазах не было той ненависти, которую я видела все эти годы. Только задорный блеск, который был там в детстве. Мы обещали наши жизни принадлежат друг другу.
А потом он сказал то, что я не ожидала услышать.
- Зачем мы это затеяли?
- Что именно? – не поняла я.
- Эту месть. С чего она началась?
- Мой брат убил твоего, — прошептала я. – А твой отец моего брата…
Эрик вновь потер шею.
- А еще мне нравится делать тебе больно, — легкая улыбка и вновь вспыхнувшая злоба в глазах, а затем совершенно неожиданный грубый поцелуй. – Твоя жизнь в моих руках, Поппи. А моя в твоих.
***
Ком подступил к горлу. Мне хотелось кричать, бить кулаками в стену, рвать на голове волосы, но из всех эмоций я могла позволить себе только слезы.
Отменить имя, выведенное в Лицензии, было нельзя. Вчера начал вибрировать чип. У меня оставался сегодняшний день, чтобы выполнить обещание. Я ему не говорила. Жила с этой тяжелой ношей все два года и молчала.
Когда я позвонила Эрику ночью и сообщила о проблеме, он, не задумываясь, согласился.
Тот самый обрыв, на котором он спас мою жизнь, а я должна прервать его.
Он стоял передо мной такой расслабленный, словно это не конец, а заходящее солнце играло на его волосах.
- Десять минут, — вздохнула я, сверяясь с часами, отсчитывающих наши мгновения. Слезы застилали глаза. – Зачем все так?
- Забыла? – он приобнял меня. – Я люблю делать тебе больно.
Он подошел к самому краю.
- А теперь просто толкни, — попросил Эрик.
Я положила руку ему на грудь. Чип завибрировал еще сильнее, предупреждая об оставшихся минутах.
Эрик легко коснулся своими губами моих.
- Моя жизнь в твоих руках, Поппи, — напомнил он. – Живее, я не хочу, чтобы ты умерла.
Я заметила, что он вдруг почесал свою руку, прямо там, где был чип.
- У тебя минута, — напомнил Эрик.
И я толкнула.
- Ты тоже была в моем списке, — усмехнулся он, теряя равновесие. – Спасибо, что оказалась сильнее меня.
Последние его слова сдул ветер, а я упала на колени, а затем легла на спину, наблюдая, как облака окрашиваются в кроваво-красный.
