Витя пришёл в параллельный класс в десятом, запрыгнул на последний набор, потому что его мать, громкая говорливая женщина с раскатистыми смехом и выпученными глазами, попросила за него. Он не подходил для гимназии — а, может, такой и стал бы идеальным гимназистом. Свободный, с чем-то цыгански-рокерским, рыжий, с постоянно распахнутым воротом рубашек и позвякивающей цепью на бедре. А ещё — умный, невероятно умный, талантливый и уверенный в себе.
Девочки ахнули и заволновались, но быстро расслабились: интересный мальчик оказался не загадочным принцем, а своим в доску парнем. Он играл на гитаре на переменах их любимые песни, внимательно слушал их истории и каждой находил слова утешения, провожал их до дома, если они боялись идти, помогал с домашними заданиями. Он был каким-то неправильным мальчиком для влюблённости — с ним хотелось и отлично получалось дружить.
Не дружила с ним только Лера. Витя пугал её и завораживал одновременно. Он как будто не смотрел на человека, с которым говорил, а смотрел постоянно куда-то вдаль, в свои мысли. Когда он пел, его голос звучал так профессионально и душевно, словно Витя был не настоящим. И в его доброте Лере чудился подвох — словно на самом деле Витя не добрый, просто притворяется и втирается ко всем в доверие. Лера не очень часто встречала добрых людей. Разве что в книжках.
Казалось, настоящего Вити в школе никогда не было, была какая-то замена для него, рыжеволосый без эмоциональный волшебник, готовый разрешить все дела, помочь нуждающимся.
На выпускном они поругались. Ярко, сильно, крича друг другу ужасные и злые слова, как будто ни с чего — зацепились и раскричались.
- Да ты никогда ничего не добьёшься в жизни! - в сердцах крикнула Лера фразу, которую сама постоянно слышала от своих родителей.
- Увижу тебя бомжом под мостом — не удивлюсь! - кричал Витя, красный от гнева.
Все смотрели на них с ужасом. Чтобы добрый Витя вышел из себя? Чтобы Лера, обычно тихая и запуганная, так кричала на кого-то?..
Только следующим вечером, сидя на кровати и глядя на фотографию Вити, которую выменяла у Кати на фотографию Славы из их класса, Лера призналась сама себе: ей понравилось. Не кричать на Витю, нет. Просто говорить только с ним. Стоять так близко к нему, что она чувствовала пышущее от него тепло, наслаждаться тем, что один раз — только один раз — он смотрит только на неё. И не просто смотрит. На несколько секунд ей показалось, что он тоже рад, рад смотреть на неё и больше ни на кого в этом мире.
Но время шло. Казалось, школьные годы после университета должны забыться, но Лера, отучившись на педагога, почему-то раз за разом вспоминала Витю, когда видела среди детей талантливых и умных мальчиков. Цепи вышли из моды, но бритые виски, проколотые уши, рыжие волосы — всё это напоминало ей о Вите. В судьбу Лера не верила, но что-то внутри неё, видимо, верило. И, проходя мимо дома, в котором жил Витя, когда они были ещё школьниками, она всегда смотрела — не приехал ли в город, не идёт ли?
Вити не было. И вестей о нём тоже не было. Пропал со всех радаров, но, видимо, переехал в Москву.
- Тебе нужно найти кого-нибудь, - сказала Нина. - Тебе уже сколько лет?
Обычно они не говорили на эту тему. Говорили о детях Нины, о её муже, о проблемах на работе Леры… Только не об этом.
- Да всего ничего, - отмахнулась Лера.
И всё же было за тридцать.
На следующий день в её класс привели девочку. «Так рано без матери осталась», - вчера вздыхали в учительской.
Рыжие волосы, озорные глаза, рваные джинсы — Лера улыбнулась про себя и сразу поняла, что они найдут общий язык.
- Ой, - сказала девочка и посмотрела на неё изумлённо.
- Ой? - спросила Лера.
- Я вас знаю, - сказала девочка. - У папы есть ваша фотография…
У Леры вдруг часто забилось сердце.
- А как зовут твоего папу?
- Витя… Виктор. В смысле, Виктор Юрьевич.
Они просто стояли и смотрели друг на друга, пока Валерия, дочь Вити, одевалась в раздевалке.
- Никаких коробок под мостом, - сказал Витя.
- Никаких, - согласилась Лера. - Красивое имя у твоей дочери.
- Красивое, - ответил Витя. - Я любил одну девушку в школе. Она была удивительно вредной. Я почему-то так и не смог её забыть.
- Бывает, - кивнула Лера. - Она-то тебя тоже забыть не смогла.
Витя смотрел только на неё. Он повзрослел, но волосы у него были такими же рыжими, джинсы — такими же варёными, а свитер с рок-группой смотрелся так же бунтарски. И Лера чувствовала идущее от него тепло. Как будто он обнимал её нежно-нежно, хотя на самом деле просто стоял напротив в тихом школьном коридоре и смотрел, не отрывая от неё глаз. И почему-то им обоим всё было понятно — и ничего не нужно говорить.
- Зайдёшь на чай? - спросил Витя, словно спрашивал что-то совсем другое.
- Зайду, - ответила Лера. Словно отвечала что-то совсем другое.
Как будто они договаривались встретиться, чтобы никогда больше не расставаться.
И когда Леру спрашивали в будущем посторонние люди, почему она назвала дочь Валерией, Лера шутила, не вдаваясь в свою историю: «Это была судьба».
Хотя она, конечно, не верила в судьбу. Но что-то в ней — верило.