Предыдущая страница здесь.
Начало рассказа здесь.
_____________________________
Чувствуя, что попытка бесполезна, Маша все же пытается упросить брата:
- Алеша, ну ты подумай. Ведь Люда совсем одна остается. Ни мужа, ни детей. Хоть Мишку-то верни домой.
- Почему одна? А мы? А племянники? Пусть Ларисе помогает с Леночкой, если желание есть. Твоя Алена, наверно, в скором будущем родит, можно ей помогать. В конце концов, пусть личной жизнью займется. Руки развязаны. Если человек не хочет быть одинок, не будет. Одиночество — надуманная проблема.
Беспомощно сестры смотрят друг на друга. Не прошибить ничем каменную стену.
- Да не паникуй ты. Там затишье. Военные действия почти прекращены. Вернутся твои сыновья.
- Зачем ты их тогда туда отправил?
- Родину защищать.
- На нашу Родину никто не напал.
- Донбас, и вообще все восточные территории — это часть России. Там живут русские люди. И их надо защищать. А потом, нельзя ждать, когда нападут. Как говорится, «хочешь мира, готовься к войне».
- Так готовься, а не воюй!
-Твоя глупость и куриное хлопотание о взрослых парнях просто зашкаливает! Черчилль сказал: "Тот, кто между позором и войной выбирает позор, получает и войну, и позор одновременно". Если мы будем терпеть позорное унижение нашего народа на территории так называемой Украины, то нам придется терпеть позор и на своей территории, а потом и войну. Они придут к нам с войной, если мы теперь умоемся. Покажем, что все проглотим, любой плевок, покажем свою слабость.
- Да почему «мы»-то? Одна часть украинского народа третирует другую, Россия здесь при чем? Да и в каком месте мы слабость-то показали? Крым взяли, где слабость-то?
- То есть, ты признаешь, что Крым вернули правильно?
- Не знаю я, правильно или нет. Главное, что там войны не было.
- Нет, не существует «частей украинского народа». Укры устроили геноцид этническим русским, ты не видишь этого что ли?! Народ Луганска и Донецка, русский народ, между прочим, захотел отделится от Украины и попросил у России защиты, и мы должны их на фиг послать и не помочь им? Так?
- Ну тогда сделали бы как в Южной Осетии. Они тоже попросили защиты от Грузии, и мы очень быстро вошли, да там была война тоже, но совсем быстрая и быстро кончилась. И снова настал мир. Но туда вошла регулярная армия, поэтому все так быстро и кончилось. Ну, если мы защищаем Донецк и Луганск, почему не ввести туда армию, контрактников, которые за войну деньги получают, обученные. Поставили бы на границе Луганской и Донецкой областей танки, ракетные установки, что-нибудь помощнее, и все. Так же как и Грузия, Украина бы не выдержала и не стала воевать. Продолжать войну.
- Соглашусь. Частично. Я вообще считаю, что надо ввести наши войска вплоть до Львова, до Галиции, и присоединить себе эти территории. Они исконно русские. Но тогда и получится кровопролитная война, против которой ты так выступаешь?
- Да зачем же другие территории захватывать, на них же нет войны?! Захватывать ничего не надо. Просто защитить мирное население Донбаса от Украинской армии и все. Бедные люди там, они просто попали как кур в ощип. Если хотим их защитить, так надо это делать надежно, поставить войска на границе и все. Не станут украинцы воевать, если серьезный отпор от наших получат. По крайней мере, наша армия могла бы сделать так, чтоб хоть на мирные дома бомбы не падали. Как щит поставить.
- Да не захватывать, а вернуть! А ты дурь предлагаешь, полумеры. Во-первых, на остальных территориях укры начнут еще больше русским мстить. Во-вторых, полумеры - это провокация НАТО. Ввести войска в восточную Украину, то есть на русские земли. Тогда мы их оттуда никогда не выкурим. А если забрать всю нашу территорию обратно, то в Галиции, ну, пусть уж стоят. На наших законных границах.
- НАТО может и сейчас прийти. Кто ему помешает?
- Пока там нет наших регулярных войск, почвы для этого почти нет.
- То есть, такие мальчишки как мои, там всем задницу прикрывают, так? И Донбас как бы защищается, и шито-крыто все?
- Почему «шито-крыто»? Все знают, что там есть русские добровольцы. Но добровольцы же. А вообще меня твоя глупость достала уже. Не понимаешь положения вещей, тогда послушай и подумай. Ладно, пошел я. Надеюсь, ты подумаешь над тем, что я сказал, и поймешь хоть что-нибудь.
Люда опять плачет, на этот раз не только из-за страха за детей, но и от предательства брата. Маша капает ей валерьянку, понимая, что после пяти лет сидения на антидепрессантах, самых буйных лет взросления Васи, валерьянка ей как мертвому припарки. Сама она была растеряна. Да, они обе не ожидали, что Алеша, их блестящий баловень, всеобщий любимец, на самом деле такой. Какой? Всю жизнь носился с какими-то идеями, менял их так же часто, как девиц, они с Люськой его серьезно не воспринимали. Да и некогда было особо-то следить и разбираться: дети, работа, быт, мужья. Люда как будто прочитала ее мысли:
- Почему он таким стал? Как? Я пытаюсь сейчас понять. Я вижу ступени, как он менялся, но я не могу понять почему. Откуда в нем такой национализм? В нас самих чего только не намешано, и татары, и немцы, и евреи, и бог знает, какие еще местные уральские крови. Сколько болтовни было: «Я за традиции, я за нравственность, за укрепление семьи»... Хотя, лицемер, у самого четвертая жена. Это он так семью укрепляет.
- Помнишь, он носился с идеей русского мусульманства? Похоже, на себе и воплощает. Для Алеши, кажется, нравственно то, что ему на данный момент нравится. А на данный момент ему нравится его балеринка-красавица, и его распирают имперские амбиции. Вот это и образец нравственности на сегодня. Молодым был — отстаивал права геев и лесбиянок, сейчас кроет их почем зря. Завтра его торкнет что-нибудь, и он, например, начнет считать, что надо расстреливать тех, кто идеи его не разделяет, и расстрел станет нравственной заповедью. «Не мир я вам принес, но меч».
- Ну как он таким стал, почему? Где тот поворотный момент, когда интеллигентные, культурные, хорошие мальчики превращаются в таких одержимых, жестоких фанатиков? Мы же когда маленькие были, у нас же сплошной интернационализм был. Я вот и за грузина могла выйти, и за осетина, и за эстонца. Ты чуть за украинца не вышла. Вот если бы ты сейчас на Украине жила, он бы тоже Ваську с Мишкой отправил против тебя воевать? Абсурд. В страшном сне не приснится. Или потребовал бы, чтобы ты вернулась? А если бы твой муж не захотел? Кошмар! А сколько таких семей! Говорят, жестокими, равнодушными вырастают дети, которых в детстве не долюбили. Но этого ведь все просто обожали! С ним все носились, как с писаной торбой!
- Еще бы. Одна девка, вторая девка, и вот, наконец, долгожданный сын! Да папа с мамой чуть с ума не сошли от радости.
- А мы с тобой? Наперегонки ведь бежали! «Ах, Алешенька соску выплюнул!», «Ах, у Алешеньки игрушка выпала!», «Ах, Алешенька - такой пупсик!», «Алешенька плачет» — вообще трагедия, «Алешенька такой умненький, Алешенька талантливый».
- Мама рано умерла. Может, не хватило ему материнской любви. Подольше бы. Может, и укрепила бы его, и оградила...
- Да, я тоже об этом думала. Вот Ваську тоже смерть отца шандарахнула как. Хотя он ведь младше был, когда это случилось.
- Избалованный он у нас. Сначала мы его облизывали все хором, чуть подрос, девки стали ему под ноги стелиться, как простынки. А отец? «В какой институт хочешь поступить, сыночка?» Везде было подмазано.
- Ну и что. Мы тоже так поступали. А сколько таких детей? Они же все фанатиками узколобыми не становятся. Живут себе, радуются.
- Ну те, кто в политику идут, часто становятся.
- Но Алеша-то почему? Он же действительно талантлив был. И умный. И неравнодушный. Всем помогал.
- Ну вот, неравнодушие, доведенное до крайности, фанатизмом и обернулось. Оно осталось, неравнодушие его, даже возросло десятикратно, но в такой узкой точке сконцентрировалось, что на выстрел похоже. Он своим неравнодушием убить может. Зато, вся та жизнь, которая за пределами этой точки, его не интересует. Точнее, все, кто в эту точку не помещаются, его враги.
- Ужас. Но мне-то что делать?
- Подожди немного. Хлебнут твои мальчики военных тягот, глядишь, сами домой захотят. Не всегда же они будут наши звонки сбрасывать. Вот первая волна адреналина спадет, тогда и будем с ними снова разговаривать. Надеяться будем, что не будет там больше активных военных действий.
- Господи! Хоть бы не было! Хоть бы прекратилась эта война проклятая!
На следующий день Люде пришла эсэмэска: «Мама, не волнуйся, у нас все в порядке». Людка за трубку, но телефон по прежнему: «Вне зоны доступа». И жизнь покатила дальше. Маша старалась почаще заманить Люду в гости, звонила ей без конца. Поначалу Люда отзывалась тут же, приходила, говорила без умолку, все про то же, про детей, по телефону разговаривали по часу, но как-то очень быстро стала апатична, в гости больше не шла, скучно и неохотно роняла общие фразы, тонущие в неловких паузах, по телефону. Маша бегала навещала ее каждую свободную минутку. Люда, приходя с работы, все лежала, не готовила, и, похоже, и есть забывала. Только с сестрой и садилась попить чайку.
- Ты таблетки опять пьешь успокоительные?
- Нет. Не пью я ничего. Куда мне еще больше успокаиваться? Едва хожу.
- Так, может, опять к врачу сходишь?
- Не надо, Маш, мне это, нет, честно, не надо. Не волнуйся.
Алеша смилостивился и, видимо, дал племянникам отмашку отвечать на материнские звонки. Только случалось это редко. Вечерами Люда одержимо пыталась дозвониться до сыновей, но чаще всего глухое «вне доступа» было ей ответом.
________________________
Продолжение здесь