Гефсимани тугие, иссохшие ночи Твои
Распадутся бесчисленным эхом в небесных горах.
Ароматом кипящего ливня Ты их напои,
Будет сердце, как персик созревший, качаться в ветрах.
А чем ближе восток – тем печальнее песни песков,
Тем сильней фимиам, что блазнит своим ладанным па.
Где смолистые слёзы у пальм истекают с висков,
Осыпается прахом ненужным с души скорлупа.
И рождаешься сызнова семечком терпкой айвы,
Чтобы завтра, вчерашнею болью себя бередя,
Научиться ходить, не касаясь весенней травы…
Только шрамы Голгофы кровят с приближеньем дождя.
© Copyright: Татьяна Игнатьева, 2008
Свидетельство о публикации №108071901021
В Великий Четверг Страстной недели мы вспоминаем несколько самых важных событий из земной жизни Христа. В том числе – молитву в Гефсиманском саду.
Евангельский рассказ о Гефсиманской молитве, которую еще иногда называют молением о чаше, в Евангелии от Марка, очевидно, дошел до нас от апостола Петра; по свидетельству раннехристианского автора Папия Иерапольского, Марк был спутником великого апостола и, видимо, его Евангелие построено на рассказах Петра.
И взял с Собою Петра, Иакова и Иоанна; и начал ужасаться и тосковать. И сказал им: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте. И, отойдя немного, пал на землю и молился, чтобы, если возможно, миновал Его час сей; и говорил: Авва Отче! все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты. Возвращается и находит их спящими, и говорит Петру: Симон! ты спишь? не мог ты бодрствовать один час? Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна. И, опять отойдя, молился, сказав то же слово. И, возвратившись, опять нашел их спящими, ибо глаза у них отяжелели, и они не знали, что Ему отвечать. И приходит в третий раз и говорит им: вы все еще спите и почиваете? Кончено, пришел час: вот, предается Сын Человеческий в руки грешников. Встаньте, пойдем; вот, приблизился предающий Меня.
На этом повествовании лежит удивительная печать подлинности; оно полностью отвечает тому, что уже в наше время ученые, исследующие Новый Завет, называют «критерием неудобства». Этот критерий состоит в том, что те или иные свидетельства неудобны для ранней Церкви, и поэтому у них есть только одно объяснение: все так и произошло на самом деле. Никто не стал бы выдумывать Иисуса скорбящего и ужасающегося в ожидании мучительной смерти и умоляющего избавить Его, если возможно, от такой участи.
Он целиком и полностью занял наше место — поставил Себя в те же условия, в которых находимся мы, и совершил наше Искупление, проявив совершенную любовь и послушание Богу там, где мы проявляем злобу и противление.
Поэтому в Гефсимании Он претерпевает абсолютно подлинное и абсолютно человеческой страдание. Иногда говорят: «Но Он же знал, что воскреснет». Конечно, знал, и говорил об этом ученикам. Но ведь и мы знаем, что воскреснем — нам это тоже ясно обещано небесным Отцом. Делает ли это страх и страдание чем-то менее реальным?
Христос полностью разделяет все страдания мира, всю людскую боль, физическую и душевную. Любой человек перед лицом предательства, оставленности, мучения, смерти, теперь может знать, что Христос — с ним, Он спустился на самое дно боли и скорби, чтобы быть с каждым, кто страдает. Не только с героями, которые отважно идут на смерть. Со всеми, кто сокрушен, растерян и обескуражен, кто, кажется, совсем раздавлен тоской и ужасом. Христос выглядит слабым, потому что Он — со слабыми, тоскующим – потому что он с тоскующими, ужасающимся – потому что Он с теми, кто подавлен ужасом. Он спускается к ним на самое дно душевного и телесного страдания, чтобы взять каждого за руку и вывести к вечной радости Воскресения.
Источник: Фома. ру