«Иногда ради удовольствия я плюю на портрет своей матери». Такие слова молодой дурак Сальвадор Дали вывел тушью на рисунке, выставленном в 1929 году в Париже. Этому есть объяснение, но нет оправданий.
11 мая 1904 года донья Фелипе Доменек, супруга уважаемого нотариуса из каталонского городка Фигерас, родила будущего мэтра сюрреализма — крошечного Сальвадора Дали. Без комментариев, только факты: за девять (с лишним) месяцев до этого от гастроэнтерита умер другой Сальвадор, полуторагодовалый сын четы Дали.
Нового мальчика точно сделали на замену предыдущему. Отчаянный такой шаг. Рассказывают, что набожная мать регулярно водила Сальвадорчика к могиле брата — пообщаться.
В пять лет Сальвадор придумал себе, что родители любят не его, а ушедшего брата. Значит, надо отбить их у «соперника». Взрослый мужик в таких случаях везёт объект в Геленджик, маленький мальчик — закатывает истерики. Рассказывают, что однажды Сальвадорчик устроил такой скандал посреди Фигераса, что полицейские (!) вынудили хозяина лавки леденцов открыться прямо посреди сиесты.
А в восемь лет Сальвадор специально писался в постель, чтобы ему купили новенький красный велосипед. Но эти удары детской ручонкой чаще всего проваливались в пустоту. Подстёгиваемая чувством вины за потерю первого сына — вокруг второго донья Фелипе порхала феей-волшебницей. Рассказывают, что она будила Сальвадора утрами вопросом: «Чего бы тебе хотелось, милый?»
Однажды милый захотел кинопроектор. Чтобы картинка на экране оживала, нужно было крутить ручку проектора в определенном темпе. «Некоторые фильмы были длинными, но донья Фелипа никогда не прерывала показ из-за усталости», — сообщают создатели сайта «Dali. ХХ век глазами гения» (www.dali-genius.ru). Какой-то кошмар.
Мальчику можно было всё, и мне кажется, это сломало его психику пополам. Воспитание — это же про рамки, границы. А если рамок нет — то человек со временем разваливается.
«В доме я царил и повелевал, — с удовольствием вспоминает Дали в мемуарах. — Для меня не было ничего невозможного. Отец и мать разве что не молились на меня. На день Инфанты я получил среди бесчисленных подарков великолепный костюм короля с накидкой, подбитой настоящим горностаем, и корону из золота и драгоценных камней. И долго потом хранилось у меня это блистательное (хотя и маскарадное) подтверждение моей избранности».
В 1918 году Дали впервые показал публике свои живописные работы на коллективной выставке вместе с Жозепом Грасом и Жозепом Пучем в старом городском театре Фигераса. Например, там был трогательно тщательный портрет 44-летней на тот момент доньи Фелипе.
В 46 лет донья Фелипе умерла от рака. Сальвадору было 16. Позже он рассказывал: «это было величайшим ударом, который я испытывал в своей жизни. Я преклонялся перед ней ... Я не мог смириться с потерей существа, которое делало невидимыми пятна на моей душе » («Тайная жизнь Сальвадора Дали, написанная им самим», 1942 год). Сальвадор воображал себя потомками древних мавров, и выражался цветисто.
Но спустя девять лет, желая вызвать волнение критиков (ну или испытывая чувство необыкновенного освобождения, я не знаю), Дали показал на выставке в Париже рисунок «Священное сердце Иисуса». С вон той самой надписью, которую я не хочу повторять. Незадолго до этого Сальвадор примкнул к сюрреалистам и ему надо было как-то выделиться.
Или это он разговаривал сам с собой? Так вот отказывался от академической манеры живописи, которую впервые манифестировал в 14 лет портретом матери — потому и плевал на него? Я не знаю.
Вскоре Сальвадор получил письмо от отца: тот больше не будет присылать деньги самонадеянному художнику. И дверь родительского дома для него закрыта. В своих мемуарах Дали жаловался: «Я был изгнан из семьи без единого гроша!». Нашему герою к тому моменту, на минуточку, было 25 лет. До этого он жил на полном пансионе у папы.
С семьёй Дали так и не помирился. Тот самый рисунок теперь признан искусством и хранится в Центр современного искусства Жоржа Помпиду в Париже. Наверное, в какой-то мере он помог художнику сделать карьеру. Но.
Послушай, Сальвадор. Я скажу тебе как старший товарищ и родитель троих. Многие из нас допустили ошибки в воспитании детей. Или как сейчас принято формулировать: «нанесли им множественные психологические травмы». Мы ведь все играем главную роль в пьесе, текста которой не знаем наперёд. Трудно ли запнуться, сфальшивить, понести отсебятину?
Но публично обижать родителей — последнее дело. Все те, кого ты приятно шокировал своей выходкой, уже давно умерли. А мы помним, что ты вёл себя гадко, как распущенный подросток.
Сходи к маме и извинись.