Пётр был очень слаб. Руки его дрожали. Уже ноябрь стоял на дворе. Холодно было, голодно. Люба собирала в лесу грибы, подмёрзшие ягоды. Готовила их на костре. Кухонную утварь отец Василий завёз в недостроенную конюшню ещё когда строить начинал, да так всё там и оставил. Очень эта посуда пригодилась Любе и Петру.
Каждый день Люба боялась, что отец найдёт её. В село не ходила. Но и уйти они с Петром пока не могли, он ещё не мог ходить. Первые шаги сделал неожиданно.
Пошёл первый снег. Грибов под ним было уже не найти, да и все ягоды закончились в округе. Решила Люба оставить Петра одного, а сама всё-таки собралась в село. Хотела к дому осторожно подойти, и если там никого нет, то припасы какие-нибудь взять.
Как только выбралась из леса, увидела, как на краю села полыхает. Сердце забилось в тревоге, когда поняла, что это горит что-то рядом с их домом. Но это горел их дом. Треск, шум, грохот — всё это было песней пожара. Подбежала ближе. Всюду стояли люди с вёдрами. Вёдра были полны воды. Но ни один человек не бросился тушить. Все стояли как истуканы и смотрели ошарашенно.
— Ну слава Богу, — кричал кто-то из толпы.
— Ой как хорошо-то, давно этих ведьм сжечь пора.
— Да нет там ведьм давно, Василий один остался.
— Так он внутри что ли?
— Скорее всего, он недавно вернулся.
Любино сердце бешено колотилось. Она намотала платок так, чтобы только глаза видно было, боялась, что узнают её. Смешалась с толпой. Повсюду воняло дымом. Но Люба не слышала этого запаха. Она давно привыкла к нему.
Ей чудился только запах еды. Она перемещалась в толпе и принюхивалась к людям. От кого-то пахло борщом, от кого-то чесноком, от кого-то печёной картошкой. И так сильно хотелось есть, что у неё закружилась голова. Всё поплыло перед глазами, и Люба потеряла сознание.
***
Пётр услышал шаги. Подумал, что вернулась Люба. И неожиданно для себя почувствовал ноги и встал. Сам себе не веря, подошёл к двери.
— Кто там? — спросил он.
А самого радость распирала через край.
Открыл дверь и попятился назад. Споткнулся о ведро и упал на земляной пол.
На пороге стояла Велена.
Она улыбалась, как в тот день, когда Пётр пришёл просить руки Любушки.
— А ты живучий, не могу с тобой справиться. Сильная любовь у твоей Любы. Такая сильная, что я даже ничего не могу сделать. А я с ней пришла.
Велена как-то странно присвистнула и на пороге показалась Люба.
Пётр заметил, что Люба успела переодеться.
— Иди, смелее, — пробормотала Велена, взяв Любу за руку и подведя её к Петру.
Парню показалось, что Люба стала какой-то странной, застенчивой. Вообще глаза на него не поднимала. Пётр дотронулся до её руки и прошептал:
— Не бойся, любимая, я с тобой, — и прижал её к себе.
А ощущения были такие, словно обнимает её впервые.
— Я благословить вас пришла, — вдруг произнесла Велена. — Живите уже вместе, радуйтесь.
И вышла.
Люба дрожала в объятьях Петра.
— Ты чего боишься, Любушка? Я тебя в обиду не дам.
Всю ночь Пётр и Любушка любили друг друга. Утром Пётр встал тихонько. Зажёг лампу. Подошёл к кровати, хотел посмотреть при свете на любимую свою. А на кровати и не Люба лежала вовсе, а другая девушка. Он потёр глаза. Умылся, вернулся к кровати. Так и есть. На кровати спала девушка с неестественным цветом кожи, бледная-бледная.
Пётр схватился за голову. Потом начал незнакомку трясти за плечо. Та проснулась. Попятилась к двери.
— Где Люба? — прорычал он.
Девушка ничего не ответила и выбежала, даже не одевшись.
Пётр побежал за ней. Ревел как медведь, рвал на себе волосы.
Но девушка быстро исчезла в лесу. Только следы от её босых ног петляли на снегу. Не стал Пётр её преследовать, вернулся в конюшню.
Рухнул на кровать и зарыдал.
Пролежал так до вечера. А когда почувствовал чьё-то прикосновение, вскочил, как ужаленный.
— Дверь нараспашку, снега намело, — сказала Люба.
Она удивлёнными глазами смотрела на взбесившегося Петра.
— Пошла вон, ведьма, — крикнул он ей прямо в лицо.
Слёзы брызнули из глаз Любы.
А Пётр схватил палку и начал размахивать перед Любой.
— Давай, давай, проваливай, — продолжал он сыпать ругательства на ничего не понимающую Любу.
Продолжение тут