Для начала обратимся к хорошо знакомому многим термину res publica, который для римлян был синонимом римского государства. При этом сами римляне обозначают им не само по себе государство, а своеобразное правовое поле в этом государстве. Так, Цицерон в своём одноимённом труде говорит, что «res publica – это собственность народа. Но народ это не любое собрание людей, сошедшихся вместе с каким бы то ни было образом, но сообщество большого числа людей, соединённых в согласии относительно права и общего блага».
Таким образом, именно общее благо является главным свойством res publica, без которого res publica теряет свою сущность. В то же время для римлян единоличная власть цезарей нисколько не исключала res publica, поскольку в их представлении цезари были теми же людьми, которым власть делегирована для всеобщего блага. Различался только взгляд на старую и новую res publica. Тацит, например, отмечает, что при Августе никто не помнил старую res publica, однако последний установил новую res publica в виде принципата. Так и каждый из последующих цезарей, которые приходили к власти военным путём, говорили о восстановлении res publica, подразумевая не восстановление государственного строя, но общего блага.
При этом римляне прекрасно осознавали изменение государственного устройства res publica. Так, Тацит говорит, что древняя res publica была лучше, поскольку у людей было больше свобод. Однако в жизнеописании Цезаря Плутарх заявляет, что во время гражданских войн с Помпеем уже ходили речи об обреченности res publica, если она не трансформируется в монархию. Ему вторит Кассий Дион, который заявляет, что res publica стала надёжно защищённой, так как при прежней демократии невозможно было уже оставаться в безопасности.
Иначе говоря, для римлян при определении res publica был важен не определённый режим, а именно общественное благополучие.
Именно о таком общественном благе говорят и последующие византийские историки и государственные деятели, используя термин politeia – смысловая калька латинского res publica. Здесь следует отметить, что этот термин не является изобретением византийцев, поскольку он ранее использовался вышеупомянутыми Плутархом, Кассием Дионом, Аппианом Александрийским в своих трудах в значении «res publica». Таким образом, для условных византийцев не существовало смыслового различия между res publica римлян и византийской politeia. Это и неудивительно, поскольку византийцы и сами были римлянами, или как они себя именовали, ромеями. Византийская (ромейская) монархия же являлась прямым продолжением римской res publica эпохи принципата и домината.
Французские философы эпохи Просвещения обильно поливали грязью Византию, выражаясь о почившей империи в самых нелестных тонах. Отголоски тех пасквилей до сих пор живут в сознании людей, хотя бы потому, что типичный византийский император представляется абсолютным монархом, для которого было его собственностью. На самом деле, нет ничего более далёкого от действительности.
Не всякий император считался таковым только из-за получения власти. Главным критерием законного правителя являлась народная легитимизация.
Институции Феофила говорят нам: «Царь есть тот, кто обладает властью, переданной ему народом».
Феофилакт Охридский, обращаясь к наследнику императорской власти Константину Дуке, говорил, что император получает власть по доброй воле множества и по согласию народа, в то время как тиран похищает власть силой.
Чтобы стать византийским императором, в первую очередь необходимо было быть избранным на эту должность, при этом назначенный или наследовавший император должен получить поддержку от сената, армии и народа через аккламацию, прямое признание его народом через восклицания и одобрение. Избрание императора происходило и при переговорах с народом. Так, после смерти Анастасия несколько кандидатов были забракованы, пока сенат не объявил поддержку Юстину I, которого утвердили аккламацией.
Если же император получал власть в результате мятежа, то в первую очередь он получал признание от своих солдат и от народа города, в котором располагался на данный момент. И в случае успеха своего мятежа после вступления в Константинополь император всё так же был обязан получить аккламацию от народа и таким образом легитимизировать свою власть. Примечательный случай приводит нам Никита Хониат в своей Истории. Когда Исаака II Ангела сместил его брат Алексей III Ангел с помощью армии, народ воспринял эту новость спокойно и признал за Алексеем право на престол. Никита Хониат в данном случае язвительно сообщает, что народ не предпринял никаких справедливых действий, узнав, что его лишили традиционного права назначать императоров.
Таким образом, именно народное признание определяло законность правления византийского императора. Новый император обязан был появиться перед народом на похоронах почившего императора, на ипподроме или в храме св. Софии, где получал всеобщее одобрение. При этом одобрение император должен был получать не только непосредственно при воцарении, но и при каждом появлении на публике. Если же этого не происходило, государство оказывалось в состоянии кризиса и народ реализовывал своё право на восстание, о чём будем рассказано в следующей статье.
Теперь же следует сказать о фигуре императора в глазах византийцев. Как было указано выше, для ромеев общее благо и государство были синонимами. Фигура императора же обеспечивала защиту общего блага, politeia, и понимали как сами императоры, так и ромейский народ. Каждый император ясно давал понять, что прекрасно понимает свою задачу в защите общественного блага и старался убедить людей, что достоин их веры в него. Так, при венчании на царство для императоров стало традицией благодарить народ на ипподроме или дворце за оказанное ему доверие. В своих трудах императоры точно так же постоянно упоминали, что весь смысл их власти состоит в служении общественному благу.
«Ни императорское великолепие и полномочия, ни власть и распространение наших полномочий, ни возможность показать всё это и порадоваться, - ничто из того, чего ищут и ценят люди, не приносит столько радости нашему величеству, как то, что производит мир и процветание наших подданных, устроение и постоянное улучшение наших общественных дел» Говорит нам император Лев VI Мудрый в своей Тактике.
И от императоров ждали соответствия высоким стандартам. Всё, что они делали во благо государство, воспринималось как само собой разумеющееся. Здесь особенно примечателен анекдот эпохи правления Феодора Ласкариса:
«Жил в это время некий простоватый и очень глупый человек. Проходя по улицам великого города Никеи, он каждому знакомому, которого встречал, объявлял, что следует радоваться вместе с ним: «Ибо в скором времени явится добрый император». Эта постоянно повторяемая фраза дошла до слуха самодержца, и тотчас этот предсказатель был приведен к государю. Когда он приблизился, его спросили, и он признал, что говорил то, в чем обвиняется. Император: «А что же я? Разве я не кажусь тебе добрым императором?» Он: «А что ты дал мне, чтобы я считал тебя добрым?» Император снова: «Разве я не даю тебе, когда ежедневно сражаюсь до смерти за тебя и соплеменников?» Человек же возражает: «И сияющее солнце согревает и освещает нас, но мы не благодарим его за это, ибо оно совершает то, что ему заранее предписано. И ты делаешь то, что является твоим долгом, за страдания и муки соплеменников, как ты говоришь». На эти слова самодержец ответил: «Но если я дам тебе подарок, я буду добрым?» — «Несомненно», — ответил простак. И тотчас по императорскому повелению ему были принесены одежды и деньги, взяв которые он начал проклинать любого, кто бы искал другого хорошего императора. Ибо тот, одаривший его такими [подарками], и есть добрый, хороший и прекрасный император».
Феодор Скутариот. Хроника.
Таким образом, для византийцев император был самым настоящим чиновником, который правит ради общего блага, не своего. Отдельно стоит отметить, что несмотря на сильную религиозность населения империи, религиозные взгляды самого императора оценивали отдельно от его государственной деятельности. Так, монофизита Анастасия хвалили за управление общественными делами, хоть и ругали на ересь. Льва V Армянина проклинали за иконоборчество, но в то же время его называли «великим благодетелем Римской империи». Критикуемый иконоборец Феофил прославлен как справедливый деятель и строитель. И даже Флавий Клавдий Юлиан (С жизнью и правлением этого императора можно ознакомиться в цикле статей по ссылке), получивший нелестное прозвище Отступник за приверженность язычеству, вместе с проклятиями за гонения христиан признаётся положительным государем.
Византийцы чётко разделяли общественное и частное в отправлении власти императоров. Налоговая база воспринималась всеми как общественное имущество, которое императоры должны тратить только для общего блага. О чём и напоминают ромеям императоры в своих новеллах.
При этом в случае растраты бюджета на частные нужды императоров подвергали самоё жесткой критике. Доходило до смешного – Евагрий Схоластик в своей «Церковной истории» ругает Юстиниана за то, что тот построил множество церквей на общественные деньги, а не на свои. Точно так же Скилица критиковал императора Михаила IV Пафлагона за траты бюджетных средств на благочестивые дела ради повышения собственного престижа.
Что касается законотворчества византийских императоров, то здесь можно сказать, что императоры являлись полноценными источниками права. При конечной нормой был не сам закон, а всё то же общественное благо, politeia. Потому при издании очередного закона императорам приходилось каждый раз убеждать людей в том, что действуют они исключительно в их благо. Удавалось это, конечно, далеко не всегда. К примеру, в «Тайной истории» Прокопий Кесарийский открыто называет Юстиниана тираном, поскольку тот свои законы подводил под собственное обогащение. Довольно часто императоров критиковали за противоречащий церковным канонам брак. Кроме того, византийцы ясно понимали, что имеют право не подчиняться законам в том случае, если эти законы явно несправедливы.
«Пока в своих действиях и в законодательстве он поступает хорошо, мы должны слушаться его, но если он сказал: выпей яд, ты бы этого не сделал. Если он скажет тебе: прыгни в море и переплыви его, ты не сможешь этого сделать. Из этого узнай, что император, будучи человеком, подчиняется законам благочестия»
Кекавмен. Советы и рассказы.
Патриарх Константинополя Николай Мистик в своих письмах говорит, что императору следует подчиняться, когда тот велит сделать что-то ради общей пользы. В ином случае патриарх не жалеет слов: «… он приказывает нам отказаться от благочестия? Это не относится к императорской обязанности, поэтому нам не следует слушаться, а следует пренебречь его приказом как нечестивым, исходящим от нечестивого человека. Он приказывает нам клеветать, разить кого-то вероломством, осквернять брак или неправедно отнимать чужое? Однако это занятие не императорской власти, но более разбойника, клеветника, прелюбодея, вора…»
Конечно же, императоры далеко не всегда соответствовали стандартам, придерживаться которых их заставлял народ. Они могли злоупотреблять своим положением или вовсе скатываться в тиранию. И когда византийцы понимали, что их император действует против общего блага, они реализовывали своё неписанное право на восстание, о чём пойдёт речь в следующей статье.