На главной площади были установлены гигантские электронные часы. Часы застыли на времени "8760:00:00:00". Последние нули уже были долями секунды, видимо тоже весьма ценными для человечества.
— Их ещё не запустили, — сказал кто-то в толпе.
На большой красочной сцене громко играет музыка, выступают артисты. За кулисами, подозрительно выглядывая наружу, толпятся какие-то люди в деловых костюмах...
Если вы случайный посетитель сего торжественного мероприятия и ещё не разобрались, что к чему, то кто-нибудь из присутствующих вам непременно подскажет, что эти цифры означают:
— 365 дней до конца света.
— А? — догадываетесь вы.
— Ждут президента, — продолжают вам подсказывать.
— До конца света?
— Шутите? Для запуска часов.
— А там кто?
— Мэр.
— А что мэр запустить часы не может?
— Что вы? У него нет полномочий.
— А президент не опоздает?
— Как можно? Не каждый год бывает конец света!
Собеседник ваш заметно волнуется : поглядывает по сторонам, трёт себе руки, перетаптывается на месте, словно разогревается в январский холод, и вдруг вы тоже начинаете волноваться, поддаётесь, так сказать, настроению толпы...
Покуда ждут президента и ничего такого не происходит, помимо того, что поочерёдно выступают приглашённые артисты, каскадёры и шуты, вы начинаете припоминать, что, действительно, учёные установили точную дату конца света, вычислили с помощью большого адронного коллайдера, прозванного в народе попросту "бублик".
Сей бублик, обошедшийся человечеству в астрономическую сумму, которой с лихвой бы хватило, чтобы накормить всю голодающую Африку вместе с её президентами, вождями и бандитами, — сей бублик был гордостью учёных, ибо мог дать ответы на вековечные вопросы. Хотя бы на один. Но он, дурак, взял да и ответил на все вопросы любопытных людей. 99 процентов ответов было, само собой разумеется, тут же засекречено. Ни как зародилась наша матушка Вселенная, ни когда она зародилась, ни кто её родители или создатели, что, вероятно, одно и то же, и прочие ответы многознающего бублика на вопросы многоумных мужей — никто никогда не узнает. Оное было засекречено с благой целью — оградить простой, девственный мир от чересчур откровенной информации.
Но один ответ всё-таки просочился наружу, как бы зародился; и вот уже по всему миру устанавливаются электронные часы, отсчитывающие миру последнее время, которые люди побогаче могли заказать себе прямо на дом или в бункер, — это смотря по тому, где они собираются встретить конец света. Люди же победнее могли просто купить часы: наручные, стенные, с кукушкой или набатом... Да что там часы! Всё производство повернуло на конец света. Тут вам, пожалуйста, и сувениры, и одежда, и мебель с постельным бельём. Люди побогаче могли купить машины, самолёты или устроить себе прощальное морское путешествие вокруг света. Люди победнее, конечно, тоже могли позволить себе последнее, но, как водится, на носу или на заду. Словом, всё человечество готовилось во всеоружии встретить конец света.
Вы, конечно, не верите в конец света, и у вас нет ни часов, ни одежды с соответствующей символикой и раскраской. "Ай-ай-ай", — взглянув на вас, многие с укоризной покачают головами: у них-то есть и часы, и штаны, и место на кладбище. Неверующий, вы даже порою извиняетесь, что у вас этого всего нет, но на вас продолжают смотреть, как на сумасшедшего. А на работе вам заявляют, что такого-то числа вам надлежит быть на главной площади вместе со всеми. Вместе со всеми, единым, дружным коллективом! Вы, конечно, возражаете, даже упоминаете о существующей в стране демократии, но вам говорят, что скоро конец света.
Вы сначала сидите дома, возмущённо гордый, одинокий: не пойду! Но вам звонят, напоминают. Лучший друг говорит:
— Сходи, что тебе стоит? Тем более концерт, песни, халява разная, когда ещё такое будет?
— А сам?
— Я тоже приду.
Ладно, вас уговорили. Лениво одевшись, вы бредёте на площадь. Площадь, естественно, полна народу. Всё празднично, нарядно. Вашего друга нет: его жена не отпустила. Не видно и коллег по работе: они, верно, на другом конце площади единым, дружным коллективом с транспарантами и плакатами. "Отщепенец! — скребут у вас кошки на душе. — Гадкий утёнок!.."
Но тут же, одинокий, вы находите себе других знакомых или, чаще, они находят вас. Это, допустим, ваши соседи, с которыми вы видитесь не больше двух-трёх раз в год, и то на собрании жильцов. Соседи всё знают и о вас, и о конце света. Они разговаривают с вами осторожно, чтобы, не дай бог, не ранить вашу чуткую натуру. Вы не возражаете, вам даже это нравится, что с вами разговаривают как с человеком; через несколько минут вы уже в курсе всего.
Надо же, как интересно! А вы-то думали...
Вы начинаете чувствовать себя неловко: ведь до этого вы считали себя умнее всех, этаким мудрецом Диогеном, который со своей бочки видит правду и обличает ложь. Соседи, оказывается, тоже не верят в конец света и относятся ко всему, как к шоу. Вы тоже ничего против шоу не имеете. Выступают хорошие певцы, циркачи, хоры народной самодеятельности. Вот-вот должен подъехать президент, все его ждут, нарядные, праздничные, в прекрасном настроении... и вот уже ваша рука тянется за портмоне, когда к вам, словно греческая богиня на колеснице, приближается очаровательная девушка с напитками и флажками с символикой конца света. Вы щедро закупаетесь. Чёрт с ними, деньгами! И одариваете и девушку-продавщицу, и соседей, а соседи — такие милые люди — натягивают вам на голову свою бейсболку с символикой конца света. Все вместе вы делаете селфи на фоне часов...
Вдруг площадь возликовала: на помост, как чёрт из табакерки, выпрыгнул президент.
— Привет, дамы и господа! Я президент! — шутит, все смеются, даже вы.
Президент, весь, разумеется, в символах конца света, нажимает кнопку, да не рукой, а кувалдой, как и было задумано устроителями шоу. Кнопка вдребезги, часы побежали. В небо оглушительно ударил салют. Площадь радостно зааплодировала, закричала "ура!.."
Вы хлопаете в ладоши, и во всеобщем ликовании на вас вдруг нахлынуло откровение, и вы говорите соседям:
— Я думал, он не придёт.
— Что? — не расслышали соседи.
— Я думал, что президент не придёт! — сквозь орущую толпу кричите вы.
— Как не придёт? — громко отвечают вам. — У него же скоро выборы!