Читать роман с начала - здесь
- Ярков! – прозвучало неожиданно, заставив доктора вздрогнуть. В проеме вырос незнакомый конвоир в чине младшего сержанта.
- Ну, я, если не шутишь, - ответил хриплым спросонья голосом Рохи.
- На выход, с вещами! – коротко приказал конвоир.
- Ни хрена себе! – обнаружив недюжинную резвость, Жора вскочил с нар и замахал руками. – Одних, блин, сёдни сюды, завтра – туды твою… другим – опеть баланду хавать!
- Спокойно, Куропаткин! – поднял обе руки вверх конвоир, успокаивая эмоционального Жору. – Будет и на твоей улице праздник.
Ни слова не говоря, Олегу вернули все, что накануне было упрятано в мешок.
- Тута распишись! – ткнул пальцем прапор в треснутых очках, - как положено!
- Что это? – удивился Олег.
- Постановление об изменении меры пресечения наказания, комик!
- Никак, убийцу взяли! – вырвалось у Олега.
- Не могу знать, - отвел глаза прапор.
Не очень понимая – что все это значит, он натянул свой свитер, вдел в брюки ремень и вышел с конвоиром во двор. Через минуту Ярков уже сидел в знакомом отсеке «уазика». Напротив восседал знакомый усатый конвоир и мирно дремавший Пруссаков.
- Тебя, гобой, - хмыкнул усатый, показав доктору ряд металлических зубов и закрывая дверь. – Мы ща повезем на хоровую капеллу!
- Чтобы хором пялить! – выдавил, как остатки пасты из пустого тюбика, водила и натужно зашелся в истерическом хохоте.
- Заткни выхлоп, Холодцов! – рявкнул проснувшийся капитан. – Поехали, поехали! Да на дорогу гляди, а не на встречных шлюх!
- Есть, товарищ капитан… А куда ехать-то?
- По направлению в аэропорт. Бензина хватит? – деловито поинтере-совался капитан. – Если не хватит, не забудь заправиться по дороге.
- А зачем в аэропорт? – вклинился ошарашенный Ярков. – Меня что, как Луиса Корвалана на Буковского менять будут?
- Слишком много чести, - буркнул капитан и закурил. – Прекратить разговорчики!
Судя по асфальтовому покрытию, «уазик» мчался по Шоссе Космонав-тов. Ярков бряцал наручниками, скрипел зубами и маялся неизвестностью. Его взяли у трупа, тепленького, арестовали, но тотчас выпустили, а теперь везут в неизвестном направлении… Куда и для чего?
- Сворачивай на Одоевского! – неожиданно приказал капитан водителю.
Машину помотало, дважды подбросило и, наконец, она встала, как вкопанная. Яркова осторожно, совсем не так, как задержанных у ментовки, вывели наружу.
Метрах в десяти от «уазика» стоял черный «мерседес», подпираемый с двух сторон мощными, тоже черными джипами. У каждой из иномарок стояло по братку в просторных плащах и шляпах. Больше вокруг не было ни души. Шоссе продувалось осенним ветром. Очень скоро у доктора застучали зубы.
- И который из них дон Карлеоне? – поинтересовался Ярков у усатого. Тот криво усмехнулся и кивнул в сторону «черных» личностей:
- Иди к «мерсу». Да не дергайся, покалечат.
- А выкуп? – спросил Олег, которого вдруг начал разбирать смех.
- Ой, дурак… Ой, дурак!…
Сняв с доктора наручники, усатый отвернулся и залез в «уазик». Олегу ничего другого не оставалось, как направиться к иномаркам. Когда он поравнялся с одним из джипов, браток, стоявший возле «мерседеса», открыл заднюю дверь шестисотого и пробасил:
- Садись!
В машине он оказался между двух братков, один из которых предложил ему закурить «Кэмел», а другой достал из холодильника бутылку пива «Туборг».
Вскоре машины тронулись. Браток, сидевший спереди, поднес к губам маленькую рацию «Уоки-токи» и тихо сказал:
- Первый, он у нас. Едем на дачу. Маршрут номер три.
Олег удивленно посмотрел по сторонам:
- А что, есть еще и один, и два?
- И четыре, и пять, - ответил браток, сидевший справа. – Старший в последний момент принимает решение, по какому маршруту ехать. Вот что, Сочень… Если и впредь будешь так сыпать вопросами, то я тебе в глотку нипель всажу.
- А почему Сочень? – поинтересовался Олег.
- Как тебя увидел, так и приклеилось - по-простому объяснил браток. - Не нравится? По-моему, исключительно колоритно.
Олег молча курил, потягивал пиво, наблюдая, как невидимый фильтр мгновенно высасывает дым из салона. В голове варилась бурда из мыслей, порой взаимоисключающих друг друга: бандиты с ним обращаются намного интеллигентней, нежели родная полиция. Что это: трюк, который должен усыпить и расположить пленника или своеобразный порядок вещей?
Автомобили выскочили на окружную дорогу и, увеличив скорость, по-мчались в сторону Кормилиц.
Конечным пунктом оказался элитный дачный поселок Ратники. Когда иномарки въехали за забор тщательно охраняемой территории, уже вовсю рассвело, и Ярков смог рассмотреть во всей красе до десятка неописуемых коттеджей.
Аккуратно подстриженные газоны, резные беседки с гномами, малахит, мрамор, витражи. Яркая зелень сквозь застекленные лоджии, - от всего веяло роскошью.
Возле одного из таких замков машины плавно затормозили. Их ждали. Молодой парень в строгом костюме подошел и открыл дверь.
На крыльце Яркова тщательно обыскали, и только после этого предло-жили пройти в дом.
Кабинет, в котором оказался через минуту слегка захмелевший от пива доктор, был отделан дубом и выглядел по-деловому строго. Его усадили в глубокое кресло. Вошел молодой человек с подносом и выставил на столик бутылку коньяка, булочки с джемом, салат, окорочка гриль, блюдце с дольками лимона, кофейник с горячим кофе, бутылку минералки и посуду.
- Подкрепитесь пока, - глухо предложил он Яркову и бесшумно удалился.
Доктора не нужно было просить дважды. Едва до его носа добрались ароматы принесенных блюд, желудок, в котором почти сутки не было и маковой росинки, буквально заскулил.
Минут через двадцать он ощутил приятную тяжесть в животе, поднял голову и увидел в углу кабинета, под самым потолком видеокамеру, наце-лившую на него свой немигающий глаз.
Ему сделалось неловко. Выходит, все время, пока он набивал утробу, за ним внимательно наблюдали. Интересно, кто?
Через минуту после того, как он опустошил подряд две чашки кофе, в кабинет вошел высокий седой мужчина лет пятидесяти, по-видимому, хозяин апартаментов. Поздоровавшись с Ярковым за руку, он присел в кресло напротив и поинтересовался:
- Как кухня, Олег Анатольевич?
- Мне понравилось, - с трудом подавив отрыжку, ответил Олег.
- Меня зовут Аркадий Тимофеевич, фамилия Полозов. Я депутат Гос-ударственной думы, – заученной скороговоркой выдал хозяин и взглянул застывшему Яркову в глаза. – Про вас я все знаю, поэтому представляться не нужно.
Крупное, породистое лицо, очки в дорогой оправе, сквозь стекла кото-рых смотрели на доктора маслянистые глаза. Олег бессчетное количество раз видел это лицо по телевизору, но сейчас не узнал, за что ругал себя последними словами.
- Вероятно, вы догадываетесь, с какой целью я пригласил вас к себе.
- Весьма смутно, признаться… - попытался юлить Ярков, но депутат тотчас оборвал его характерным жестом: вздернув обеими руками, будто защищаясь от неожиданного удара.
- Олег Анатольевич, давайте не будем рисковать. Вы уложили немало моих людей. Я вас мог за это время четвертовать, покрошить, зажарить… На ваших руках скончался сын Степанцова… Может быть, хватит жертв?
- Я вас внимательно слушаю, - кивнул Ярков, наливая себе минералки.
- Вот и отлично. Вы в курсе, что случилось позавчера в Москве?
- Смутно, - ответил Ярков, опустошая стакан.
- Там несколько чеченских отморозков захватили около семисот за-ложников во Дворце культуры на Дубровке и требуют вывести войска из Чечни. В противном случае угрожают взорвать Дворец.
Полозов потянулся за пультом и через несколько секунд в одной из стенок вспыхнул огромный экран домашнего кинотеатра.
- Да вы что! – чуть не поперхнулся Ярков, припоминая отдельные те-левизионные кадры, виденные им за минуту до того, как ему воткнули наркотик.
- Ваш учитель Степанцов, эксплуатируя ваши чувства … признательности, благодарности и так далее, отснял из окна пятой палаты один разговор… Между мной и … лицом кавказской национальности. По злому стечению обстоятельств это лицо оказалось в камуфляже боевых чеченских ко-мандиров… К сожалению, я узнал об этом слишком поздно. Степанцова пристрелили в палате, а отснятые им материалы испарились, как сон, как утренний туман.
По экрану в этот момент ползли титры какого-то боевика.
Олег хотел вставить реплику, но депутат остановил его жестом и продолжил:
- Сейчас нет ни Степанцова, ни его сына, ни материалов. Вы – един-ственный свидетель, который может хоть что-то прояснить. Как бы то ни было, мне необходимо достать эти материалы. Этот Степанцов… Я навел справки, он участвовал в моей предвыборной кампании. Видимо, кое-какие доступы сохранил, подлец…
- Я об этом не имею никакого представления…
- Знаю, - перебил депутат. – Не об этом речь… Интуиция мне подска-зывает, что вы знаете, где находятся отснятые материалы. А она, я имею в виду интуицию, меня еще ни разу не подводила.
- Сейчас подвела, - заверил депутата Олег. – Я не имею никакого представления о местонахождении этих кассет. Учитель использовал меня вслепую.
- Прекратите молоть чепуху, подумайте, - в маслянистых глазах Полозова неожиданно промелькнула сталь. – Не забывайте, что вас нашли рядом с трупом, приколоченным к стулу. На молотке, которым вы приколачивали беднягу, ваши отпечатки...
- Вы подстроили все это? – Олег вскочил с кресла.
- Сядьте! – приказал Полозов. - Никто ничего не подстраивал. Я лишь перечисляю факты, зафиксированные в протоколе осмотра места происшествия. Так или иначе, вам придется поработать на меня. У меня нет другого выхода, поэтому я спрашиваю по-человечески, без нажима: где материалы?
- И под нажимом, и без него я отвечу одно и то же: не знаю.
- Напрасно вы столь безапелляционны, Олег Анатольевич! - В руках Полозова откуда-то появилась рация. Он поднес ее к губам и, выделяя каждое слово, произнес: - Крок, забирай его, он твой.
Произнесенная фраза должна была, по-видимому, морально убить Яр-кова. Однако доктор в этот момент самозабвенно уставился в экран телевизора и просто не услышал ее.
- Не может быть! – слетело с его потрескавшихся губ. – Кто бы мог подумать! С виду не скажешь!
- Что вы там увидели интересного? – спрятав рацию, зло спросил депутат.
- Не что, а кого, Аркадий Тимофеевич. Некую Лизу Сереброву… матерого киллера, маскировавшегося до поры, до времени под медсестру хи-рургического отделения куколку Лилечку…
- Что за чушь вы несете?
- А, черт! – Ярков схватился за голову и закрыл глаза. – Точно, это была она. Как я не узнал! Кажется, это было вчера. Она видела и слышала… Ну, конечно!!! Все поняла девчонка, все! И вернулась, чтобы убить!!! Эле-ментарно! Ну, тупица, маразматик! Склеротик, блин!
Вошедший в этот момент детина с крючьями, наручниками, удавками и ремнями, застал весьма забавную картину: Полозов сидел в кресле и делал ему всяческие знаки, чтобы не мешал. Тот же, которого Кроку разрешили забирать и дожимать спецсредствами, буквально катался по полу, молотил кулаками воздух и повторял одно и то же:
- Идиот! Клинический дебил! Безнадега! Ну, баба… Дюймовочка, блин!
- Вы бы посвятили меня в суть переживаемых ощущений, Олег Ана-тольевич? – робко намекнул Полозов. – Вроде бы я тоже имею кое-какое отношение ко всему… Один ум хорошо, а два, знаете ли, лучше!
Услышав это, Ярков перестал кататься, поднялся и принялся расхаживать по кабинету, как по студенческой аудитории.
- Прошу прощения. Сказывается перенапряг последних дней. Психика на грани, знаете ли…
- Понимаем, - сочувственно кивнул Полозов и повернулся к застывшему в дверях Кроку: - Садись и внимательно слушай. Да спрячь причиндалы-то!
Сделав пару рейсов туда-обратно по диагонали депутатского кабинета, Ярков указал на телевизор:
- Выключите, Аркадий Тимофеевич. Сейчас он только отвлекает, мешает собраться с мыслями.
- Да, да, конечно, - Полозов нажал на кнопку пульта. – Так что такого вы увидели на экране, что заставило вас кататься по полу.
- Почти две недели назад у нас в клинике побывало телевидение… Ну, знаете, съемка новых методик лечения, интервью с больными пациентами. Сейчас я точно вспомнил, что это был день накануне убийства … двойника Степанцова.
- Какого еще двойника? - озадачился депутат.
Олег с трудом составил в голове цепочку, благодаря которой надеялся уцелеть в цепной термоядерной реакции депутатского гнева, и страшно боялся, что может что-то упустить.
- Дело в том, что у настоящего Степанцова не было рака. Мы с ним имитировали болезнь, понимаете?
- Зачем? – наморщил лоб Полозов.
- Как я теперь понимаю, имитация ему нужна была для съемки ваших окон. С моей помощью ему был создан идеальный щадящий режим. Но это я понимаю лишь теперь, спустя недели.
- А недели назад вам-то это зачем надо было?
- Заплатили, вот зачем, - покраснев, сознался Ярков.
- То есть, вы не знали об истинных планах своего учителя?
- Нет, ни в коем случае. Он мне втемяшил совершенно другую легенду о друге детства, которого надо было во что бы то ни стало убедить в том, что Степанцов обречен. Сказочка рассчитана на идиотов, но я тогда не очень задумывался об этом.
- Для того, чтобы совершить качественную съемку, нужна аппаратура…
- Ее приносил Степанцов младший, - опередил возражения Полозова доктор. - С моего, разумеется, разрешения.
- Значит, и вам в том числе я обязан этим компроматом, - масляные глаза Полозова налились кровью.
- Мы отвлеклись, - струхнув депутатского гнева, Олег поспешил направить разговор в другое русло. – худа без добра не бывает, Аркадий Тимофеевич. Тот факт, что учитель жив - для вас безусловно лучший, нежели если бы пристрелили настоящего Степанцова.
- Чем же этот вариант лучше? Не говорите загадками!
- Тем, что киллер попытается исправить оплошность. Мы же теперь про него кое-что знаем. Если бы Степанцова убили с первого раза, киллер исчез бы навсегда. А сейчас появилась крохотная возможность … поискать его. В первом случае, заметьте, никаких нитей к отснятым материалам точно бы не было.
- А зачем мне киллер? Мне материалы нужны, которые отснял Степанцов! – закричал Полозов и закашлялся. - Вы что … издеваетесь … надо мной?
- Киллер может вывести на Степанцова, - спокойно заметил Ярков. - У него информации побольше, я думаю.
- А что такого мы теперь, как вы говорите, знаем о киллере?
- То, что это стройная симпатичная молодая женщина около двадцати лет, рост примерно метр семьдесят…
- Откуда это вам известно?
- Я же говорю, телевидение в клинике проводило съемку в день накануне убийства. Лиля попала в кадр случайно, выходила из палаты, а камера уже работала. Конечно, она мигом отвернулась, но я узнал ее. Я примерно знаю время съемки в гинекологическом отделении. Отсюда делаю вывод, что киллершу госпитализировали в отделение в тот самый день…
Полозов повернулся к Кроку:
- Ты что-нибудь понял?
- Ни хрена, - замотал тот квадратной головой.
- Вот и я… - депутат поднялся и подошел к Яркову вплотную: - Последний раз предупреждаю, или вы подробно разжевываете нам все, или Крок займется своими прямыми обязанностями.
- Тогда наберитесь терпения, - пытаясь унять дрожь в коленках, Ярков сделал несколько приседаний. – Как вы уже знаете, учителя я госпитализировал с липовым диагнозом. Он меня упросил, дал за это денег... Примерно в тот же день, когда его госпитализировали, в отделении появилась новая медсестра Лиля. Для того, чтобы уволиться через неделю.
- Разве такое возможно? – хмыкнул Полозов. - А отработка?
- Насколько я помню, она просто сообщила, что больше не выйдет, послав начальника отдела кадров весьма далеко. Я-то думал, что ее загрызли, довели до отчаяния наши узурпаторши… Тем более, она жаловалась мне… Красивая деваха, все коллеги-мужики сразу же переключились на нее… Мне так казалось. Святая простота! Просто она убедилась, что у Сте-панцова рак. То есть, ему жить осталось - всего ничего.
- Киллер так не поступает, - усмехнулся Полозов. – Деньги заплачены, их надо отрабатывать. Вот и весь сказ.
- Мы пока не знаем ничего о деньгах, - раздраженно заметил Ярков. – Мы вообще не знаем, был ли заказчик! Вдруг у нее личные счеты!
- Хорошо, хорошо, - примирительно залопотал депутат. – Продолжайте.
- Тот факт, что Лиля уволилась из отделения таким грубым способом, говорит о том, что работа в клинике для нее – лишь ширма, потребность в которой отпала. История болезни учителя с моего стола пропадала дважды. Теперь я почти уверен, что брала ее Лиля… Уточняла, идентифицировала. Короче, убеждалась, что ее не обманывают.
- Кстати, - встрепенулся неожиданно Полозов. – Как вам удалось пустить пыль в глаза стольким специалистам. Даже онкодиспансер подтвердил, насколько я знаю…
- У меня было время все продумать и просчитать, - Олег вдруг застыл посреди кабинета и взглянул на свою правую ладонь. – Хм, странно как… я ведь ее по заднице хлопнул пару раз. Киллера … по заднице…
- Опасный жест, - еле сдерживая улыбку, погрозил пальцем Полозов. – Я бы сказал, неосмотрительный!
- Так вот, убедившись, что Степанцов больше не жилец, убийца, как это ни странно, решает отказаться от своих планов. Но, видимо, что-то вы-зывало у Лили подозрение… Женская интуиция, возможно… Возможно, странные визиты сына Степанцова – Леньки, их запирания в палате… И, уже уволившись из отделения, Лиля, или как ее там… продолжает толкаться среди больных, гулять в парке… Понятно, она ждала смерти Степанцова.
- И не дождалась! – хлопнул в ладоши депутат.
- Более того, случайно наткнулась на скандал между Байрамом и Ма-риной… Это она помогла подняться Марине из кустов, когда Байрам ударил свою экс-супругу… Теперь я вспомнил, что это была именно Лиля. Тогда у меня в мозгу не стыковалось, а теперь.
- Поведайте, о каком скандале идет речь?
Пересказывая сценарий, по которому в клинике разыгрывался спек-такль вплоть до рокового выстрела 14 октября, Олег встретился несколько раз глазами с Кроком, и ему стало не по себе. Словно сама бездна дохнула на него смертельным холодом.
- Таким образом, услышав в парке фразу Марины «Байрам, он выздо-равливает!», Лиля поняла, что ее обвели вокруг пальца. В тот же день она каким-то образом достает направление в гинекологию и с несуществующей беременностью госпитализируется на медаборт…
- Так-с, - заговорщицки улыбнулся депутат. – А каким образом ей уда-ется избежать аборта?
- Сказала, что начались месячные. Гениально, не правда ли? Про теле-видение она не могла знать и случайно, я подчеркиваю, попала в кадр.
- А вы сейчас, - догадался Полозов, - случайно же ее засекли?
- Вот именно! – Олег хлопнул себя по коленям и продолжил: - Ночью она пробирается а палату Степанцова, не зная, что вечером из Первоуральска мой коллега привез двойника учителя, настоящего ракового больного. Двойник – практически близнец. Утром вся клиника на ушах, и больше всех я, потому что знаю, что будет назначена судмедэкспертиза и моя подтасовка диагноза вскроется.
- Точно, - вклинился Полозов. – И вы крадете труп вашего учителя!
- Дальше вы все знаете, - развел руками Ярков. – Откуда, по-вашему, мне может быть известно местонахождение отснятых материалов? Если ме-ня учитель использовал вслепую и, подставив вместо себя двойника, соби-рался исчезнуть навсегда из моей жизни.
- О материалах мог знать сын Степанцова, который умер у вас на ру-ках, - металлическим голосом вынес вердикт Полозов, глядя в глаза Олегу. – Что он вам поведал перед тем, как отчалить в мир иной?
- Он был трупом, - нашелся Ярков, отводя глаза в сторону. – И ничего уже не мог рассказать.
- Этого никто не видел, это невозможно ни опровергнуть, ни подтвер-дить. Как вы собираетесь выходить на след киллера? Той, что пристрелила двойника Степанцова? Лиля, кажется, ее зовут…
- Пока не знаю, но… это единственная нить, связывающая нас со Сте-панцовым. Киллер может нас вывести на учителя.
- А пока не вывел, - депутат поднялся и направился к дверям. – Я до-верю вас Кроку. Он быстро восстанавливает память тем, кто утратил ее по неосторожности. Думаю, уже через несколько часов вы будете знать намно-го больше, чем сейчас. Но даже если и методика Крока не поможет, я просто отдам вас ментам – отдуваться за убийство. Как перспективка?
Гигантский кулачина пустоглазого взлетел и гулко опустился на голову доктора, едва не протолкнув ее в трусы. Окружающие предметы утратили свои очертания, зато всплыла четкая картинка, виденная доктором не так давно.
- Погодите, Аркадий… Тимофеевич, - проскулил оглушенный Ярков. – У меня появилась кое-какая мысль… Так, наметки…
- Что еще за наметки? – прошипело над докторским ухом.
- В наш город приезжает … Рижский диксиленд… джазоркестр…
- Ну и что? – депутатская физиономия маячила «во весь экран», не да-вая отвлечься от мелькнувшей мысли.
- Я… видел афишу. Там еще саксофон нарисован, - судорожно хватая ртом воздух, Олег барахтался «на крючке» Крока, тщетно пытаясь с него соскочить.
- Я тоже ее видел, и что из этого? Алё, гараж!!! – чувствовалось, что терпение депутата кончается и шанс, предоставленный Яркову – действи-тельно последний.
- Лиля… без ума от джаза. Диксиленд дает один единственный кон-церт… Думаю, она там будет в любом случае. Голову даю на отсечение.
- Естественно, она у тебя уже болтается, вот-вот отскочит, - усмехнул-ся Полозов, скрестив на груди руки.
- Грех не использовать этот шанс, Аркадий Тимофеевич. Я… узнаю ее, клянусь мамой. Она… не ускользнет.
- Когда концерт? – заинтересовался Полозов.
- Двадцать седьмого, в Муниципальном Дворце культуры, - уверенно брякнул Ярков и тут же рухнул на паркет. Видимо, Полозов дал знак детине отпустить его.
- Это завтра, в воскресенье… Что ж, будем считать, сутки вы себе вы-торговали. Пока мы обмозгуем план захвата вашей киллерши, вы поскучаете здесь, под замком. Да, - Полозов щелкнул себя по лбу. – И непременно займемся вашим имиджем. Если что-то будет нужно, постучите в дверь. И хотя я сомневаюсь, что из этой затеи что-то выгорит, но… попытка, как говаривал Коба, не пытка. У меня в Муниципальном Дворце знакомый коммерческий директор, я с ним созвонюсь и вас пустят задолго до начала концерта. Вы займете удобную позицию… Будете видеть всех входящих с цен-трального входа. Надеюсь, захвата заложников, как на Дубровке, не про-изойдет. У вас как, кстати, со зрением?
- Пока не жалуюсь, - пожал плечами Ярков.
- Вот и отлично. Бинокль у вас будет. Будьте крайне внимательны.
- Разумеется, ведь от моей внимательности зависит моя жизнь.
- Рад слышать, Олег Анатольевич. Как только вы ее узнаете, показы-ваете Кроку и тут же отходите в тень. На этом ваша задача исчерпывается. Зобач вас отвезет.
- Это еще кто? – икнул доктор, услышав незнакомую кличку.
- Это водила, Дрочень! – пояснил Крок, отправляя в рот очередную пластинку жвачки. – Вместе ж ехали!
- Разве я не буду свободен после того, как покажу вам ее? – Олег вы-таращил глаза.
- Ха! Ну, даешь, Дрочень! – взбрыкнул пудовыми плечами Крок.
- Как ни странно, нет! – спокойно пояснил депутат. – Вам продляется жизнь, неужели этого мало?! Молитесь, чтобы ваша… как ее? … Лилечка пришла на этот концерт.
- Она явится, вот увидите, - заверил доктор депутата, будучи совсем не уверен в своих словах. – Можете не сомневаться.
Крок подошел к нему вплотную, зацепил за подбородок:
- Если ты, Дрочень, намереваешься с концерта слинять, то, пока не поздно, выветри эту мысль. Проживешь дольше.
- Мне нужен будет костюм, - заявил пленник, выглядывая из-за гро-милы Крока. – В театр все-таки идем! Да и… одна деталь. Она знает меня в лицо. Впрочем, как и то, что джаз я терпеть не могу. Если она меня увидит на концерте…
- Не волнуйтесь, о вашей неузнаваемости мы позаботимся. Снимем размеры… закажем. В гроб-то все равно в чем-то надо ложить. А пока убери его с глаз долой! – рявкнул депутат, обращаясь к детине. – Да не разбей случайно ему… объектив-то!