У меня сколиоз с детства. Мало очень двигалась, много читала, сидела за роялем. Сначала было ничего, потом все стало прогрессировать. Теперь, к сорока годам, и лордоз с кифозом подоспели. Нет, к врачу я не хожу. Почему-то не уверена, что мои проблемы со спиной воспримут всерьез. Я ведь уже сильно "возрастная" тетка, мне и замуж уже не надо, и дети уже рождены и даже выросли. И я располнела, не чересчур, но заметно глазу. А лордоз все более и более "вываливает" мое пузо вперед. И для людей, которые ничего не понимают, это выглядит как "у тебя просто большой живот", "есть надо меньше, качаться больше" и другое. Да и я бы не знала, если бы не решила сходить на обследование в частную клинику. А так: как с попы смотрят - "О, какой прогиб сексуальный", а с лица - "Фу, пузо-то какое большое!".
Мы взрослые семейные тетки, наши болезни как бы "и должны быть". С ними никто не возится, никто не лечит. Пришла как-то на прием к врачу, то ли с циститом, то ли нет,- тут анализы сдавать надо. А пришла вместе с мужем, он у меня инвалид второй группы. Вместе в очереди друг за другом встали, он - обычный ингалятор выписывать, а я вот с циститом, ну и остеохондрозом до кучи. И я за ним в очереди встала. Так вот мне все врачи хором сказали: вот у него - проблемы так проблемы, а ваши - так, возрастное, типа у многих так и ничего, не повод лишний раз их беспокоить. Не хотят беспокоиться, короче, лишний раз. Они и из-за мужа моего не особенно хотели, да тут закон на его стороне. А у меня так себе, возрастное. И анальгетик пить присоветовали от остеохондроза, чтобы не донимал.
А теперь еще все эти "изгибы" под слоем жира спрятались. Вот и говорят: худей. А мне похудение проблемы не решит, и физическая активность, неумелая особливо, не решит, а усугубит все. Понимаете: вот была я раньше очень стройной и фигура была отличной (просто такая наследственность, никаких моих заслуг), и искривление спины при этом тоже было,- и никто-никто не замечал этого искривления. И теперь толстая - и никто-никто не замечает проблем, кроме моей полноты. Но со "скидкой": ты в "возрасте", замужем и со взрослыми детьми, тебе можно быть и полной. Только незаметной. Неавторитетной, незначительной, неталантливой, и права голоса при обсуждении важных вопросов у тебя как бы меньше. И даже не советуют как бы так одеваться, чтобы все эти лордозы-сколиозы скрывать, даже чтобы полноту скрывать - и то не советуют. Потому что кому мы вообще можем хотеть понравиться, мы, женщины в ожидании менопаузы, кто нас вообще видит? нет, как-то лениво говорят, что одеваться нужно "для себя", но ведь это неправда. Вот я в возрасте и точно знаю: это неправда. Потому что пока молода и хороша - слышала такие советы, а теперь вот их вообще слышать перестала. Теперь мне консультанты разных орифлеймов только БАДы навязать пытаются. Ну, и парфюм, конечно, дорогой, в смысле, пытаются тоже продать. Потому что выглядеть и пахнуть надо "достойно", "статусно".
Наш мир, мир теток с пакетами, топающими из продуктового, невидим. Больше всего нас заметно на семейном мероприятии. Там, куда сходятся родственники поесть. Вот печатаю и так и вижу перед глазами тетушку мою дражайшую Ларису Иванну, как она суетится даже тогда, когда мы, гости, уже пришли. И пока мы сидим за столом, выпиваем и болтаем, она бегает на кухню за очередным блюдом. Ну, или свояченицу мою Наталью, уже в возрасте чуть более солидном, чем мой. Вот суетится она возле большого противня с домашней пиццей (ах, какой вкусной!), и она маленькая, тоже полная, а я прямо физически чувствую ее болящую спину под этим жиром, все эти !изгибы", не дающие разогнуться, отчего она кажется еще более приземистой. И нет-нет, помощи ей никакой не надо. Разве что от подросших дочек, которые тут же при матери подмастерьями. Как, кстати, будет феминитив от слова "подмастерье"?
А потом уже за столом, непременно в платье, чтобы было "солиднее". Вот эти одно-два приличных платья, соответствующих семейному взрослому статусу. Нет, полноты "возрастной" эти платья не скроют, но болезни, страх увядания и близкой уже смерти, несбывшиеся мечты и надежды, недолюбленность, незаметность, отчаянье,- все это для наших глаз жующих и пьющих скрыто вот этими чехлами. Да и статус тот самый, хоть на мгновение да повыше. Она теперь не просто тетка из продуктового, но опора всей семьи, хорошая хозяйка, и "спасибо, мама", и "выпьем за родителей, за наших надежных бабушек", или за кого там еще пьют на этих застольях.
Я ем прекрасный тетилорин салат и мысленно дистанцируюсь от нее: нет, я не тетка, я другая, я еще молода, меня интересуют не только внуки и сад, да и выгляжу я еще лучше. Я вот о литературе с мужем говорю и тяжеляк слушаю, и об украинском вопросе могу судить не со слов телеведущего. И сколиоз мой еще не столь заметен, и вообще я себе позволила придти на это торжество в джинсах и в майке с каким-то черепом. И пока я так себя убаюкивала, это стало уже и со мной.
А еще вот где нас можно заметить: в продуктовом том же, в очереди. Или в аптеке. Или в автобусе. Если нас вообще заметно, значит мы хамим. Скандалим, склочничаем, качаем права, ругаем молодежь и правительство, лезем без очереди, огрызаемся. Мы почти мем, наряду с яжматерями. Только "яжматери" - мем молодой, а бабка в очереди, старый как все человечество.
Это наши несимпатичные злобные лица окружают прекрасных диснеевских принцесс в мультиках, это мы яростнее всех машем факелами и вилами при любой раздражающей возможности, мы орем "сжечь ведьму", мы сидим в учительской и паспортном столе, мешая молодым и активным. Это мы все так консервативны, что не пропускаем молодое дарование в каком-нибудь литкомитете. Молодое дарование по умолчанию пола противоположного. Мы жаждем наказывать виновных, шумим на родительских собраниях, считаем каждую монету. Это мы выгадываем на мелочах. Мы вообще очень мелочны. Мы ссоримся с водопроводчиком, придирчиво разглядываем срок годности товара, готовые всегда призвать к ответу. Это такие тетки как мы - хамоватые уборщицы и завхозихи. Там, где власти у нас есть хоть самая малость, мы страшны. Виктимблейминг и слэтшейминг - это вообще по нашей части. До государя далеко, до господа высоко, но юных и еще красивых мы изведем всевозможными придирками. Мы нарциссические матери, завидующие своим дочерям. Мы лютые свекрови старых деревенских песен. Нет, не все, конечно же, обязательно надо оговориться, что не все.
Да, еще вот где мы есть: во всяких эзотерических школах, оздоравливающих методиках, среди гадалок и ворожей, среди любительниц (чаще, чем любителей) традиционной культуры. И вот мы пьем те самые БАДы - орифлеймщицей ли проданные, или там же в йогацентре очередном приобретенные,- мы неловко встаем в стойки и позы, чувствуем энергии, мы верим, мы хотим верить, почище агента Малдера. Мы верим, что что-то еще значим, что где-то кроме невидимой возни на кухне и в саду для нас есть место, мы хотим верить, что возраст раскрывает нам тайны бытия, что кроме мира, где непрерывно умирает наше тело, есть еще и другой, возможно, более тонкий, незаметный глазу. Ах, как это забавно: незаметная женщина в незаметном мире.
Мы хотим верить во внутреннюю красоту. Потому что красота по-прежнему валюта в нашем мире. И потому, хоть сгорблены наши спины и цистит опять же, мы слушаем песни под гитару, раскачиваясь в такт, или сходимся в хороводе в сарафанах, покупаем втридорога ничего не стоящие амулеты и говорим о высоком. Обязательно о высоком. Мы не видим никакого противоречия в том, что образ нашей жизни в "низком" быту и склоки с родней ничуть не изменились. Высокое не терпит прикосновения "низкой" жизни. Мы пропускаем визиты к врачам, говоря о профессиональной медицине исключительно только дурное, в надежде, что старость можно обмануть. Мы лечимся мочой и травами, закручиваемся в асаны. Сестра моей бабули была заядной зожницей. Умирала она страшно. В госпитале ВОВ, уже никого не узнавая, речь можно было разобрать с трудом. Умерла раньше своей единственной сестры и обоих братьев.
Мы есть в православных церквях. Удивительно, одна из самых женоненавистнических конфессий так хорошо поддерживается женщинами. И эти женщины - мои ровесницы или даже старше меня. О да, бабка в церкви - тот еще мем. Старющий мем. Я помню этих бабок еще в моем в советском детстве. Мама меня иногда в церковь водила, хоть и не приветствовалось это. Это были кошмарные женщины, так полить грязью больше не умеет никто.
Меня можно бы тут упрекнуть во внутренней мизогинии. Но загвоздка в том, что я и сама из них. Вот скручивает мою спину понемножку, а где-то внутри оживает все вот это впитанное с детства. Только в детстве и позже, еще очень долго, я этого не видела. Я была не тетка, я была антитетка. Я боялась выглядеть солидно. Я болезненно переживала, что меня, молодую мать, хотят запереть в четырех стенах, и всеми возможными правдами и неправдами "не запиралась" там. Я злоупотребляла разнообразным вредным образом жизни. Потому что не тетка. Ругалась словом "добропорядочный". Ездила стопом, принимала гостей не за столом, а на полу в большой комнате. Не выглядела "цивильно". С тетками мы были по разные стороны баррикад.
Но вот сегодня у меня скрутило спину. Скорее всего, цистит мне помешает так же свободно выйти на трассу. Где моя баррикада? Я после работы иду в магазин за молоком и придирчиво смотрю на сроки годности. И в автобусе, где меня толкнули могу ответить. Потому что это моя единственная власть. Во всех других случаях меня не видят.
От меня не ожидают великих свершений. Литераторам, бывает, подолгу отказывали в публикации, и только после сорока лет они становились известны. По слухам, Стивен Кинг вешал отказы от издательств на специальный гвоздь. Но Стивен Кинг - не тетка.
Моя двоюродная бабка-зожница (я ее упоминала) была прекрасной рукодельницей, возможно могла бы стать большой художницей при должном образовании. Но сначала война, фронт, работа на гражданскую оборону после войны. А потом все, она стала теткой. Нет, она не в семье себя похоронила, она так и не вышла замуж. Ее талант убил возраст. Не возраст сам по себе - та невидимость, присущая нашей возрастной группе. Сезария Эвора - одна на миллионы других теток, и поющих, и пишущих, вяжущих или отлично разбирающихся в воспитании. Да что там в воспитании, даже в политике или ядерной физике. Хотя.... зачем же так обесценивать труд воспитательницы, не в ее пользу сравнивая с ученой?
Но это отдельная очень грустная история.....
11 сентября 2018.
Моей маме, бабушке, прабабушке и другим.…
На фото: май 2010 года, я очень боюсь теткой стать.