Если человек как совокупность базовых представлений о нём есть сконструированная абстракция, то насколько правомерно говорить о том, что каждый человек есть индивидуальность, имеющая собственный образ мыслей и, как следствие, модель поведения? Автономен ли человек в том же смысле, в каком автономной считалась природа после обрезания её связи с Богом? Видимо, только идея человека, бытовавшая в классической философии с её приматом Я над не-Я и субъекта над объектом, конституировала подлинную индивидуальность, властвующую над миром при помощи рацио. А иррациональный человек лишён индивидуальности, поскольку в нём никогда нельзя провести границу между его собственным Я и продуктом бессознательных импульсов, идущих откуда-то из природных глубин. Никакой нравственный выбор и никакое эстетическое суждение в такой парадигме нельзя считать самостоятельными и автономными.
Субъективный идеализм и индивидуализм порождали творца и героя, а иррационализм, витализм и материализм рождают конформизм и власть толпы. С этой точки зрения Ницше, полагавший, что его иррациональная воля к власти родит сверхчеловека-титана, и соблазнивший этой идеей немало бунтарей, ошибался. Отказ от разумного действия в мире не делает человека свободным. Власть иррационального – это всегда рабство, унижающее человеческое достоинство.
В этом смысле достаточно характерна лирика группы Death, назвавшей свой пятый альбом «Individual Thought Patterns» – «Индивидуальные образы (паттерны) мыслей». По идее, в песнях должен описываться подлинно отдельный, независимый, оригинальный человек, чей образ мышления не навязан извне или откуда-то из неведомой глубины бессознательного, а есть продукт собственной рефлексии. Но ничего подобного мы в этом альбоме не обнаруживаем. Лирический герой группы – это слабое, сомневающееся и депрессивное существо, пребывающее «в растерянном состоянии ума» и только «в смерти ищущий спокойствия». Герой фундаментально несвободен, потому что есть некая инстанция, которая контролирует его и лишает самостоятельного управления своим будущим.
Кто же является подлинным субъектом власти, и каков механизм контроля? Может быть, это рациональное убеждение со стороны власть имущих – индоктринация? Группа Death выдвинула такую точку зрения: механизм контроля в современном мире – это навязывание желаний. «Вы хотите того, что не можете иметь». То есть человеку навязываются некие привлекательные паттерны мышления, которые определённое «должное» ставят выше существующего «сущего», и человек начинает испытывать постоянную неудовлетворённость своей жизнью. Он начинает ставить себе цели, соответствующие паттерну, и движется в данном направлении, не рефлексируя о том, действительно ли достижение этих целей принесёт ему счастье и возможно ли оно в принципе. Причём навязываемые паттерны постоянно меняются, и так осуществляется управление не только отдельным человеком, но и обществом в целом. «Ваш разум не является вашим собственным», – утверждает группа Death в песне «Философ», как бы говоря таким названием, что тот, кто смог отрефлексировать свой паттерн и выйти за пределы его власти над собой, обретает подлинно индивидуальный разум и становится философом.
В таком мировоззрении явственно видны отголоски критической теории Франкфуртской школы, в частности, идей книг Герберта Маркузе «Эрос и цивилизация» и «Одномерный человек». Обе философии, лежащие в основе учения франкфуртцев – марксизм и фрейдизм – мы квалифицировали не как рациональные, а именно как иррациональные, поскольку они постулируют примат над рацио натуралистических начал – сугубо телесных потребностей, требующих удовлетворения. Материализм этих учений способен выявить механизмы контроля над личностью со стороны Сверх-Я, но он не может показать путей освобождения, хотя формально марксисты постоянно говорят о свободе личности как своей цели.
Проблема в том, что никакая материалистическая теория не способна преодолеть «одномерность» человека, поскольку она не допускает самостоятельного существования «второго измерения» – духа. Если сознание является лишь системным эффектом или эпифеноменом развития мозга, а существование Бога или любого другого объективного духа (разума) отрицается, то человек не может пробиться к другому, более высшему измерению, и остаётся целиком в одном-единственном измерении – материальной реальности. Реальности, которая всегда будет управлять разумом, поскольку именно она первична, именно она порождает разум и оказывает на него тёмные, бессознательные импульсы. Человек никогда не сможет стать сверхчеловеком, потому что не сможет преодолеть сам себя. Для преодоления необходима двойственность реальности, которая указывает выход из одномерности.
Где искать эту двойственность, только и способную вывести человека из одномерности бытия? Интересно, что группа Death проявила изрядную проницательность и прямо указала на неё в названии своего следующего альбома – «Simbolic». «Символическое». Конечно, музыканты не смогли понять спасительный потенциал символического, но направление совершенно интуитивно указали верный. В чём же тут дело?
При всей грандиозности и настойчивости попыток растворить человека в природе и представить его сознательную деятельность следствием бессознательных импульсов, до конца это сделать всё-таки не удалось. Ведь как ни меняй базовое представление о человеке, полностью отбросить идею разума невозможно. Будучи однажды открыт, он не может быть «закрыт» окончательно – так просто человечество от своего величайшего приобретения не откажется. И однажды всем борцам с логоцентризмом и идеализмом в философии и науке придётся признать ограниченность своих притязаний. Логос, стоящий в центре бытия, смысл, постигаемый разумом и воплощаемый в мысли и слове – есть единственный подлинный фундамент человеческого достоинства. Это высшая абстракция, которая наделяет «человеческую абстракцию» истинной ценностью и величием, возвращая ему роль творческой инстанции по отношению к миру и всему его содержанию.
Поэтому даже в эпоху максимального интереса к иррациональному бессознательному в человеке, факт существования разума никто по-настоящему не ставил под сомнение – слишком значим он как ценность и как краеугольный камень всей идеологии Просвещения, на которой до сих пор базируется современное общество. Не оказалось возможным и сведение его к менее метафизически нагруженным понятиям наук о человеке – психике, уму, интеллекту, сознанию и т.д. Разум несводим к этим явлениям частного порядка, т.к. только он способен постигать мир на уровне логоса в целом, а не на уровне его отдельных проявлений. Разум – гарант способности человека к целостному восприятию действительности.
И хотя как минимум со времён Канта известно об ограниченности разума, не менее известна и его конструктивная, организующая роль по отношению к эмпирии. Речь идёт, конечно, об априорных формах познания – пространстве, времени, количестве, качестве, отношении, причинности и других категориях, – не только структурирующих чувственный опыт каждого человека здесь и сейчас, но и выступающих условием возможности объективированного научного знания о мире. Чем было бы естествознание, если бы человек не «перенёс» априорные формы из трансцендентальной сферы в реальный мир и не превратил их в ключевые понятия науки Нового времени?
Поэтому воскрешение кантианства после долгого господства иррационалистических доктрин и после торжества позитивизма говорит о том, что познающий человек так и не пробился к «самим вещам» и по-прежнему должен вглядываться в отдаляющую его от них «стену». Без некоего конституирующего посредника вырваться из мира одномерной и лишённой логоса эмпирической множественности оказалось не под силу даже позитивистам.
Неокантианцы вернули вопрос о метафизической прослойке между субъектом и объектом на рассмотрение философам, то есть, фактически, воскресили трансцендентализм. Это не было простым повторением пройденного, появились и новые интересные теории. И в контексте нашего изложения философии человека в творчестве группы Death нам особенно интересна одна из них – философия символических форм Эрнста Кассирера. В интерпретации этого мыслителя априорные формы познания – это символы, которые не только организуют входящий поток чувственных впечатлений и эмпирических фактов, но и наоборот, организуют проявления нашего духа вовне, способствуя его реализации в различных формах культуры. И тогда культура оказывается продуктом нашей способности к символизации.
С тех пор, как человек приобрёл своё главное достояние – разум, он живёт не только в физическом, но и в символическом универсуме. Наше взаимодействие с реальностью не непосредственно, а через «фильтр» символов, и влияем на мир мы тоже не непосредственно: сначала наше «внутреннее» воплощается через символ в таком «внешнем», как язык, число, миф, религия, искусство, наука, а затем в этом «внешнем» формируются различные картины реальности. Мы творим объективированные формы духа с их картинами мира, затем снова делаем их содержание своим «внутренним», и живём в сложных их сплетениях, которые и называем «реальностью». И никакой индивидуальный опыт и образ мыслей невозможен вне этих форм. Поэтому Кассирер называет человека существом не только рациональным, но и символическим, поскольку символическое больше рационального и выше его.
Символическая форма Кассирера – это мостик между нами и миром; один его конец всегда в нас, а другой – вовне, и мы проходим по этому мостику независимо от того, в каком направлении идём. Только человек есть «символическое животное», поэтому в контексте этой теории мы восстанавливаем своё особое, выделенное, конституирующее положение в мире и по отношению к нему. В неокантианстве символическое трансцендентально. Это означает, что сами по себе символы существуют не вне нас, и потому они не могут быть строго общими и одинаковыми для всех людей, как обща радуга, висящая над головами у тысячи человек. Но они и не вполне внутри нас, чтобы быть полностью индивидуальными, ведь тогда не получится никакое совместное творчество культуры и даже общность восприятия мира, без которой едва ли возможно интерсубъективное взаимодействие.
Трансцендентальный статус символического предполагает единство апперцепции субъекта, но с существенной долей свободы, а значит, и индивидуальности. Например, каждый из нас использует слова языка и даже обладает определённой свободой постижения в них смысла и наделения их смыслом, и однако же общение при помощи этих слов возможно. При этом символизация мира различается по степени её объективизации: очевидно, в науке человек достиг больших успехов на пути к достижению идеалов объективности и общезначимости, чем в мифологии или искусстве.
Только будучи существом символическим, а не иррационально-бессознательным, человек может достигать подлинной свободы и индивидуальности без подчинения безличным смутным импульсам и без разрушения общежития.
Символ – это не паттерн мышления, благодаря которому, как говорит группа Death, «всё сложное превращает в простоту». Напротив, символ – это кажущееся простым видимое, которое учит видеть сложное невидимое.
P.S. Эссе из цикла «Философия тяжёлой музыки», посвящённое альбомам «Individual Thought Patterns» и «Symbolic» группы Death