Мой мир и раньше не был велик. Сейчас же с доброй четверти Замка он уменьшился до небольшой клетки-склепа, что находится где-то глубоко под землёй. Я похоронена… но почему-то продолжаю жить.
Мин-Су как-то обмолвился мне, что меня, действительно, считают погибшей. И у меня даже есть могила… Так почему же я до сих пор жива?
Мин-Су… Когда он рядом, я не думаю об этом. Та тьма, что клубится всегда рядом и заползает в мои мысли, с приходом Мин-Су отступает. Словно он приносит с собой свет… Хотя почему «словно»? Он, действительно, с собой его приносил…
Благодаря Мин-Су в моём каменном гробу уже не так темно, как раньше. И теплее, и суше. На мне простая, но чистая и удобная одежда, и я сижу на относительно мягкой соломенной подстилке. И всё это… Мин-Су…
Он очень похудел за последнее время: осунулось лицо, а под глазами залегли тени. И его, такая привычная мне одежда, стала ему большой. Хорошо ли он питается?
Я мало что знаю, мало что понимаю, но порой то, что приносит мне Мин-Су… Где это он берёт?
И вот сегодня он принёс яблоки, красные и крутобокие. Стоит ли верить что узника будут кормить чем-то подобным?
— Ты опять тратишься на меня, Мин-Су, — невольно вырывается у меня. — Спасибо тебе, Мин-Су. Все, что ты делаешь для меня… Я… я не смогу тебя отблагодарить.
Он очень сильно удивляется, а потом начинает твердить, что я должна улыбаться… и не должна ни в чём себя винить.
Моя стеклянная улыбка трескается и разбивается на осколки.
Я помню какое впечатление произвела на Мин-Су моя первая попытка ему улыбнуться. В глубине его глаз заплескались облегчение и радость. И поэтому всё это время, я стремилась улыбаться для него, лишь для Мин-Су… Я ведь так виновата перед ним! Виновата за то, что живу, что ему приходиться возиться со мной.
Я чувствую, как по щекам начинают течь слёзы. Удивляюсь… Я думала, что уже не могу плакать.
Всхлипывая, вгрызаюсь в яблоко. Сладкое… Такое сладкое, с привкусом солёных слёз.
Ты говоришь — не надо думать о смерти. Но я не могу, Мин-Су! Она всегда рядом. И вот… кажется смерть, наконец-то, пришла за мной.
Я смотрю на двух ухмыляющихся и перемигивающихся солдат. Они с интересом меня разглядывают… и маслянистый блеск их глаз пробирает меня до костей.
— Тоща, однако, — замечает один из этих солдат.
— Девка есть девка. Сойдёт.
— Что… вам угодно?
Это Мин-Су. Он загораживает меня собой, и я буквально вижу сквозь его одежду, как напряглась его спина.
Один из солдат фыркает, а другой говорит:
— Так вот решили проведать, принцессу. Ей должно быть, ооочень скучно и одиноко здесь. А ты, — он небрежным взглядом окидывает Мин-Су, — вышел бы, что ли…
— Так пусть присоединяется! Жалко, что ли? — хохотнул второй.
Я не понимаю о чём они, но склизкий страх змеёй скручивает мои внутренности. Но почему я… боюсь?
— Это вы уходите! — негромко, но твёрдо отзывается Мин-Су. — Принцессе ни скучно и ни одиноко. И вам здесь делать совершенно нечего.
— Что ж, не хочешь по хорошему, будет по плохому.
Сказавший это стражник неторопливо и уверенно делает несколько шагов к нам, но Мин-Су вдруг подскакивает и хватает со стены факел, и направляет его на воина.
— Не подходи!
— А ты, как я погляжу, сопляк с норовом, — всё также небрежно сказал этот солдат и вынул из ножен короткий меч. Я хотела что-то сказать Мин-Су, но не могу: из горла лишь раздаётся несуразный хрип. Он бросает на меня короткий взгляд и тихо говорит:
— Всё нормально! Я защищу вас!
— Эй-эй! — подаёт голос второй страж. — Смотри, только не убей его!
— Так ты выйдешь или нет? — тем временем спокойно продолжил тот солдат, лениво поигрывая мечом.
— Я же сказал, что нет: я не выйду, и вы, и пальцем не тронете Принцессу. Она очень важная заключенная и сам Император Су-Вон заинтересован в её целости и сохранности.
— Пф, важная заключенная?! Такая же бесполезная и никчёмная, как и её папаша, император-трус. Видела бы ты, — это воин вдруг обращается ко мне, — как втихомолку радовался народ в столице, когда этот кусок дерьма сдох. Чуть ли ни гулянки устраивали.
Я перевожу взгляд на Мин-Су… Почему ты молчишь и не поворачиваешься ко мне, Мин-Су? Повернись же… скажи мне, что это неправда. Но он не поворачивается и я чувствую, как меня вновь начинают душить слёзы. Надкушенное яблоко выпадает из рук и катиться к ногам Мин-Су…
— Уходите! Убирайтесь!
— Это ты сейчас уйдешь…
Страж сделал рывок вперёд, но Мин-Су уворачивается и умудряется как-то ткнуть факелом в лицо нападающего. Воин вскрикивает и роняет меч, хватаясь за лицо.
— Ах, ты… сучёнок! Да мы тебя! — восклицает второй солдат, который до этого, просто посмеиваясь, наблюдал.
— Хватай эту паскуду! — кричит тот, с обожженным лицом.
Он бросается на Мин-Су, но тот выказывает неожиданную для простого слуги прыть и стремится и этого попасть в лицо факелом. И у него почти получается, но тут к товарищу поспевает оклемавшийся первый, и хватает Мин-Су.
— Сука! — рычит воин и бьёт кулаком прямо в живот Мин-Су. Слуга сгибается от удара, и два стража валят его на землю и склоняются над ним…
Я же… не могу двинуться. Слёзы у меня перестали течь, но всё моё тело было сковано ужасом.
Не пошевелиться… Не пошевелиться… А они пинают Мин-Су, молотят кулаками, я слышу его приглушенный вскрик от боли.
Они избивают его… Они убьют его! Изобьют насмерть!
Мин-Су убьют прямо на моих глазах!
Почему ты… не двигаешься? Вставай же… Вставай… Никчёмная… Жалкая… Вставай!!!
Тело бессильное, трясущееся. Я с большим трудом поднимаюсь, шатаюсь, дыхание со свистом вырывается из моей груди.
Что я должна сделать? Что я могу сделать? Я не знаю… Но я хочу спасти Мин-Су любой ценой… Любой ценой! Я готова закрыть его своим телом. И будь что будет.
Я собираю все свои жалкие силы, я бросаюсь вперёд… Но тут кто-то хватает меня за волосы, грубо тянет назад. Больно! Я вскрикиваю и оборачиваюсь. Ещё один… Откуда… Третий страж спокойно и со скукой смотрит на меня.
— Не дёргайся! Целее будешь.
— Отпу… Отпусти меня, урод!!!
Лицо воина не меняется, но он наотмашь бьёт меня по щеке. Я бы упала, не продолжай он держать меня за волосы, буквально намотав их на руку. В голове звенит, щека наливаясь болью, стремительно опухает, и во рту привкус крови.
Крови…
Чувствуя её железный вкус, страх вдруг отступает прочь, оставив лишь одно жгучее желание. Мой недавно затуманенный болью и слезами взгляд проясняется, и тотчас же падает на меч, что небрежно весит в ножнах на боку схватившего меня стража. Не позволяя себе и тени сомнения, я хватаю, вцепляюсь в рукоять, и с лязгом вынимаю меч, и отрезаю себе волосы. Воин издаёт вопль. Сначала от удивления, потом — от боли. Я задела его, струя кровь попадает мне ни лицо, стекает по лбу, щекам, попадает в рот… Страж, держа в одной руке клок моих волос, а другую — прижимая к окровавленному лицу, отступает и падает. Но я не обращаю на него более внимания. Крепко сжимая меч двумя руками, кидаюсь на тех двоих, что продолжают избивать Мин-Су. Я неумело делаю взмах мечом, и тут один из них оборачивается… Зря… Зря он это сделал. Мой меч безошибочно находит незащищенное горло. Опять кровь, чужая кровь заливает меня… Я тону в ней, таю… Я чувствую, как рычу…
Я хочу увидеть её.
Это первая мысль, что посетила меня, когда я наконец вернулся в столицу, в свой Замок. Приехав ещё затемно, я приказал чтобы никого не тревожили: ни слуг, ни Кей-Сука. И сразу же направился в свои покои — что было вполне оправданно — усевшись в то кресло, приветливо кивнув тем, кто стоял в углу.
Надо признать, находясь в отъезде, я даже заскучал по ним. Хотя порой, казалось, что они где-то рядом, будто даже где-то видел их. Тогда это очень помогло. Ведь в какой-то момент, я совершенно всё забыл. Забыл для чего я всё это делаю. Вернее для кого…
Йона — это тоже напоминание.
Я не особо помню тот момент, когда та ненависть, что я испытывал к её отцу, отнявшего у меня самое дорогое, перекинулась на Йону. Хотя, если рассудить здраво, она ни в чём не виновата… Нет, ошибаешься… Виновата…
Тогда, когда я впервые с ней познакомился, я кое-что заметил: Йона ни капли ни была похожа на своих родителей. Ни на отца, ни даже на свою мать. Но, несмотря на это, они очень сильно… любили её. Как-то я спросил Йону, как она смогла добиться подобного. Что она для этого сделала… На это она лишь недоуменно хлопала глазами, явно не понимая вопроса. Но я вдруг понял. Неожиданно остро. Йона ничего для этого не делала. Её любили… просто так. Именно тогда, когда я в полной мере осознал это, я впервые почувствовал неприязнь к своей кузине. И зависть… Йону любили просто так, такую, какая она есть. Мне же было это не дано. И та с раннего детства затверженная истина, что любовь нужно заслужить, словно стала мне поперёк горла. А я привык к ней, смирился… Принцесса же всё это разрушила… Но я, как обычно, не выказывал виду, продолжая быть таким, каким она хотела меня видеть. Ибо я давно смирился с мыслью, что я-настоящий никому не нужен. Особенно, отцу. Но зато он был нужен мне, и я всегда стремился делать всё ради него. Лишь ради отца. Я хотел заслужить его любовь. И мне почти это удалось, но потом его не стало… Мой мир тогда почти рухнул. Всё сразу лишилось смысла. Но потом мне дали цель, указали врага, отнявшего у меня всё. И в какой-то момент я вновь почувствовал себя настоящим. И тогда, когда я пронзал грудь дяди клинком — я ничего не играл. И когда явилась принцесса — тоже. И я понял, что мне это очень нужно. Именно, мне. Ведь порой, странные мысли роились у меня в голове: есть ли я где-то ещё или меня давно уже нет? И вот я спускаюсь к принцессе. К той, которую я ненавижу. К той, с которой я, действительно, могу быть настоящим… Если конечно, я-настоящий ещё существую. Именно это, я хочу сейчас проверить.
Меня, разумеется, сопровождало несколько доверенных солдат. Мы подходим к той развилке, которую от нас отделяет массивная дверь. Она должна быть закрыта, но… Мы вошли в ту комнату, где обычно должна стоять бдительная стража. Её не было. И та дверь, что вела в темницу Йону, тоже была распахнута. Мои телохранители прошли туда вперёд меня, я за ними. В нос мне сразу ударяет тяжелый запах крови. Запах, который я ни с чем не спутаю. И потом я вижу… её.
Йона склоняется над стонущим стражем, но потом резко оборачивается. Её бледное лицо всё в крови, и я почему-то сразу понимаю, что эта кровь не её. Но это было отнюдь не самое странное. Вот её глаза… На какой-то момент, мне показалось, что я заглянул в жерло пробудившегося вулкана… И оно опалило меня.
Я застываю, не в силах пошевелиться, не в силах оторвать от Йоны взгляд. Моё дыхание задерживается, и мое сердце, всегда так спокойно и размеренно, — даже чересчур размеренно, — бьющееся, замирает и тяжелеет. Я невольно касаюсь груди. Давно забытое ощущение…
Принцесса также, не мигая, смотрит прямо на меня, и пошатываясь, надвигается. Надвигается неторопливо и неумолимо. И я… почему-то жду этого. Жду, когда она подойдёт ко мне достаточно близко… Но, разумеется, мои телохранители не дремлют. Они выбивают из её рук оружие, скручивают её. Но она отчаянно вырывается… и рычит. И её ударяют по затылку, и она падает…
— Ваше… Ваше Величество! Что с вами?
Меня тормошат. Я встряхиваю головой, словно стремясь избавиться от морока. Но продолжаю смотреть на Йону, что неподвижно лежит на полу.
— Э, да она здесь одного прирезала!
— Вызовите врача, — отдаю приказ я. — Пусть позаботиться о раненных.
— А с этой что?
— О ней тоже.
Стражи недоуменно переглядываются, но не переспрашивают. А я снова прижимаю руку к груди…
Что это было?
Огромное спасибо, если дочитали до конца! Лайк и подписка приветствуются! :)