* * *
Не знаю, сколько мне довелось пролежать без сознания. Очнулся я в кромешном мраке; крышка люка была закрыта и неестественная тишина давила на уши. Голова все еще противно ныла. Коснувшись рукой виска, ощутил на нем липкую кровь, которой были залиты и глаза, отчего веки то и дело слипались.
Довольно долго я ползал на коленях, обшаривая пол в поисках фонаря; руки то и дело натыкались на торчащие острые металлические гребни, больно царапаясь. Неужели мои могильщики унесли его с собой?!
Но тут я вспомнил, что последний раз пользовался им, когда разрывал могилу. Наверное, довольно далеко отполз от того места, ибо все никак не мог найти земляной холм. Жаль, что я не курю, а то бы сейчас у меня были спички…
И вдруг меня осенило: сделанная под пачку «Мальборо» портативная фотокамера! Ее вспышкой можно на миг осветить пол и этого мига может оказаться вполне достаточно!
Выудив из кармана брюк «Кэнон», я нажал на спуск. Яркое зарево больно ударило по глазам, причинив жуткую боль, и все же я успел заприметить свой фонарь – он лежал всего в нескольких метрах от меня, закатившись в ржавую трещину.
Сверху что-то громко стукнуло несколько раз, и тут я увидел яркую красноватую точку, в том месте был люк. Точка эта становилась все ярче и ярче, затем начала расти, и вскоре это была уже тонкая, изогнутая полудугой, светящаяся линия. Продолжая удлиняться, она описала круг и замкнулась. Боже мой, меня заживо заварили здесь! А ведь еще обещали и взорвать!
Я взглянул на часы – половина двенадцатого ночи. Надо уходить…
Вынув прихваченную с собой техническую схему устройства кургана, я сверился с компасом на ремешке часов и стал выискивать отверстие трубы, по которой вода когда-то поступала сюда из реки.
Но на том месте, где оно должно было находиться, ничего, кроме оголенной земли не было.
Еще раз взглянув на чертеж, я принялся тем же черпаком, которым откапывал могилу Горелова, ковырять стену.
Буквально через несколько ударов рука провалилась в пустоту. Убрав остатки засохшей грязи, я обнаружил круглый торец бетонного водовода. Он был почти у самого пола; диаметр его был таким, что вполне можно попробовать пробраться по нему наружу. Если, конечно, он не захламлен и не завален на своем протяжении… Но иного выхода не было.
Подойдя к полуоткопанному трупу, я сделал несколько снимков и присыпал его землей. Потом вернулся к трубе и, перекрестившись, втиснулся в нее; сдирая локти и колени о шершавый бетон, медленно пополз вперед.
Если верить чертежу, то отсюда до берега реки, где находилась водонапорная станция, было метров сто – чудовищное расстояние в моем положении!
Вскоре внутренняя поверхность лаза стала сырой и руки то и дело скользили по какой-то слизистой массе, облепившей стенки. Нестерпимо воняло чем-то сверхъестественным, и, казалось, кислород вот-вот иссякнет, и я задохнусь. Посветив перед собой, я увидел лишь черное круглое пятно – никаких признаков окончания тоннеля!
Часто останавливаясь для отдыха, я уже прополз, должно быть, значительное расстояние, когда почувствовал вдруг приступ клаустрофобии. В этом месте водовод сужался, и тело мое словно зажало в тиски. Неясный страх возник во всем теле, медленно перерастая в панику; захотелось во что бы то ни стало сбросить с себя эти стесняющие всякое движение стенки и глотнуть свежего воздуха.