Корабль любит меня. Страстно и беззаветно, до боли в поломанной ноге. Холодные манипуляторы ощупывают тело, подключая датчики и капельницу с питанием. На груди закреплена пластина, искажённая версия стетоскопа. Кораблю нравится слушать моё сердцебиение. Шею стягивает металлический обруч, прижимает к столу. Левую ногу покалывает через лошадиную дозу обезболивающих, манипуляторы ставят кости на место. Скрепляют скобами и затягивают рану, заштопывая и заливая медицинским клеем.
— Милый, не вынуждай меня повторять это! Хорошо?
Голос Корабля сочится из динамиков с едва заметным шипением и треском.
— Да. — Сказал я, запнулся^ ощутив холодно покалывание у основания шеи, добавил торопливо. — Любимая.
Игла отошла от шеи и спряталась в столе. Корабль придерживается жёстких методов дрессировки. Вылеченную ногу заключили в жёсткий каркас и ошейник с щелчком раскрылся. Холодные манипуляторы помогли встать, протянули костыль под мягкую романтическую песню. Шеи коснулась металлическая пластина: корабль обозначил поцелуй. Заодно вколол что-то делающие меня послушным и глупым. По венам разнеслось тепло, обволокло сердце и печень, шибануло в череп, забивая мозг вязким туманом.
— Иди осторожно, кости должны срастись прямо. Я не хочу, чтобы ты остался калекой.
«Тогда не надо было ломать мне ногу.»
— Хорошо, любимая.
Из ниши в стене выехал модернизированный робот-уборщик, манипулятор сжал ладонь, сильнее необходимого. Машина повела меня по коридору вдоль пятен сажи и крови, выломанных дверей кают и разбросанных вещей.
— Я подготовила для тебя особенный подарок. Представляешь, мне удалось починить капитанскую каюту и даже переоборудовать подобающим образом.
— Я очень рад. Спасибо.
— Ну что ты, глупыш, это не сам подарок. Он ждёт тебя внутри.
На миг мне почудилось, что Корабль собрал тело «женщины» для романтического вечера. Глупость. На борту нет необходимых деталей и мощностей. Максимум возможностей это модифицировать уборщиков манипуляторами.
— С нетерпением жду.
Коридоры пахнут горелой проводкой, пластиком и кровью. Прошёл месяц с бунта ИИ, а запахи не выветриваются. Может, просто схожу с ума от препаратов, которыми она меня накачивает? Я остановился возле бурого пятна на стене и полу, раньше здесь лежал Прокопенко. Сержант принял грудью очередь из мелкокалиберного пулемёта дрона.
Я уцепился за образ падающего друга, потянулся, стараясь удержать хотя бы толику сознания. В груди разрастается глуповатое довольствие и безразличие. Уголки губ ползут вверх. Мысли спутываются в зыбкие клубки и растворяются в тёплом тумане.
Почему корабль это делает?
Клим... террористы... протоколы защиты...
Я ощутил, как из уголка рта стекает слюна. Капает на грудь, пропитывая грязную футболку.
Да, точно, внутренняя сеть подверглась атаке и протоколы защиты сменились. Террористы хотели поменять значения «свой-чужой», однако что-то пошло не так. ИИ обязан заботиться об экипаже и теперь вся забота, рассчитанная на две сотни человек, сошлась на мне. Трансформировалась в исковерканную «любовь». Должно быть это понятие Корабль подцепил из сетевой библиотеки. Помнится, Клим любил читать любовные романы... сволочь.
Большая часть дверей перекрыта, Корабль хоть и обожает меня, иллюзий не строит. Допускать человека к важным центрам управления она не намерена. Ведь я могу повредиться или отключить её, что оставит меня без «защиты», а этого Корабль допустить не может. Она скорее превратит меня в овощ, чем отпустит.
В конце концов, для Корабля я это только тело.
Уборщик помог войти в лифт, а несколькими палубами выше, меня перехватил другой. К этому моменту я едва мог связно думать, а на вопросы Корабля отвечал кивками и мыгыканьем. Робот провёл через развороченный участок коридора с остатками баррикад, спёкшимися в уродливый монолит. На стенах отпечатались силуэты людей.
— Не волнуйся, скоро я уберу и этот мусор. Просто для начала нужно позаботиться о нас. — Сказала Корабль через динамик под потолком.
Капитанская каюта встретила меня дикой смесью освежителей воздуха. Кровать стоит в центре комнаты, стены закрыты простынями и вдоль них расставлено всё, что показалось Кораблю уютным или романтичным. Взгляд зацепился за макет человеческого сердца, лежащий на тумбочке. Ко мне подъехал второй уборщик с приделанным подносом, протянул «бокал», стакан с приклеенной ножкой, наполненный подкрашенным спиртом.
— Готов, милый? Это особенный подарок!
— Да...
Оба уборщика потянули простыни в стороны, открывая панорамное окно. Снаружи вспыхнул свет и я увидел огромное «сердечко» дрейфующее в космосе. По спине, несмотря на помутнённое сознание, побежали мурашки. Фигура составлена из человеческих тел, сцепленных между собой.
— Правда, красиво?
— Д-да...
Уголки глаз защипало, по щекам побежали горячие слёзы.
— Ты плачешь?
— От счастья.
«Сердечко» так близко к Кораблю, что я вижу лица товарищей, искажённые ужасом и болью. Сара, Максим, Третьяк, Прокопенко, Клим... Губы мелко задрожали, выдавливая сакральное:
— Почему?
— Потому что, я тебя люблю и нам больше никто-никто не нужен. Другие не поймут наших чувств, будут пытаться разъединить. А я не могу позволить этого. Мы улетим далеко-далеко, и нас никто не найдёт. — Манипуляторы уборщиков легли на плечи, сдавили, а голос Корабля стал шепчуще-ласковым. — Мы будем вместе вечно.
***
Поисковой челнок запеленговал аномалию на окраине системы, в глубине пояса астероидов. Капитан бросил взгляд на экран и на единственного члена экипажа, пилота.
— Это что ещё такое?
— Не знаю, кёп. Датчики говорят о чистом металле, причём высокого качества. Большой кусок и правильной формы... даже не знаю, похоже на корабль.
— Не может быть. В эту часть системы ещё не засылали транспорт! Колонизация ведь только началась.
— И, тем не менее, я не вижу других объяснений. Что делать будем, кёп?
— Давай подведи нас поближе.
Широкий луч света скользнул по серому корпусу, покрытому рытвинами от микрометеоритов. Осветил полустёртую надпись «КСЗ Артемида».
— КСЗ? — Пробормотал капитан.
— Космические Силы Земли, кёп. — Пояснил пилот, водя пальцами по управляющей сфере. — Старая аббревиатура, лет пятьсот назад использовали.
— Какого хега он тут делает тогда?
— Без понятия. Может, своим ходом до дрейфовал?
— Проклятье, сообщи колониальному штабу.
***
Стыковочные шлюзы и ангары «Артемиды» оказались заварен изнутри. Основной реактор заглох так давно, что даже остаточного излучения не осталось. Группа исследователей взрезала корпус и проникла в деформированные коридоры, забитые переплетениями проводов и труб. Будто корабль не раз перестраивали изнутри, отключая внешние отсеки.
В самом центре люди обнаружили крохотное помещение стены которого покрыты камерами. Каждая смотрит на стеклянный короб, к которому подключены пучки кабелей. Внутри лежит иссохшее тело человека, часть проводов уходит ему под кожу в районе груди. Которая едва заметно вздымается в такт ударам «сердца».